Многим хочется залить ужасные воспоминания 2020 года бетоном, как развалины 4-го энергоблока Чернобыльской АЭС. Но подвести итоги все же необходимо, чтобы понять, какие напасти поджидают нас впереди.
Январь, словно неудачливый наследник, платил по старым счетам. Главной проблемой оставалась скомканная и отброшенная правящей партией реформа избирательной системы, что отразилось в январской резолюции ПАСЕ. Европарламентарии и американские законодатели писали грузинскому руководству письма и критиковали его отношение к демократии, а иногда и позицию в конфликте с компанией Frontera и Консорциумом развития глубоководного порта Анаклия, договор с которым был расторгнут в самом начале года. 21 января умер один из вдохновителей государственного переворота 1992 года бывший премьер Тенгиз Сигуа, и комментаторы в СМИ и соцсетях получили очередной повод для погружения в прошлое. Они с радостью делают это каждый раз, когда что-то в настоящем кажется им непонятным или пугающим. Некоторые авторы, конструируя ложные воспоминания, обычно пишут, что в воздухе разливалось непонятное напряжение, предчувствие грядущего кризиса и т.д. Но ничего подобного не было. Или все же было? В любом случае, никто не смог бы предугадать, что январь окажется самым безмятежным месяцем 2020 года.
В феврале новый посол США в Грузии Келли Дегнан приступила к работе и сразу же оказалась в центре внимания, когда вместе с европейскими коллегами усадила перевозбужденных грузинских политиков за стол переговоров. Вскоре оппозиция в знак протеста временно прервала диалог, так как Верховный суд признал одного из лидеров «Европейской Грузии», бывшего мэра Тбилиси Гиги Угулава виновным по делу о растрате 48 миллионов лари, и он снова попал в тюрьму. Десять дней спустя, отбыв срок, из нее вышел бывший глава МВД Вано Мерабишвили и заявил, что начинает активную борьбу против властей. Многие думали, что он вступит в «Нацдвижение» или в «Европейскую Грузию», а перед выборами примется бомбардировать «Грузинскую мечту» компроматом, но этого не произошло. В феврале в кабинет генпрокурора вернулся Ираклий Шотадзе, который ушел в отставку 31 мая 2018-го, чтобы сбить накал страстей, вызванный несправедливым приговором по делу об убийстве подростков на улице Хорава. Вернув его обратно, некоронованный правитель Грузии Бидзина Иванишвили, как и в случае с назначением Георгия Гахария на пост премьера, вероятно, исходил не только из того, что у него короткая скамейка запасных, но и дал понять чиновникам, что верность будет вознаграждена. Неделю спустя суд вынес в связи с убийством подростков новый приговор, и он показался их родственникам более справедливым.
Ржавый тесак Фемиды процарапал и первую половину марта, когда суд признал одного из предшественников Шотадзе на посту генпрокурора Зураба Адеишвили виновным по делу о закрытии в 2004-м неподконтрольной властям телекомпании «Иберия» и изъятию ее лицензии (ему дали полтора года). Но внимание в тот период привлекали иные события – в стране появились первые заболевшие COVID-19, занятия в школах были прекращены. Прежняя картина мира начала быстро схлопываться – всего за месяц Грузия, вместе со всем миром, прошла путь от легкого беспокойства до леденящего ужаса, введения комендантского часа и жесткого карантина в отдельных районах. Закрытие границ напомнило грузинам об их давнем, подзабытом недуге, своего рода «геополитической клаустрофобии». К счастью, посредникам в те дни удалось уговорить партии принять компромиссную избирательную модель (избрание 120 депутатов из 150 по партийным спискам и 30 в мажоритарных округах). В начале коронакризиса многим казалось, что затруднения вскоре будут преодолены, кому-то даже нравилось ощущение новизны и опасного приключения, но вскоре им пришлось убедиться, что «страх, боязнь и меланхолия сами по себе являются чумой» (Муратори). Почти все принялись смотреть фильмы и сериалы об эпидемиях, а люди читающие потянулись к «Чуме» Камю, «Дневнику чумного года» Дефо, а также к изысканиям Карла Шмитта и Джорджо Агамбена о чрезвычайном положении. Последний писал, что в условиях ЧП «исполнительная власть фактически поглощает законодательную» и «республика в техническом смысле становится не парламентской, а правительственной». Оппозиционеры чувствовали, что их роль в новой реальности меняется, и стремились вписаться в нее – Георгий Вашадзе («Стратегия Агмашенебели») постоянно рассуждал о преимуществах быстрых тестов, единомышленники Саакашвили пытались раздавать медицинские маски и перчатки, но вскоре им пришлось извиняться, поскольку в Зугдиди это привело к опасному в условиях эпидемии скоплению людей. 13 марта хрупкое межпартийное перемирие было вновь нарушено из-за того, что суд признал оппозиционного политика Ираклия Окруашвили виновным в участии в массовых беспорядках 20 июня 2019 года (т.н. Ночь Гаврилова) и лишил его свободы на 5 лет. После этого начались многосерийные дебаты вокруг спорной формулировки мартовских соглашений. Оппозиция утверждала, что из нее проистекает освобождение политзаключенных, правящая партия все отрицала и повторяла, что политзаключенных в Грузии нет. Именно в первом квартале 2020-го многие комментаторы с удивлением обнаружили, что, согласно резолюции ПАСЕ №1900 (2012), заключенный может быть признан политическим вне зависимости от того, совершил ли он преступление, «если лишение свободы является результатом очевидно несправедливого разбирательства, что, как представляется, связано с политическими мотивами властей».
В апреле умы сидевших взаперти граждан обратились к религии, поскольку в преддверии пасхального богослужения эпидемиологические правила пришли в очевидное противоречие с церковными. Были сказаны тысячи слов о божественной благодати, причащении с одной лжицы, соблазнах, фарисействе и мракобесии. Правительство, ратуя за жесткие ограничения, не прибегло к прямым запретам, вероятно потому, что опасалось навлечь на себя гнев Патриархии перед выборами, как это произошло в 2018-м из-за законопроекта о культивации конопли. А месяц спустя парламент принял новый Лесной кодекс, он позволил церквям и монастырям получить в собственность прилегающие участки леса. Многие грузины очень нервничали из-за того, что после Пасхи им не разрешили посетить кладбища. Большие города были закрыты, передвижение на личных автомобилях было запрещено. Гарантии зарубежной помощи позволили правительству немного сбить недовольство – оно предложило населению пакет социальных выплат, но мало кто сомневался, что экономику вскоре хватит инсульт.
В мае внутренняя политика, как в кривом зеркале, отразилась во внешней – официальный Тбилиси отозвал из Киева посла для консультаций в связи с назначением Михаила Саакашвили на официальный пост (не на такой высокий, как сообщалось вначале, но тем не менее). Затем президент Зурабишвили помиловала Угулава и Окруашвили, подчеркнув, что по-прежнему считает их преступниками, но подписала указ во имя преодоления поляризации. Еще один фигурант – соучредитель радикально оппозиционного ТВ «Мтавари» Георгий Руруа остался за решеткой, но вопрос его освобождения постепенно отошел на второй план, возможно, из-за того, что пропагандистская машина «Грузинской мечты» постоянно перечисляла страшные обвинения (в том числе и в убийствах), которые ему предъявляли в 90-х, и оппозиция вряд ли хотела, чтобы это продолжалось. Самоизоляция придала сетевому общению гипертрофированное значение. Аккаунты завели даже те, кто годами обходил соцсети стороной, и когда администрация Facebook принялась зачищать связанные с «Грузинской мечтой» и «Нацдвижением» фейковые страницы, это показалось событием огромной важности. Но вскоре подобные меры начали восприниматься как обыденные, а инфраструктура лжи раз за разом отрастала заново, как отрубленный хвост ящерицы. Перед отменой чрезвычайного положения вспыхнула дискуссия о спорных поправках к закону «Об общественном здоровье» и неправомерном, как считали критики, расширении полномочий правительства, но депутаты все же позволили властям вводить отдельные ограничения без объявления ЧП и санкции парламента. В конце мая основные запреты были сняты; «Грузинская мечта» с удовлетворением демонстрировала хвалебные публикации западных СМИ о том, как страна успешно отразила атаку коронавируса, благодаря продуманным действиям правительства и т.н. трех мушкетеров (ведущих врачей, ответственных за борьбу с эпидемией). Как обычно, головокружение от успехов стало торжественной прелюдией к эпическому провалу, но в тот момент оно позволило правящей партии подкачать рейтинг.
В июне парламент, несмотря на бойкот «националов» и «еврогрузин», утвердил конституционные поправки, предусмотренные соглашением от 8 марта. Тогда же произошло риторическое столкновение между представителями «Европейской Грузии» и послом Германии Хубертом Книршем, который заявил, что в мартовском соглашении Руруа не упоминался. В 2020 году степень вовлеченности послов западных стран во внутреннюю политику страны значительно возросла, а этот характерный эпизод стал своеобразным прологом к осенним пропагандистским атакам на дипломатов. Тот период был достаточно сложным для противников власти, поскольку, создав завышенные ожидания в связи с единством оппозиции, они сумели договориться о сотрудничестве лишь в отдельных мажоритарных округах (причем «Лело» и ряд других партий к ним не присоединились). Одной из главных причин, вероятно, являлось стремление «Нацдвижения» превратиться в своего рода локомотив оппозиции. Ему, в целом безуспешно, пытались противостоять бывшие соратники из «Европейской Грузии», а партии, которые рассчитывали на голоса противников Саакашвили, отходили в сторону. В июне, после конфликта на дне рождения, группа молодых людей убила 19-летнего футболиста Георгия Шакарашвили. Жестокое преступление шокировало страну и обсуждалось очень долго, как и смерть при невыясненных обстоятельствах 23-летней Тамар Бачалиашвили месяц спустя. Было все – и теории заговора, и политические спекуляции, и притворные причитания, но никто не смог объяснить, почему граждане продолжают убивать друг друга с такой легкостью, хотя 90-е давно закончились. Видимо, нравы не смягчаются автоматически из-за роста ВВП или усиления полиции.
В июле грузинам показалось, что худшее позади. Возобновились авиарейсы в некоторые страны ЕС, в страну каким-то образом (следствие не установит, потому что его не будет) начали проникать гости из России и других эпидемиологически неблагополучных стран, рост внутреннего туризма усилил иллюзию возвращения к нормальной жизни. После зловещей карантинной весны всем хотелось отдышаться и отдохнуть. Бидзина Иванишвили, вероятно, уловил это настроение и открыл свободный доступ в свой дендрологический парк в Шекветили – его уникальные деревья, а также розовые фламинго, лемуры и другие представители фауны, будто бы агитировали граждан голосовать за «Грузинскую мечту»; чуть позже Иванишвили пообещал создать в Тбилиси Центральный парк на месте бывшего ипподрома. О политике в те дни вспоминали редко, прежде всего, в связи с приговором, который суд вынес Георгию Руруа (4 года лишения свободы за незаконное владение оружием). Несмотря на призывы оппозиции и американского сенатора Джима Риша, Саломе Зурабишвили наотрез отказалась помиловать его.
1 августа столичные власти изменили схему движения транспорта в столичном районе Ваке, что привело к очередному выбросу накопившейся в карантинный период витальной энергии – многие не только включились в сетевые дискуссии, но и отправились в центр, чтобы оценить новшества лично и, разумеется, усугубили проблему с пробками. Вскоре общественность отбросила эту тему, как избалованный ребенок надоевшую игрушку. В годовщину Августовской войны, как обычно, заговорили об отношениях с Москвой, которая весь год напоминала о себе монотонными заявлениями о зловещей грузино-американской лаборатории Лугара. В Тбилиси реагировали на них с возмущением, потом со смехом, а под конец перестали обращать внимание на российский МИД. В августе о России вспомнили еще раз (если не считать разговоров о ее вовлеченности в белорусские события – они вызвали в Грузии живой отклик), после того, как Центр «Досье» опубликовал материалы о связях Кремля с «Альянсом патриотов»; тогда же стало известно, что его лидеры съездили в Абхазию и передали в дар Илорскому храму икону. Пару недель спустя один московский эксперт в ходе Zoom-дискуссии поинтересовался, почему все это не привело к более масштабному скандалу и последствиям, и удивился, обнаружив, что грузинские собеседники считают вопрос второстепенным.
В сентябре резко возросло предвыборное насилие. Столкновения между активистами «Грузинской мечты» и «Нацдвижения» в регионе Квемо Картли (и не только) следовали одно за другим, нервировали избирателей и укрепляли старую биполярную модель «Иванишвили против Саакашвили», что в целом было выгодно обеим партиям. Она в очередной раз сработала – как и в 2016-м «мечтатели» и «националы» получили на выборах три четверти голосов, повторив результат четырехлетней давности (48% на 27%). Мечту электората о независимой от них, самодостаточной «третьей силе» вновь постигла судьба мыльного пузыря. С конца сентября внимание жителей Грузии было приковано к боевым действиям в Карабахе, причем экспертное сообщество рассматривало их, скорее, сквозь призму противостояния Турции и России, а не воюющих стран. Многим понравилось, что турки потеснили россиян, но некоторые авторы указывали, что превращение Южного Кавказа в русско-турецкий «Вокзал для двоих» в любом случае крайне опасно, и следует сделать все для того, чтобы влияние Запада в регионе возросло, и в первую очередь поддержать новые черноморские инициативы НАТО.
В начале октября арестовали фигурантов «Дела картографов» Ивери Мелашвили и Наталью Ильичеву. Их обвинили в том, что в период правления Саакашвили, работая над делимитацией границы с Азербайджаном, они использовали невыгодные для Грузии карты 30-х годов, тогда как в архивах можно было найти другие, в результате чего возникла угроза утраты значительной территории с частью знаменитого монастырского комплекса Давид Гареджи. Раскручивая дело, правящая партия, скорее всего, стремилась не только обвинить прежнее руководство, которое в этой связи критиковали и представители Церкви, но и привлечь обиженный на «Грузинскую мечту» консервативный электорат. Два далеких от политики человека, вне зависимости от того, что они делали в прошлом, по сути, стали заложниками межпартийного конфликта. В предвыборные дни в политическом контексте рассматривалось все без исключения – и резкий рост количества заболевших COVID-19, и лихое ограбление банка в Зугдиди. Утомленные граждане вздыхали: «Скорее бы все это кончилось!».
Это не кончилось. В ноябре оппозиционные партии без устали повторяли, что результаты прошедшего 31 октября голосования были сфальсифицированы, а «Грузинская мечта» требовала доказательств. Она почувствовала себя увереннее после того, как представители ЕС и США, указав на серьезные проблемы, тем не менее, признали парламентские выборы состоявшимися, а организация «Справедливые выборы» (ISFED) заявила, что допустила ошибку при параллельном подсчете голосов и показатель правящей партии с учетом статистической погрешности соответствует данным Центризбиркома. Лидеры «Мечты» чуть ли не каждый день намекают, что это была не ошибка, а составная часть заговора, предусматривавшего смену власти, но не спешат или не могут предъявить доказательства. В конце месяца стало ясно, что кризис не угаснет сам собой, и западным посредникам вряд ли удастся разрешить его в сжатые сроки так же успешно, как в начале года. Визит в Грузию госсекретаря США Майка Помпео, связанный, прежде всего, с изменением ситуации в регионе после карабахской войны, породил ложные надежды на скорое замирение партий. Но политическая ситуация не улучшилась и, судя по соцсетям и СМИ, в обществе начало нарастать ощущение безысходности – на фоне конвульсий экономики его усугубило поражение сборной Грузии по футболу в решающем матче с Северной Македонии за путевку европейского первенства. Коронавирус тем временем быстро распространялся, каждый день умирали десятки пациентов. После второго тура выборов в мажоритарных округах, которые оппозиция бойкотировала (партия Иванишвили получила еще 17 мандатов), вновь были введены ограничения – общественный транспорт прекратил работу, в крупных городах запретили выходить на улицу после 21:00 и т.д.
В декабре, после того, как 8 партий вопреки призывам западных партнеров отказались войти в парламент, депутаты «Грузинской мечты» приступили к работе в одиночестве и вновь утвердили на посту премьер-министра Георгия Гахария. «ГМ» по-прежнему отметает с порога идею о проведении внеочередных выборов, а оппозиция испытывает определенные трудности с ресурсами, мобилизацией сторонников на акции протеста и внутренними конфликтами – «Нацдвижение» покинул его председатель Григол Вашадзе (его сменил Ника Мелия), а партия «Гирчи» распалась. «Мечтатели», подобно «националам» в 2008-м, решили надавить на политические объединения, которые отказываются войти в парламент, и лишить их бюджетного финансирования, но этот, завязанный на отказе от мандатов и контрмерах сюжет следует отложить, чтобы избежать аберрации близости, к тому же в полной мере он раскроется лишь в 2021 году. Хотя уже сейчас ясно, что он свидетельствует о нарастающей деградации грузинской политики – в ней все меньше правил и все больше глупости с жадностью.
Говорят, что в конце пути перед глазами человека пролетает вся жизнь и ему становится мучительно больно за бесцельно прожитые дни. Нечто похожее происходит и с итогами года – сжатая летопись 2020-го может показаться сгустком политического безумия, хроникой пикирующего failed state, причем при ближайшем рассмотрении выясняется, что ухудшившие ситуацию шаги предопределены предыдущими и в связи с ними выглядят по-своему естественными и логичными, а проблемы порождены не случайными, но системными сбоями, какой-то серьезной патологией в чреве государства или в сердце общества.
«К величайшему нашему несчастью, по мере того как чума уходила, не ушел с нею вместе дух ожесточенности и раздора, злословия и попреков, который и ранее был страшным возмутителем спокойствия в народе… Люди заботились друг о друге, обещали проявлять больше благорасположения в будущем и не возвращаться к взаимным упрекам, полагаю, всякий, кто все это видел, думал, что теперь во взаимоотношениях возобладает новый дух. Но, повторяю, это было невыполнимо. Вражда осталась», – писал Даниэль Дефо в «Дневнике чумного года». Нужно честно признать, что мы входим в 2021-й именно с таким багажом, и избежать худших бед Грузии поможет разве что милость Фортуны.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
