После парламентских выборов информационное пространство Грузии пылает как нефтеперерабатывающий завод под артиллерийским обстрелом. В этой суматохе аудитория не обращает внимания на бóльшую часть новостей. Лишь некоторые комментаторы заметили, что мэрия Кутаиси объявила тендер (98 699 лари) на восстановление статуи Мзечабуки (солнечного юноши грузинского фольклора), и связанный с ним глубокий, как омут, сюжет.
Раньше статуя была главным элементом открытого в 1982-м мемориала, посвященного победе СССР во Второй мировой войне и памяти погибших на фронтах жителей Грузии. В 90-х мемориал пришел в упадок, но по-прежнему выглядел весьма внушительно. В 2009-м, когда Михаил Саакашвили решил перенести парламент в Кутаиси, его демонтировали. Поврежденную конную статую перевезли в мастерскую скульптора Мераба Бердзенишвили, а арку с рельефными композициями взорвали. При этом погибла жившая по соседству 11-летняя девочка и ее мать, несколько человек получили ранения. Очевидцы утверждали в многочисленных интервью, что первоначально взрыв был запланирован на 21 декабря. Однако 18-го оппозиция провела у мемориала акцию протеста и намеревалась возобновить ее 21-го, тогда как Саакашвили собирался в тот же день (своего рождения) на том же месте представить СМИ проект нового здания высшего законодательного органа. Взрыв прогремел на два дня раньше – 19 декабря. Оппозиция и значительная часть общественности была убеждена, что трагедия произошла потому, что власти начали торопить взрывников (троих из них вскоре осудили на разные сроки). В тот же день директор департамента прессы и информации МИД Ия Махарашвили заявила, что после реставрации конную статую установят на новом месте. Позже это неоднократно подтверждали кутаисские чиновники.
Сегодня некоторые сторонники Саакашвили говорят, что мэрия Кутаиси тратит столь необходимые в кризисный период средства под надуманным предлогом, и забывают (или не знают) о том, что она выполняет обещание прежних властей, хоть и ссылается не на него, а на пожелания местных жителей. Но намного интереснее другое – что будет символизировать восстановленная статуя вне старого контекста? Сохранит ли она связь с Второй мировой? Скорее всего, ее смысловая нагрузка изменится, как это уже произошло с тбилисским мемориалом, который также подвергся деконструкции, как в прямом, так и в философском смысле.
Раньше у могилы неизвестного солдата в Парке Ваке (в советское время – Парк победы) сидели 8 воинов минувших эпох (скульптор Гоги Очиаури). Их фигуры казались изрубленными гигантским мечом и иногда пугали впечатлительных детей. Числовая символика напоминала о 9 братьях Херхеулидзе, погибших в Марабдинской битве (1625 г.) вместе с сестрой и матерью – в 2008-м Грузинская православная церковь причислила их к лику святых. Восемь воинов тбилисского мемориала будто бы отдавали дань памяти девятому, павшему на Второй мировой, и вводили его в пантеон грузинской истории. Но затем 8 фигур убрали. В 2009 году, в годовщину Августовской войны их установили близ Горийской крепости и с тех пор чаще всего упоминают в контексте многовековой борьбы за независимость и российско-грузинских войн 1921 и 2008 годов. Когда кто-то спрашивает, почему их восемь, ему могут ответить: «Чтобы ты почувствовал себя девятым».
Неизвестный солдат остался в Парке Ваке. 9 мая руководители государства и главы дипмиссий возлагают к его могиле цветы, рядом с ней собираются ветераны. В Грузии чтут память погибших, а значительная часть граждан воспринимает Вторую мировую как страшную рану, но, тем не менее, внешнюю по отношению к его истории глобальную катастрофу, в контексте которой следует говорить скорее о трагедии, чем о победе, особенно если речь идет о СССР. Многие грузины видели в нем нечто чуждое и враждебное еще до того, как на митингах заговорили о независимости. Если проще – для них Вторая мировая война является великой, но не отечественной. Мемориал изменился одновременно с коллективным сознанием, и за этим, безусловно, стояла определенная логика истории.
С всадником Мзечабуки скульптора Мераба Бердзенишили дело обстоит сложнее. Символику «остальной», уничтоженной в 2009-м, части кутаисского мемориала не так-то просто расшифровать. Панно с множеством фигур воскрешало в памяти композицию «Страшного суда» Микеланджело и попытки описать его, как серьезные, так и шутливо-скабрезные, удовлетворяли не всех. Нужно отметить, что и кутаисский, и тбилисский мемориалы, не были перегружены советской символикой, в отличие от аналогичных объектов в других советских республиках. Интересный факт предоставляет две возможности интерпретации. Элитарная интеллигенция при каждом удобном случае поплевывала на официальную идеологию и превозносимые ею символы и даже бравировала этим в обозначенных республиканским руководством рамках. Но с другой стороны, ее представители в обоих случаях связали Вторую мировую не с примитивными средствами визуальной пропаганды, а с архетипами, укорененными в недрах национального сознания и выполнили задачу на отлично.
Образ Мзечабуки (солнечного, солярного юноши) связан с Таммузом древности. Рядом с ним присутствует Мзетунахави – «не виданная солнцем» (в другом варианте прочтения – «не видевшая солнца») красавица; отдельные признаки сближают ее с Иштар. Мзечабуки бьется с драконом, который в ряде сюжетов поглощает солнце, спасает Мзетунахави, освобождает захваченный чудищем источник и т. д. И он может сам стать драконом – это достаточно распространенная (в том числе благодаря пьесе Евгения Шварца) метафора. Ее использовал, например, Паата Бурчуладзе, когда в июле 2013 года заявил «Квирис палитра», что из «Грузинской мечты» «может получиться такой же дракон, как в свое время из «Союза граждан», а затем из «националов». Вы ведь помните, как Мзечабуки победил дракона, а затем превратился в дракона…». В сентябре 2016 «республиканец» Давид Бердзенишвили сказал в интервью For.ge: «Когда Саакашвили, бывший Мзечабуки сам стал драконом, появился новый Мзечабуки в лице Иванишвили. Он оказался полезной фигурой в борьбе против Саакашвили. Но Мзечабуки и драконы должны закончиться». А его недавний соратник Давид Зурабишвили (вышел из партии 5 месяцев назад) в 2018-м опубликовал текст, начинавшийся с фразы «С тех пор как мы обрели независимость, страна ходит по кругу известного мифа о Мзечабуки и драконе» и применил метафору метаморфозы сразу к трем лидерам – Шеварднадзе, Саакашвили и Иванишвили (Jam News). Подобных цитат десятки.
Многовариантность судьбы мифологического персонажа изящно обыграл ироничный грузинский мультфильм 1976 года, еще раз подтвердивший, что трудно быть богом, а стать драконом легко. Следовало ли воспринимать вписанного в контекст Второй мировой Мзечабуки исключительно в качестве дозволенного властями солярного, языческого «аватара» св. Георгия, либо раскрывать метафору дальше, вплоть до святотатственных по советским меркам выводов? Впрочем, теперь важнее выяснить, во что превратится и с какими ассоциациями будет связан «отдельно взятый» всадник – он почти наверняка отдалится от предуготовленной ему в 80-х роли.
Некоторые комментаторы, протестуя против установки памятника, заявили, что они не хотят возращения советского прошлого. Сложно сказать, что именно показалось им советским в мифологическом герое, однако проблема круговорота прошлого здесь несомненно присутствует хотя бы на уровне ощущений. Ему свойственно возвращаться (длиться) до тех пор, пока из него не будет извлечен опыт.
Мераб Мамардашвили указывал на эту проблему: «Я говорил вам словами Пруста: реальность есть нечто, что складывается в памяти. Я приводил вам пример: что мы имеем в виду, когда говорим «событие случилось в 1937 году»?.. Мы не можем сказать, что 1937 год случился (было бы великим счастьем иметь такую возможность). Он не случился, потому что мы душевно, по уровню наших возможностей, по уровню наших нереализованных актов понимания, нереализованных актов доблести, актов чести и т. д. находимся в том же сцеплении событий и движений, которые порождают и породили 1937 год… Вот если мы задумаемся, в каком смысле мы действительно помним, что происходило в 1937 году, то мы разберем, поймем. Реальность складывается из сделанного и не сделанного. И если мы думаем, что мы помним, а в действительности не помним, то есть не извлекли самих себя, и раз не извлекли, то можем снова повторять все то же самое, все те же грехи, которые приводят к этому раскаянию, и так до бесконечности, то это – одна реальность; другая реальность – если мы извлекли из опыта опыт».
Возвращение монументов – предупреждение о том, что опыт не извлечен, своеобразный знак «Achtung Minen!». Тоталитарная символика запрещена, но памятник Сталину, подобно статуе Командора, возвращается раз за разом не только благодаря лазейкам в законодательстве. Иногда его защищает право частной собственности (ирония судьбы, сарказм истории…), иногда что-то еще. В некоторых селах жители таскают бюст Сталина взад и вперед, словно регбийный мяч, устанавливают, вновь демонтируют и процессу не видно конца. А то, что породило вождя, по-прежнему возможно из-за «нереализованных актов понимания».
Проблему прошлого нельзя связывать лишь с отодвинутым в сторону, но не осмысленным советским периодом. 2 декабря в Тбилиси скончался бывший депутат Парламента Коба Давиташвили. В день, когда следовало отдать дань памяти отцу пятерых детей, политику, безусловно допускавшему ошибки, но бескомпромиссно критиковавшему все три «партии власти», солдату, который в 1993-м одним из последних покинул Очамчирский район, десятки людей суетливо выясняли во всемирной сети могут ли травмы спровоцировать болезнь Бехтерева. 7 ноября 2007 года Давиташвили был схвачен и зверски избит силовиками. В 2017-м допрошенный по этому делу бывший высокопоставленный чиновник Давид Карселадзе заявил, что мешать лидерам оппозиции мобилизовывать сторонников в многолюдных местах ему приказал тогдашний генпрокурор Зураб Адеишвили (в тот день власти с особой жестокостью разогнали акции своих противников и разгромили телекомпанию «Имеди»). Судя по другим показаниям, его люди действовали вне правового поля – руководитель группы Эдишер Кобахидзе сказал, что в момент задержания он и его подчиненные не составляли и не вручали Давиташвили никаких документов (см. отчет Transparency Georgia о процессе). В 2017-м Кобу Давиташвили привозили на заседания суда в инвалидной коляске; к тому времени его состояние ухудшилось, у него обнаружили болезнь Бехтерева. Он несколько раз говорил в интервью, что ее причиной стала травма позвоночника, полученная в тот злополучный день. После того, как он скончался, противники «Нацдвижения» начали писать в соцсетях, что ответственность за его смерть лежит на бывшем руководстве, а сторонники, в свою очередь, доказывали, что избиение не могло спровоцировать болезнь. Ситуация в целом выглядела ужасно и люди, избегающие крайностей, обращали взоры к Фемиде. Поможет ли судебное разбирательство извлечь опыт из этого эпизода?
Мераб Мамардашвили видел в подобном подходе «клапан безопасности», «ложный выход из ситуации, когда мы истерически пытаемся выпрыгнуть из какой-то проблемы цепляясь за идею закона. За понятие! Здесь нет никакой возможности войти в область законов. И здесь сказываются следы нашей прежней жизни». Он также цитировал Пруста – тот, рассуждая о садистах, заметил, что они извлекают из наказания «еще большее наслаждение и уверенность в своей правоте». Мамардашвили называл этот подход обратно симметричным мудрости древних греков – согласно ей «ты больше всего наказан, если за время своей жизни не успел быть наказанным за то, что совершил».
Поймет ли общество, что сделало возможным варварскую карательную акцию 2007 года, если людей, спланировавших и осуществивших ее, примерно накажут? Найдет ли оно первопричину в себе? Вероятно, ему понадобится что-то еще для извлечения опыта, чтобы прошлое, словно кровь сквозь бинты, больше не проступало сквозь садистские действия силовиков, которые сегодня с тем же рвением служат новому режиму. «Прошлое продолжает нас мучить потому, что оно еще не стало прошлым», – говорил Майкл Игнатьефф.
В конце 2012 года, после того как в Грузии сменилась власть, Фонд Карнеги опубликовал статью Анны Долидзе и Томаса де Ваала «Комиссия по установлению правды для Грузии». Они призывали использовать этот апробированный в Латинской Америке инструмент, чтобы в процессе расследования подобных эпизодов излечить раны прошлого и избежать фатального раскола в обществе. Их услышали не все, а оппоненты держались за политизированное, проституированное правосудие как за единственное средство восстановления справедливости. Но если бы оно было безупречным, ему даже в связке с так и не созданной Комиссией, не удалось бы решить проблему исторического опыта. Правосудие необходимо, но без понимания и сострадания разминировать прошлое не удастся.
Успешные, хоть и малоизвестные примеры существуют и один из них связан с упомянутым выше философом. В сентябре информационный центр Qartli.ge опубликовал материал о Нато Хуцишвили из села Гардатени Горийского муниципалитета. Тридцать лет назад она училась в Институте физики, вместе с другими студентами в знак протеста покинула лекцию Мераба Мамардашвили и назвала его предателем (по ее словам, в ответ он назвал их неучами). Она сказала, что непосредственно перед конфликтом он слишком мягко охарактеризовал марксизм, однако на настрой студентов, скорее всего, повлияли и обвинения, которые выдвигали против философа лидеры радикального крыла национально-освободительного движения, и его крайне скептическое отношение к митингам.
Хуцишвили чувствовала себя оскорбленной из-за того, что Мамардашвили называл события тех дней «Революцией квартирантов». Это выражение действительно употребляли в кругу столичной элиты (причем не только в 90-х, но и в период «Революции роз»), что страшно обижало выходцев из провинции. Три десятилетия спустя, во время пандемии Нато Хуцишвили начала читать его труды и обнаружила много нового и важного. Она посетила место, где установлен бюст Мамардашвили, чтобы принести философу извинения. Она говорила об ошибках того периода и том, что все сложилось бы иначе, если б «Мераб Мамардашвили стал политическим советником Звиада Гамсахурдия». Разумеется, тогда это было немыслимо, но сегодня за наивной на первый взгляд, обращенной в прошлое мечтой скрывается возможность сопоставлять идеи без гнева и пристрастия, продвигаясь к подлинной свободе.
Десятки рафинированных интеллектуалов, вероятно, никогда не сумеют повторить того, что сделала Нато Хуцишвили. Если им не хватит мужества или совести, чтобы извлечь опыт из прошлого, оно не покинет нас и на это укажет не только круговорот монументов, который предупреждает о хронотопических сбоях. Оно будет проступать инеем на стенах пыточных камер, опускаться пеплом на башни танков, идти за нами призрачной тенью до тех пор, пока мы не осмелимся обернуться. Оно вслед за Марселем Прустом попробует убедить нас в том, что реальность складывается в памяти и пока неизвестно, что мы ответим ему.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
