Новый день – новый антирекорд. За последние сутки в Грузии выявили 87 новых случаев инфицирования коронавирусом. Власти приняли решение отложить открытие школ в крупных городах. О том, насколько тревожна ситуация сегодня, чего ожидать этой зимой и когда может быть объявлен локдаун, – мы поговорили с нашим гостем недели – врачом-инфекционистом, директором Союза исследований здоровья Майей Буцашвили.
– Сегодня власти приняли решение отложить на две недели возобновление учебного процесса офлайн в крупных городах. Накануне коронавирус подтвердился у 24 сотрудников 32-й школы в Кутаиси, и сколько бы их было, если бы дети уже ходили в школу, – неизвестно. Как вы в целом относитесь к возобновлению образовательного процесса в условиях пандемии?
– Учебу как таковую вне контекста нельзя рассматривать. Это – часть общих правил. Если мы снова переходим на режим изоляции-карантина, тогда одним из аспектов может стать переход на онлайн-обучение. Если же мы отказываемся от этого – запрещаем лишь широкомасштабные собрания, а в остальном продолжаем жизнь в привычном режиме, – тогда и учеба должна продолжиться. Оставить все по-прежнему и только лишь посадить детей по домам – это немного не совсем оправдано. Тем более дети не входят в группу высокого риска. Поэтому должно быть принято генеральное решение: в каком направлении мы движемся?
– Власти сейчас заявляют, что полного локдауна, такого, который у нас был весной, больше не будет. Как вы относитесь к повсеместным строгим ограничениям?
Сейчас полное закрытие не имеет смысла. Когда бы мы ни открылись – ведь все время быть закрытыми мы не сможем, – все начнется заново
– У запретов может быть две цели. Первая – чтобы выиграть время, чтобы быть более готовыми в плане количества коек, респираторов и т.д. И в свое время большинству стран это понадобилось. Когда локдаун отменяют, при условии, что пандемия продолжается, – ты снова возвращаешься к исходной точке, это неизбежно. Просто у тебя появляется время, чтобы подготовиться. И второй целью объявления локдауна может быть ожидание вакцины. Для нас это сейчас нереалистично – (невозможно) представить, что все это время пока вакцину не придумают, пока не пустят в производство, пока она не станет доступна для нашего населения, мы будем закрыты. Это будет еще нескоро. Соответственно, выходит, что сейчас полное закрытие не имеет смысла. Когда бы мы ни открылись – ведь все время быть закрытыми мы не сможем, – все начнется заново.
– Где тот максимум, та максимальная точка, достигнув которую необходимо уже переходить к ужесточению ограничений?
– Такой, изначально оговоренной модели не существует. Решения, и это в каждой стране так, принимаются в какой-то степени спонтанно, с учетом эпидемиологической ситуации последних дней. Каких-то конкретных эпидемиологических маркеров, согласно которым нужно объявлять полный или частичный локдаун, – нет.
– Летний период, который был относительно спокойным – смогли ли власти использовать его соответствующим образом, как-то подготовиться к тому, что, в принципе, было неизбежно, – росту случаев, который мы наблюдаем сейчас, и насколько к этому вообще можно быть готовым?
В плане контроля инфекции – это большая проблема. Впрочем, это та вещь, которую одним движением руки за пару месяцев не исправить, это печальная реальность нашей системы здравоохранения
– Есть аспекты, в которых система здравоохранения стала сильнее. Но есть и те, где позиции слабые. К первым можно отнести то, что изначально места, предназначенные для инфекционных пациентов, были только в одной больнице. Постепенно были выделены стационары, которые хорошо справились с управлением потоками пациентов. И число таких стационаров увеличивается. Основные опасения были связаны с тем, что частный сектор мог отказаться от ковид-пациентов. Но он пошел на сотрудничество. В нашей стране, в принципе, дефицита в койках нет, это советское наследство – больниц много, иногда даже слишком много. Но в этом случае это нам пригодилось. Одним словом, частный сектор хорошо пошел на сотрудничество с Минздравом, те же частные лаборатории. Они максимально включились в ПЦР-диагностику – один центр Лугара и гослаборатории просто не справились бы. Так что в этом смысле система более подготовлена сейчас. Но слабым звеном остаются реанимационные сервисы и само по себе количество реаниматологов. Несмотря на то, что дефицита во врачах у нас в целом нет, именно реаниматологов немного. Иногда один реаниматолог вынужден работать в нескольких клиниках. В плане контроля инфекции – это большая проблема. Впрочем, это та вещь, которую одним движением руки за пару месяцев не исправить, это печальная реальность нашей системы здравоохранения.
– Изначально специалисты говорили, что со временем вирус станет менее агрессивным. Оправдалось ли это предположение?
– В целом, это тенденция, свойственная пандемиям. Это происходит в двух направлениях. Одно – когда люди становятся более готовы – т.е. чем больше человек заболевают, тем большая процентная доля людей защищена. Цепочки передачи прерываются. Сейчас, например, мы видим, что источник заражения один, и от него (вирус) передается и передается. А когда больше людей уже переболели – вирус встречается на каком-то этапе с человеком, у которого уже есть антитела, и цепочка закрывается. Это постепенно ослабляет (уровень) распространения вируса в обществе. Но это не снижает вирулентность вируса. Во всяком случае, об этом пока речи не идет. Каких-либо мутаций, которые бы показывали, что вирус ослаб, пока не наблюдается. Общество сейчас более готово, улучшилось управление и расширилось выявление (случаев). Соответственно, бессимптомных случаев стало больше (выявляться). И процентная доля летальных случаев снижается. Это визуальное ощущение, что якобы снижается уровень смертности. Но он снижается не потому, что вирус ослаб.
– На какой стадии мы сейчас находимся? При явном росте заболеваемости риторика эпидемиологов сейчас намного мягче, чем весной, когда нас предупреждали, что скоро мы можем не сосчитать гробов. Сейчас нас успокаивают, говорят, что ситуация под контролем. Где мы находимся сейчас и куда мы движемся – что будет этой зимой?
Сейчас у нас наблюдается тот самый подъем. К сожалению, скорее всего, проконтролировать и локализовать его не получится. Налицо бесконтрольная передача
– Судя по всему, зима особо на этот вирус не повлияет. Так же, как и лето не ослабило его. Одним словом, температура воздуха особого отношения к нему не имеет. Хотя, конечно, в закрытых помещениях, когда люди собираются в одном пространстве, – риск передачи вируса возрастает. И еще одна проблема – эпидемия гриппа неизбежна, так происходит ежегодно. Таким образом, на систему здравоохранения ляжет сразу два тяжелых груза. Когда мы наблюдаем за ситуацией в разных странах, мы видим, что вдруг происходит резкий скачок (случаев) вверх, а потом (показатель) начинает снижаться. У нас такого пока не было. Как таковой волны у нас не было. Сейчас у нас наблюдается как раз таки тот самый подъем. И сейчас, к сожалению, скорее всего, проконтролировать и локализовать его не получится. Налицо бесконтрольная передача. Судя по всему, случаи будут прибавляться в прогрессии. Но я еще раз говорю – к зиме это никакого отношения не имеет.
– Может ли человек одновременно заболеть и гриппом, и ковидом? Насколько это осложнит его состояние?
– Да, конечно. Это будет очень печально, но это возможно, и риски в таком случае, естественно, возрастают. Именно поэтому мы призываем всех: как только в страну завезут вакцину от гриппа, все должны сделать прививки. Конечно, это не должно создать иллюзию, что эта вакцина может защитить и от ковида, но если хотя бы грипп пройдет легко – так, чтобы не было много осложнений и смертей, – это тоже дело.
