31 августа, 24 года назад, в Хасавюрте было подписано мирное соглашение, которое должно было подвести черту под первой чеченской войной 1994-1996 годов.
Когда речь заходит о Хасавюрте, обычно возникают два вопроса: во-первых, почему получилось, во-вторых, почему не получилось. На оба вопроса уже дано немало ответов, по преимуществу конспирологических. И про то, как враги России в тылу, за спиной отважных бойцов, заключили мир с почти побежденным хитрым и коварным врагом. И про то, как коварные российские спецслужбы организовали похищения журналистов и нежурналистов даже не с целью выкупа, а чтобы дискредитировать молодую чеченскую государственность, - и в итоге спустя три года привели дело ко второй чеченской войне.
Существование таких версий вполне логично. Плоские мысли проще укладывать в голове – это раз. Два – с ощущением собственной правоты проще жить.
***
Хасавюртовский мир прежде всего связывают с личностью Александра Ивановича Лебедя. После того как 6 августа 1996 года не слишком многочисленные чеченские отряды (которые, судя по отчетам командования группировки войск, были уже почти побеждены где-то в горах) вошли в Грозный и заняли город, оттуда поступали слишком благостные рапорты военных и куда менее оптимистичные репортажи журналистов. Поняв, что что-то не так, генерал Лебедь, глава Совета безопасности России, прибыл в республику, чтобы оценить ситуацию на месте. Ситуация генералу не понравилась. Найденное там воинство «в камзолах непонятного покроя и назначения» не производило впечатления победителей. Да и в целом ситуация вернулась к январю 1995 года: чеченские отряды засели в Грозном, но теперь они были куда более умелыми, а их действия - скоординированными. Федеральное же командование в лице генерала Пуликовского отправляло в город штурмовые колонны, как при первом штурме, то есть «на убой»: пленных теперь старались не брать.
Генерал Лебедь встретился с начальником чеченского штаба Асланом Масхадовым, началось вроде как перемирие. Последовали противоречивые приказы российских силовиков, вплоть до объявления ультиматума: прекращение огня на 48 часов для выхода мирных жителей, а дальше – бомбардировка и штурм. При этом никакого прекращения огня не было. Могу свидетельствовать: обстрелы шли по нарастающей, а город оставался полон гражданским населением.
И тут Лебедь вновь прилетает в Чечню, и 22 августа в Новых Атагах таки заключает перемирие с Масхадовым. Через десять дней это было закреплено Хасавюртовскими соглашениями.
***
Все было бы хорошо, но эта правда – отнюдь не полная: ведь Лебедь тогда остановил войну, которая месяцем ранее была им же и развязана. Дело в том, что накануне выборов президента России в июне-июле 1996 года в Чечне вовсю пошел мирный процесс. Первая чеченская, когда-то начатая как электоральный проект (ничто так не поднимает вялый рейтинг, как маленькая победоносная война), к началу 1996-го опустила популярность Бориса Ельцина до пары процентов, уровня фона. Добиться скорой победы не удалось, даже убив первого чеченского президента Джохара Дудаева. Тогда начались мирные переговоры с его преемником Зелимханом Яндарбиевым. И тот, на первый взгляд, куда менее договороспособный, обманул это впечатление. Начались освобождения пленных и заложников. Яндарбиев слетал на переговоры в Москву, а Ельцин посетил Чечню. Были запущены Назрановские переговоры. И на этом фоне замирения Ельцин сначала вышел во второй тур президентских выборов, а потом и выиграл их. Российская делегация на Назрановских переговорах уже гордо вертела в своих пиджаках дырки для Нобелевской премии мира. Но не тут-то было…
Дело в том, что по ходу выборов Ельцин заручился поддержкой Лебедя, занявшего третье место в первом туре. Лебедь получил пост секретаря Совбеза. Однако мало кто знает, что к этому было приложено обещание военного триумфа: Александр Иванович готовился стать покорителем Кавказа. Сразу после объявления итогов второго тура выборов 11 июля в Чечне, где армейской группировкой командовал генерал Тихомиров, бывший зам Лебедя по командованию 14-й армией в Приднестровье, начались боевые действия. И, судя по отчетам, все шло как нельзя лучше. А российская делегация на почивших Назрановских переговорах принялась печально штопать дырки в пиджаках…
***
И все же именно Лебедь стал миротворцем. Как? Почему?
Во-первых, он был настоящим офицером, в отличие от толпы дядек в камуфляже и при погонах. Офицера же, по замечанию нобелевского лауреата Ричарда Фейнмана, отличает привычка принимать решения, и принимать на себя ответственность за эти решения. Не следовать тупо однажды принятому, как делают люди слабые и неуверенные, дабы показать себя сильными и крутыми, а вновь и вновь оценивать ситуацию. Видеть и признавать свои ошибки. Если надо – отдавать новые, подчас совершенно другие приказы.
Во-вторых, до Хасавюрта был опыт мирных переговоров. И начатые в декабре 1994-го многомесячные, казалось, обреченные попытки «группы Сергея Ковалева», в итоге, спустя полгода, в июне 1995-го приведшие к спасению заложников в Буденновске и началу переговоров под эгидой ОБСЕ в Грозном. Были сами эти переговоры, «Соглашения по блоку военных вопросов» и полугодичный опыт работы Специальной наблюдательной комиссии по соблюдению соглашений. То перемирие в декабре 1995-го обернулось новыми столкновениями, но «все не зря»: итогом стали Новые Атаги и Хасавюрт.
***
С одной стороны, умение военного и политика принимать (и менять) решения, с другой - упорный, подчас кажущийся безнадежным труд миротворцев. В результате – тысячи, если не десятки тысяч спасенных жизней.
Кто-то говорит, что была проиграна первая чеченская война. Об этом спорят не меньше, чем когда-то кайзеровские генералы рассуждали о предательстве «плутократов», приведшем к Версальскому миру.
Пожалуй, хуже то, что за три года мы проиграли с таким трудом добытый мир.
