Чем постоянно звучащее вокруг в эти дни слово «самоизоляция» отличается от известного всем нам с детства понятия «карантин»? Определенное смысловое различие тут есть. Слово «quarantа» (куаранта) в переводе с итальянского означает «сорок». Именно столько дней изначально длился карантин. Как известно, в XIV веке в Европе свирепствовали эпидемии чумы, поэтому власти Венеции, главного европейского торгового порта, ввели правило, что все корабли, прибывающие из других стран, должны были подойти к острову Лазаретто, в четырех километрах от Венеции, и там встать на якорь (отсюда и слово «лазарет»). С тех пор под карантином понимается «временная изоляция заболевших инфекционной болезнью и соприкасавшихся с ними во избежание распространения эпидемии, в частности, срок, в течение которого судну, прибывшему из местности, охваченной эпидемией, не разрешается иметь сообщение с берегом». Но «самоизоляция» – это мера, к которой должны во времена пандемий и эпидемий прибегать и те люди, которые даже заведомо не соприкасались с инфицированными, дабы и в будущем избежать таких контактов.
Как привыкает к жизни в режиме самоизоляции, который, по мнению медиков, является самым надежным препятствием к распространению коронавирусной инфекции и настойчиво рекомендуется уже несколько недель властями в большинстве стран мира, население Абхазии? Очень непросто, с большими проблемами.
Разумеется, есть у нас, как и везде, разные категории людей. Домоседам по натуре, понятно, легче. Или взять, к примеру, авторов «Эха Кавказа» – большинство из нас и так в последние годы работали в основном дома. Что изменилось после принятия в республике ограничительных мер, а с 28 марта – и чрезвычайного положения? Только то, что теперь нет мероприятий, на которые мы по два-три раза в неделю выезжали для их освещения. А интервью с записью голосов современные технологии позволяют брать и дистанционно. Так что пандемия в наш режим работы внесла не столь большие изменения.
Продуктовых магазинов и магазинчиков, аптек сейчас в наших городах множество, так что в большинстве случаев они находятся в радиусе до ста метров от жилых домов, а если это не так, то и автомашины в большинстве семей есть. В конце марта одна из активисток абхазского сегмента «Фейсбука» обратилась к пользователям соцсети с шутливым вопросом: «А у вас в семье кто за покупками ходит? Самый смелый? Самый здоровый? Или самый бесполезный?»; в многочисленных ответах ей начали соревноваться в остроумии, но ничего искрометного, по правде сказать, я так и не увидел.
Но выделил бы три связанные с режимом самоизоляции проблемы, которые постоянно обсуждались на текущей неделе в абхазском обществе, в частности, в СМИ и интернет-сообществе.
Первая – это наличие значительной части населения, которой режим самоизоляции, что называется, невмоготу. И тут мы схожи с итальянцами, которые стали символом первоначальной беспечности, из-за чего сегодня удерживают в мире печальный рекорд по числу жертв коронавируса – более 17 тысяч. А еще как назло (странно звучит, конечно) в Абхазии установилась хорошая погода. И утомившиеся в результате нескольких дней сидения дома сухумцы стали собираться во дворах коммунальных домов на лавочках, чтобы обсудить последние новости с фронтов борьбы с пандемией (оказывается, телефонное общение все же не убило окончательно эту потребность в непосредственном общении), отправились на набережную для прогулок и встреч со знакомыми. И ничего, что культовая кофейня на набережной «Брехаловка» закрыта, обошлись и без нее, причем пожилые люди, то есть группа риска, составляющие большинство шахматистов и нардистов, которые собираются неподалеку от нее, вновь приступили к игре. А еще одна группа, что вызвало закономерное возмущение в соцсетях, устроила демонстративный пикник у закрытого кафе «Пингвин» на той же набережной, разведя костер на пне спиленного дерева и поджаривая там сосиски и сыр.
Надо отдать должное нашим тележурналистам, которые пытались в ходе своих репортажей выведать у явно праздношатающихся людей, что их заставило ходить кучей по улице. Типичный ответ: «Буквально на минутку вышли».
В понедельник в ходе вечерней передачи «Прямой эфир» на Абхазском телевидении зашел разговор о том, не пора ли принимать какие-то жесткие меры по отношению к нарушителям установленного режима ЧП. Эту тему не стали обсуждать в подробностях, но, думаю, мысленно и участники разговора, и телезрители прокрутили ее в голове. Штрафы, как в России (первое появление на улице без уважительных причин – 4 тысячи рублей)? Но не смешно ли это звучит в стране, где больше половины населения упорно не платит за потребленную дома электроэнергию? Кстати, в тот же день я видел по телевизору, как лондонцы в солнечную погоду высыпали в городские парки, и хваленые английские полисмены не знали, что с этим делать: не будешь же привлекать к ответственности такую массу людей. И уж тем более дико представить себе в Абхазии картины происходящего сейчас в Индии, где полицейские избивают нарушителей режима самоизоляции длинными палками, загоняя их по домам... Спустя время один из участников названной телепередачи вернулся к этой теме и заговорил о том, что введение у нас режима ЧП в полном объеме нецелесообразно. Например, согласятся ли родители солдат срочной службы к привлечению их сыновей для работы постов по проверке соблюдения этого режима? То есть, решая тут одну проблему, можно получить и две-три новых.
о моим ощущениям, появление в СМИ сообщений 30 марта о побывавшей в Абхазии инфицированной коранавирусом Нино Хецуриани многих напрягло, что тут же отразилось на численности и поведении людей на сухумских улицах. Потом пришла расслабленность. В эти вторник и среду было официально объявлено о выявлении двух коронавирусоносителей – жильцов гагрской многоэтажки. Наверняка это еще больше должно подвигнуть население, особенно в Гагре, к выполнению мер эпидемиологической безопасности. Но достучаться до некоторых, похоже, задача невыполнимая.
Другая проблема – рынки. Еще 25 марта, в публикации «Время уклоняться от объятий» на «Эхе Кавказа» я, говоря о решении временно закрыть Сухумский центральный рынок, заметил: «Что касается торгующих продуктами на рынках, то они, чует мое сердце, просто переместятся на тротуары улиц, примыкающих к рынкам. По крайней мере, многие из них. Подобные ситуации возникали, помню, в позднесоветские годы, когда местные власти пытались регулировать рыночные цены». Так оно и произошло. В начале недели телерепортажи донесли до всех картинки с забитой торгующими «с земли» улицы позади рынка и их эмоциональные речи: «А чем мне детей кормить? А куда мне девать эту зелень?»
Конечно, нынешняя ситуация породила немало спорных моментов. Скажем, в продуктовых магазинах установили четкий порядок, не запускают в них больше определенного количества людей, но за очередью у дверей наиболее востребованных из них следить уже некому, и там, бывало, народ толпился, как хотел, без всякого соблюдения «социальной дистанции» в 1-2 метра.
Что касается индивидуальных торговцев у рынка, то в последние дни их там уже нет, а на их месте стоят посты правоохранителей. Как будут выкручиваться эти торговцы, не знаю. В сегодняшней ситуации, конечно, выигрывают владельцы магазинчиков с двух сторон по периметру рынка, на работу которых запрет не накладывался. Там можно купить и овощи, и зелень, и другие сельхозпродукты. А тут уже и клубника на подходе (видел в соцсетях снимки из теплиц в селе Адзюбжа).
И еще она проблема – приближение православной Пасхи в свете нежелания большинства священнослужителей Абхазии и их паствы вносить какие-либо коррективы из-за пандемии в проведение традиционных религиозных обрядов. Между тем как во многих странах службы стали проводить в закрытых храмах и транслировать их по видеосвязи. Во вторник на «Эхе Кавказа» уже рассказывалось, как в день Благовещения Пресвятой Богородицы в Сухумский кафедральный собор съехалось более сотни прихожан, которые приняли участие в службе и совершили крестный ход вокруг храма. Добавлю, что на «Фейсбуке» в тот день было распространено видео этого крестного хода, вызвавшее массу негодующих комментариев абхазских пользователей. А еще в тот вечер я посмотрел телерепортажи об этом церковном праздновании. И если репортаж Абхазского телевидения был, скажем так, «щадящим», среди кадров мелькнула даже одна прихожанка, стоявшая во время службы в медицинской маске, то во время куда более откровенного репортажа «Абаза-ТВ» порой пробивала дрожь – когда прихожане один за другим подходили облобызать икону, а затем принимали причастие из одной и той же, разумеется, ложки. И все это так, будто никакой пандемии в мире нет и в помине. Они так убеждены, что «в храме Бог защитит»? И ничего не слышали о том, что на днях пришлось срочно закрывать Киево-Печерскую лавру после того, как там заразилось четверо священнослужителей?
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
