В эти дни вся Грузия может следить за тем, как парламентская комиссия расследует дело об убийстве на улице Хорава. Все заседания транслируются в прямом эфире. Сегодня депутаты опрашивали представителей прокуратуры и МВД, которые вели дело.
Оказывал ли на следствие влияние бывший чиновник прокуратуры Мирза Субелиани, сын которого участвовал в конфликте? Был ли ранен в ходе конфликта еще один подросток и почему об этом эпизоде до сих пор нет никакой информации? Почему было уничтожено место, где произошло убийство Давида Саралидзе, – сарай во дворе жилого дома на улице Хорава?
Вопросов к представителям правоохранительных органов было так много, что опрос продлился целый день, но сегодня так и не завершился. Отвечать на них пришлось Звиаду Пхакадзе – прокурору по делу об убийстве подростков на улице Хорава, и Кахе Сирадзе, представителю МВД. Заседание проходило достаточно напряженно, и пару раз члены комиссии в жесткой форме даже напомнили правоохранителям, что их пригласили отвечать на вопросы, а не вступать в дискуссию и пытаться уйти от ответа.
Какую-либо связь с Мирзой Субелиани Пхакадзе и Сирадзе отрицают. Говорят, что узнали о том, что его сын фигурирует в деле, только в ходе допроса, и последующего контакта у них с ним не было. Сарай же, где был убит Давид Саралидзе, по словам Сирадзе, демонтировали сами жильцы дома, не согласовывая это с органами. У секретаря комиссии Отара Кахидзе возникли вопросы по поводу допроса очевидцев:
«Вы допросили троих очевидцев в день убийства (1 декабря). Допрос всех троих завершился в 19:30. После этого Мирза Субелиани приводит на допрос своего сына. Его начинают допрашивать в 19:40, и после этого, согласно материалам дела, наступает 15-дневная пауза, и следующих очевидцев вы допрашиваете 16, 18, 19, 21 декабря. Это притом, что среди них есть, к примеру, очевидец Анна Кобалия, окна которой выходят прямо на сарай. Но 18 числа этот сарай уже демонтирован, вы даже не можете установить, могла ли крыша этого сарая закрывать ей обзор. Она звонит в полицию, кричит детям, чтобы они остановились, место убийства у нее в непосредственной видимости, как и у Николоза Иорданашвили. Есть еще Заза Цибадзе, который в своих показаниях прямо говорит, что видел, как несколько лиц наносили удары Саралидзе, но не видел, чем конкретно. И вот таких свидетелей вы допрашиваете спустя две и три недели. И почему-то это совпадает с появлением в деле Мирзы Субелиани».
Отар Кахидзе попросил Звиада Пхакадзе объяснить, чем это вызвано, на что последний ответил:
«На первой стадии мы занимались выявлением определенных лиц. Что касается тех очевидцев, о которых говорите вы, – они не могли конкретизировать детали, поэтому их и допросили позже».
Между тем в ходе опроса правоохранители подтвердили членам комиссии, что в ходе конфликта был ранен еще один подросток – Г. М. Однако как такового дела по факту его ранения возбуждено не было, почему – Каха Сирадзе не смог дать вразумительного ответа. Хотя выяснилось, что есть свидетели, которые достаточно подробно описывают того, кто мог ранить Г. М., а под это описание подходит конкретный участник конфликта. Еще один вопрос относительно этого эпизода возник у члена комиссии Ираклия Абесадзе:
«2 декабря Г. М. в ходе допроса говорит вам, что был ранен в спину, вероятно, ножом, и что он самостоятельно обработал рану дома. Судебно-медицинскую экспертизу вы назначаете 12 декабря. Почему?»
На это Каха Сирадзе ответил:
«Найти эту личность оказалось проблематичным. То есть он не скрывался, а просто не смог прийти в те дни. Подождите, дайте закончить! К тому же на тот момент проводились процедуры, связанные с задержаниями, предъявлением вины и прочим».
Есть еще один фигурант дела, чью роль в конфликте, вернее, то, как ее оценили следователи, депутаты ставят под сомнение. Это – М. К. – племянник Мирзы Субелиани, который участвовал в конфликте по просьбе своего двоюродного брата (сына Субелиани). Говорит Отар Кахидзе:
«Возьмем показания самого М. К: «Я одной рукой держал Саралидзе, а второй бил его. Г. М. держал его за плечи и тянул назад». По вашей же версии, батоно Звиад, это происходит в тот момент, когда Г. Б. и Г. Дж. наносят ему множественные удары ножом. То есть, как говорит сам М. К., – он видит, как Саралидзе бьет ножом один подросток, то же делает еще один, а сам он удерживает Саралидзе и бьет его кулаком по лицу. Это разве не соучастие в убийстве? Или я сейчас что-то новое нашел в Уголовном кодексе?»
На это Звиад Пхакадзе ответил, что необходимо брать в расчет намерения М. К. По словам прокурора, дело было так: Г. Дж. наносил удары ножом Саралидзе, в то время как последний держал его в захвате. А М. К. пытался заставить Саралидзе отпустить Г. Дж. и поэтому начал бить его по лицу. Говорит прокурор:
«Дато (Саралидзе) уже ранен, когда М. К. начинает бить его кулаком. Из бедра у него уже идет кровь. Из-за этого ранения уже через несколько секунд у него начинают ослабевать рефлексы. Ввиду всего перечисленного, мы считаем, что факта соучастия нет».
Члены комиссии продолжат опрашивать представителей правоохранительных органов завтра.
