Накануне майских праздников политическая партия «Аланский союз» представила в Минюст Южной Осетии пакет документов на регистрацию. Партию в 2017 году основал бывший кандидат в президенты республики Алан Гаглоев. В ее состав уже вступили около тысячи человек. Учредительный съезд «Аланский союз» провел 10 марта. Согласно законодательству, общие собрания прошли в каждом из районов республики и в городе Цхинвале. Теперь «Аланский союз» ожидает решения Минюста, заявил в интервью моей коллеге Жанне Тархановой Алан Гаглоев:
«Все мероприятия, которые должны были законодательно провести, – мы все провели. Все оформили, все протоколы. По закону у Минюста есть месяц на рассмотрение документов. После этого нам ответят».
Алан Гаглоев отмечает, что «общая тенденция по сокращению количества политических партий его, как лидера партии, не смущает»:
«Мы все мероприятия провели согласно законодательству, нас не волнует, что мы чего-то не сделали. Вместо необходимых для регистрации пятисот членов в Минюст были представлены списки с большим запасом. Представили документы на 910 членов партии «Аланский союз». На всех собраниях присутствовали сотрудники Минюста, все сами видели, все фиксировали. Что касается регистрации нашей партии, мы не волнуемся. Если, конечно, не скажут, что белое – это черное, а черное – это белое. Так тоже бывает. Но посмотрим».
Бывший сотрудник КГБ Южной Осетии Алан Гаглоев впервые заявил о своих политических амбициях во время президентских выборов 2017 года, составив конкуренцию фаворитам гонки – тогдашнему президенту Леониду Тибилову и спикеру парламента Анатолию Бибилову. Выборы Гаглоев проиграл, набрав 10% голосов избирателей, но при этом заявил о себе, как о перспективном политике и хорошем организаторе. Многие партии прекратили свое существование или находятся под угрозой закрытия из-за того, что не смогли набрать и 500 членов, а он в кротчайшие сроки набрал почти тысячу человек. Со службой в органах госбезопасности начинающий политик, по его словам, окончательно расстался и перешел в разряд профессиональных политиков.
Югоосетинский общественник Тимур Цхурбати подчеркивает, что в Южной Осетии не бывает так, чтобы идея принять участие в президентских выборах исходила бы от самого кандидата и решение принималось бы им единолично. Как правило, утверждает Цхурбати, сначала собирается определенный круг людей, они принимают решение, а затем подбирают подходящую, по их мнению, кандидатуру и обращаются к ней с предложением. Скорее всего, считает Тимур Цхурбати, так было и в случае с выдвижением Алана Гаглоева:
«Что касается выдвижения Алана Гаглоева, то это необязательно кремлевский проект. Он – цхинвальский парень, представитель очень мощного клана Гаглоевых, у которых хватает и интеллектуальных, и финансовых ресурсов. Вполне возможно, что они выдвинули своего человека. Конечно, это не исключает, что он приемлем для Кремля, и югоосетинский избиратель к нему тоже хорошо относится, особенно молодежь. После того как он принял участие в прошлогодних выборах президента, логично предположить, что и на следующих выборах он тоже будет выставляться».
Иными словам, в республике появилась еще одна группа влияния, или команда единомышленников, (кому как нравится), представленная Аланом Гаглоевым, которая примет участие в выборах в парламент и, логично предположить, – в следующих президентских выборах.
На этой неделе югоосетинский министр иностранных дел Дмитрий Медоев посетил Нагорный Карабах, с которым Южная Осетия взаимодействует в рамках Союза непризнанных государств, учрежденного в 1992 году. Делегация во главе с министром иностранных дел Дмитрием Медоевым посетила республику Арцах с рабочим визитом. Главная тема переговоров – расширение договорно-правовой базы сотрудничества. Вопрос: зачем это нужно? Экономически, политически, как угодно – Карабах зависит от Армении, а Южная Осетия – от России. Тогда зачем все эти содружества непризнанных государств, «за демократию и права народов», к чему, допустим, учрежденное в ноябре 2000 года, постоянно действующее координационное Совещание министров иностранных дел Нагорного Карабаха, Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья? Зачем это Москве, потому что понятное дело, создание таких коммуникаций без патрона не обходится? Я спросил об этом российского политолога Модеста Келерова:
«Мы таким образом усиливали вес этой проблематики. Если в 1992 году надо было хоть за что-то зацепиться, то к началу двухтысячных мы уже встали на твердую основу, понимали, к чему идет дело. Конечно, не ожидали, что все быстро так получится, готовились к более длительной борьбе. Но принципиально – все то же самое: нужно было нашим протекторатам (этот термин придумал не я, в отношении Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья его придумал Сергей Миронович Шамба), для зависящих от нас государств создать общую платформу для повышения их статуса. В случае с Абхазией и Южной Осетией это сработало».
Российский политолог Николай Силаев говорит, что если представители непризнанных территорий собираются и изъявляют какую-то общую позицию, то эта позиция в теории звучит громче, чем каждого из них в отдельности. Это уже не частный случай, а какое-то общее явление, характерное для разных стран и разных ситуаций. Говорит Николай Силаев:
«Правда, их уже перестали рассматривать как отдельные случаи, и мы видели попытки интеграции тех стран, которые как бы сталкивались с этой проблемой, когда Грузия начинала обсуждать проблемы сепаратизма с Азербайджаном или с Молдовой, а потом этот круг пополнила Украина. То есть, если угодно, с двух сторон – со стороны метрополий и отколовшихся территорий – была вот эта работа на повышение статуса проблем, на понимание их как чего-то более широкого, чем набор частных случаев».
В четверг, 3 мая, судья Цхинвальского районного суда Фатима Парастаева признала обоснованной жалобу гражданской активистки Тамары Меаракишвили на бездействие генпрокурора Южной Осетии. Ранее защита Меаракишвили жаловалась генпрокурору на нарушения со стороны Ленингорской прокуратуры, которая подвергает активистку незаконным уголовным преследованиям.
16 августа против гражданской активистки районная прокуратура возбудила уголовное дело по обвинению в клевете на региональное отделение партии «Единая Осетия». Клеветой на партию следователи посчитали два фрагмента из интервью Тамары «Эху Кавказа» вскоре после выборов президента Бибилова. В одном она сказала, что партийцы примериваются к хлебным местам. В другом, – что один из них явился в местную больницу и, не будучи пациентом, требовал препараты у медперсонала под угрозой проведения проверок в учреждении.
Адвокат Тамары Икрамжан Раматов подал жалобу генпрокурору Южной Осетии на незаконное возбуждение дела. Суть в том, что по закону объектом клеветы может быть только физическое лицо, но уж никак не партия, т.е. юридическое лицо. Жалоба генпрокурору – это самый быстрый способ разрешения проблемы в досудебном порядке. Логика такая: если генпрокурор видит, что его подчиненные наломали дров, он отменяет их действия, и таким образом спор разрешен. Рассмотрение жалобы адвоката Раматова генпрокурор Узурмаг Джагаев поручил подчиненному прокурору, начальнику отдела Василию Полякову. 31 августа тот ответил письмом с указанием, что «доводы защиты, изложенные в жалобе, не нашли своего подтверждения». За время после первой жалобы генпрокурору список претензий к следствию заметно увеличился, говорит Икрамжан Раматов:
«Там очень много нарушений, которые можно обжаловать бесконечно. И о продлении сроков предварительного следствия нас не уведомляют, как этого требует закон, и не говорят, на каком основании продлевают сроки. Копии процессуальных документов нам не предоставляют, с материалами дела не знакомят. Так что многое в следствии не соответствует букве закона».
30 марта адвокат Икрамжан Раматов подал иск на генпрокурора, в котором обвинил его в необоснованном и незаконном бездействии:
«По закону, когда жалоба подается, генпрокурор должен рассмотреть жалобу и вынести постановление. Постановления нет, доводы прокуратуры не указаны, не изложено, какими доказательствами опровергаются наши доводы. Поэтому суд и назвал это письмо отпиской и, с учетом требования закона, удовлетворил наши требования», – говорит Икрамжан Раматов.
В чем, собственно, дело? Согласно статье 124 УПК, прокурор по жалобе обязан вынести постановление, а не письма рассылать. В постановлении о полном или частичном удовлетворении жалобы, так же, как и об отказе в удовлетворении жалобы, должны быть изложены мотивы, по которым жалоба признана неосновательной. Заявления типа «ваши доводы не нашли своего подтверждения» – это не ответ.
По мнению судьи Фатимы Парастаевой, на бездействие генерального прокурора указывает именно то, что прокурор умышленно проигнорировал требования УПК, обязывающие вынесение постановления. Между тем, говорится в судебном решении, «бездействие генерального прокурора и подчиненного ему прокурора по рассмотрению жалобы защиты грубо нарушило конституционные права и законные интересы Меаракишвили...»
Решение Цхинвальского районного суда предполагает, что генпрокурор Джагаев теперь должен вынести мотивированное постановление на жалобу Тамары Меаракишвили. Это решение суда, конечно, не означает радужных перспектив для гражданской активистки, не является верным знаком того, что уголовные дела против нее развалятся в суде или в досудебном порядке. Совсем нет.
Это значит, суд признал тот факт, что следствие идет с процессуальными нарушениями. Это значит, что генпрокурор в курсе происходящего, но он бездействует, т.е. умышленно не реагирует на жалобы, тем самым развязывая руки следствию и подстрекая его к еще большему произволу. Это событие важное не только для Тамары, но и всей республики, потому что, как говорят эксперты, это первый случай, когда югоосетинский суд указал генпрокурору на нарушения УПК с его стороны и обязал исполнить служебный долг.
И конечно, многим хочется верить, что это не отдельный случай, а примета нового времени, начало перемен к лучшему, которые обещала Олеся Кочиева, когда стала председателем Верховного суда.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
