Перестановки в правительстве укрепят персоналистский режим Бидзины Иванишвили и позволят ему решить ряд старых проблем, создав при этом новые.
Общественность в целом приветствовала сокращение числа министерств с 18 до 14, но вскоре выяснилось, что оно не приведет к радикальному сокращению расходов. Никто не оплакивает Министерство по делам спорта и молодежи – его функции распределят между министерствами культуры и образования; в соцсетях шутят, что министр культуры станет министром физкультуры. А присоединение к МИДу аппарата госминистра по вопросам интеграции в европейские и евроатлантические структуры вызвало лишь отдельные протесты, поскольку его автономное существование имело скорее символическое значение, тогда как 99% практических шагов предпринимали дипломаты.
Чаще всего политики и эксперты критикуют решение о расчленении Министерства охраны окружающей среды и природных ресурсов. Экологическая ситуация постоянно ухудшается, а крупные компании обращаются с природой, как вандалы с культурным наследием Рима. Заведовать природными ресурсами отныне будет новое суперминистерство экономики, к которому присоединят еще и Минэнергетики. Его глава, первый вице-премьер Дмитрий Кумсишвили становится если не теневым премьер-министром, то сильным и почти независимым игроком, эдаким герцогом Бургундским времен Столетней войны.
Подковерная борьба между ним и премьером Квирикашвили обсуждалась в СМИ очень редко, а ее основной формой были интриги в «стеклянном дворце» Иванишвили. Кумсишвили активно расширял сферу влияния, тогда как премьер скорее оборонялся. Поговаривают, что, когда он пожаловался Хозяину на растущие аппетиты коллеги, то услышал в ответ: «Так уволь его, если это необходимо», после чего, поколебавшись, воздержался от эскалации. Как бы там ни было, избыток власти парадоксальным образом накладывает на Иванишвили определенные ограничения. Давным-давно российский Государственный секретарь Половцов в письме императрице Марии Федоровне заметил, что неограниченной верховной власти «следует подражать божественному провидению, которое, установив совершенный порядок, не может вмешиваться в жизнь отдельных существ, не подрывая своего престижа» (20 мая 1885 года). В последнее время Иванишвили свел к минимуму участие в микроменеджменте и внутривластных конфликтах – он предпочитает наблюдать и активизируется лишь изредка, дабы восстановить баланс.
Одна из главных проблем Кумсишвили – имиджевая, если говорить прямо, – публичная политика не для него. Он, вероятно, предпочел бы действовать из-за кулис, как Тано Каридди из сериала «Спрут», если кто его еще помнит. А краткую характеристику Квирикашвили можно свести к трем словам – «он не хищник», в нем нет ничего от вожака сплоченной стаи, расширяющей угодья. Рыхлое сообщество его ситуативных союзников и клиентов нельзя сравнивать с группировкой Кахи Каладзе или с т.н. кахетинским кланом бывшего премьера Гарибашвили и его тестя.
Кажется, звезда Квирикашвили клонится к закату – он все еще сохраняет значительное влияние, но пользуется им неумело и осторожно. Он не был вдохновителем последних перестановок в правительстве – скорее наоборот. И хотя до его отставки или (более вероятного) перехода на другую, почетную должность еще далеко, можно считать, что схватка (относительно) молодых волков близ премьерского кресла уже началась.
Углубляясь в дебри грузинской архонтологии, следует помнить, что сфера влияния никогда не совпадает с формальной зоной ответственности. Каладзе уводит лучших вассалов в столичную мэрию, но сохраняет небольшие «кадровые плацдармы» в министерствах, как и тесные связи со многими депутатами парламента. Мэрия Тбилиси и правительство Грузии не изолированы друг от друга – щупальца интересов чиновников высокого ранга проникают повсюду, сплетаясь в гордиев узел коррупции и непотизма.
Усиление Каладзе и Кумсишвили могло подтолкнуть Иванишвили к ужесточению контроля. Кандидат в министры внутренних дел Георгий Гахария, никогда не работавший в полиции, по сути, является доверенным лицом Бидзины Григорьевича. Более того, его уже считают одним из потенциальных претендентов на пост премьер-министра, и в этой связи оппоненты «Грузинской мечты» ставят ему в укор давние связи с Россией. Будущий глава финансового ведомства Мамука Бахтадзе, который весьма неуклюже управлял «Грузинской железной дорогой», не так близок к Иванишвили, но оба новых министра, вероятно, станут своего рода противовесом, если угодно – «ограничителем скорости» для амбициозных соратников.
Разведку вновь присоединят к Службе государственной безопасности – одним это кажется оптимальным, других страшит угроза возрождения КГБ. Под руководством бывшего начальника охраны Иванишвили Вахтанга Гомелаури Госбезопасность заботится прежде всего о стабильности режима, что делает вполне вероятной попытку усиления политической полиции за счет ресурсов разведки.
Идея отделения Агентства по управлению чрезвычайными ситуациями от МВД обсуждалась давно и казалась большинству специалистов здравой, но, поскольку его возглавит бывший, скажем так, не самый популярный министр внутренних дел Георгий Мгебришвили, реакция общественности, по всей видимости, будет настороженно-негативной. Но главное, что агентство объединят с Советом по безопасности и управлению кризисами – его создали три года назад как противовес «старому» Совбезу, главную роль в котором (пусть формально) играл президент, а не премьер. Теперь один совет, грубо говоря, присоединяют к пожарной команде, а другой и вовсе ликвидируют в соответствии с новыми поправками к Конституции. Таким образом, страна останется без органа, работающего над стратегическими вопросами в сфере безопасности. И поздно метаться, и пить «Боржоми» тоже поздно, но еще можно пафосно воскликнуть: «Что это, глупость или измена?!»
Иванишвили проводит оптимизацию управления и адаптирует состав кабмина к новому раскладу сил в «Грузинской мечте», не утруждая себя пояснениями, так, словно распределяет саженцы по аллеям своего знаменитого дендрологического парка. Но никто особо не возмущается, поскольку очевидно, что своя рука – владыка, а хозяин – барин. И раз уж мы вспомнили Александра Половцова... 14 марта 1888 года он спросил у Константина Победоносцева: «Ты 25 лет прогуливаешься в этих высочайших мозгах, скажи, как достигнуть благоприятного впечатления?». А Обер-прокурор Синода (должно быть со вздохом) ответил: «В высочайших мозгах всегда есть новые, вновь открывающиеся закоулки». И вроде бы минуло 130 лет и все вокруг изменилось, но судьба Грузии по-прежнему решается где-то там, «в закоулках высочайших мозгов», тогда как граждане над нею не властны.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
