Повзрослевший революционер

С Ильей Богдановым мы договаривались записать интервью к десятой годовщине со дня смерти Александра Литвиненко, но разговор откладывается: Илья готовится к открытию "Пян-Се бара" в Киеве. Пян-се – корейские пирожки – он впервые попробовал на Дальнем Востоке и уверен, что в столице Украины его предприятие ожидает успех. "Во Владивостоке корейские пирожки – это как шаурма, на каждом углу".

Удивительно: человек, которого всего три месяца назад пытались похитить и вывезти в Россию, человек, которого сравнивают с Александром Литвиненко, открывает ресторан в центре Киева и публикует в своем фейсбуке фотографии ремонта, а не прячется, как Салман Рушди. На вопрос о мерах предосторожности Илья отвечает: "Я передвигаюсь свободно, но я на контроле, за мной смотрят, чтобы меня больше не украли. Потому что будет удар по имиджу украинских спецслужб, если все-таки меня смогут ликвидировать".

Это второй мой разговор с Ильей Богдановым. Первое интервью было записано в сентябре 2014 года, через три месяца после того, как он, 25-летний старший лейтенант ФСБ из Владивостока, убежденный русский националист, перешел российско-украинскую границу ("я просто дал пограничнику 500 рублей, и меня пропустили"), приехал в Киев и обратился в Службу безопасности Украины с предложением "оказать посильную помощь в прекращении гражданской войны, которую пытается развязать антинародный путинский режим".

Тогда он рассказывал, что к его родственникам в России приходили из ФСБ: "Удостоверение личности офицера я оставил своей тетке в Подмосковье. Пришли два сотрудника ФСБ и его изъяли. Вызывали мать в военную прокуратуру, сестру в ФСБ вызывали. Так особо не напрягают, но было".

В 2014 году казалось, что это рутинные процедуры проверки "изменника" и ничего серьезного корпорация, которую он покинул, предпринимать не будет. Богданов не был высокопоставленным офицером, знавшим государственные тайны. Он служил в Дагестане ("на боевой заставе в горах и видел, как путинская система годами поддерживает там зону напряженности") и на своей родине, во Владивостоке, в пограничной службе, так что не мог представлять никакой опасности для Кремля. Впрочем, тогда я на всякий случай спросил Илью, не боится ли он, что с ним расправятся, как с Литвиненко, и получил такой ответ: "Мне из России друзья писали, что Путин пообещал всех русских, которые воюют за Украину, вернуть и наказать. Со мной, я думаю, это носило бы публичный характер. Ничего, я морально готов к любому повороту событий".

Он сделал то, что задумал еще во Владивостоке: вступил в добровольческий отряд, стал участником АТО. "Я воюю не против России, а против антинародного путинского режима, который задавил все демократические достижения". Оказался на передовой, в том числе в Донецком аэропорту осенью 2014 года. "Казалось, что аэропорт будет стоять во что бы то ни стало и вот-вот начнется наступление для освобождения Донецка... Когда упала диспетчерская башня, я просто плакал от досады и обиды".

Вернувшись с фронта, Илья Богданов решил, что участвовать в вялотекущей войне больше не будет. "Я профессиональный военный, у меня есть карьера, два вооруженных конфликта за спиной. Но у меня перегорело. Если надо будет, я могу воевать, я умею это делать, но служить не хочу, мне это больше не интересно, я себя там не вижу. Хочу просто развиваться, новое осваивать". Он предполагал, что еще в ноябре 2014 года из России были отправлены люди для его похищения: "Из Белоруссии на базу "Правого сектора" направляются двое киллеров, нанятых соседним государством с заданием организовать мое исчезновение. Однако ребят "приняли под белы руки" еще на вокзале в Ковеле. Дальнейшая их судьба мне неизвестна".

После возвращения из Донбасса Илья Богданов стал знаменитостью, у него брали интервью, его блог читали тысячи подписчиков, в марте 2015 года Петр Порошенко предоставил ему украинское гражданство.

Именно с получением гражданства связана вторая попытка убийства Ильи в январе 2015 года, завершившаяся арестом киллера.

"Я познакомился в "ВКонтакте" с девушкой, она мне должна была помочь с гражданством, я ее даже домой притаскивал. Она меня свела с Ромой, который должен был менять убить. Я почувствовал, спетлял от него, позвонил в СБУ, его арестовали, он раскололся очень быстро. Мы с ним встречались в "Макдоналдсе" под камерами, всё задокументировано. Он сразу пошел на сотрудничество, всё рассказал, у него оружие было на хате. А девушка уехала в Россию, успела".

В разговорах с Богдановым Рома выдавал себя за участника Евромайдана, а оказался активистом "Оплота", пророссийской организации, лидер которой, Евгений Жилин, и дал задание, за выполнение которого киллеру обещали квартиру в Белгороде, где находилась его семья. Илья Богданов недоумевает, почему было задумано убийство из снайперской винтовки (ее изъяли при аресте). "Не знаю, почему они меня кирпичом не решили стукнуть по голове в подъезде. Они хотят сложно сделать".

Несостоявшегося киллера приговаривают к 8,5 годам тюрьмы. Заказчик, Евгений Жилин, заочно арестованный в Украине, бежит в Россию и вынашивает планы собрать армию добровольцев и вести ее на Харьков, чтобы присоединить Харьковскую область к "ДНР". Но его планам не суждено осуществиться: 19 сентября 2016 года Жилина убивает киллер в ресторане "Ветерок" на Рублевском шоссе. Предполагаемый мотив: борьба за распределение денег, полученных от продажи угля, добываемого в "ДНР".

Казалось, что Илья Богданов пойдет работать в СБУ, но он отказывается. Илья говорит, что и в ФСБ в свое время устроился только для того, чтобы "получить определенные навыки, которые буду использовать для революции в России. Когда я в Дагестан хотел распределиться, хотел получить боевой опыт, который мне пригодится, чтобы потом воевать с режимом. Все было продумано". В 2015 году Илья участвует в собраниях русских эмигрантов, вместе со своими товарищами пикетирует посольство России в Киеве под лозунгом "Путина – в Магадан, России – русский Майдан", но постепенно отходит от политики, работает в охране завода, на автомойке. Думает, что в ФСБ о нем забыли. "Я был совершенно уверен, что никому не нужен, но вскрылась целая агентурная сеть на Украине. В Ровно чувака, который был в том же списке на ликвидацию, что и я, расстреляли в подъезде дома".

Убийство бывшего участника АТО майора Ивана Мамчура произошло в Ровно 16 сентября 2016 года. Рядом с телом погибшего обнаружили пистолет Макарова с глушителем и восемь гильз. Пять месяцев спустя МВД Украины публикует признания человека, который подозревается в этом преступлении. Он рассказывает, что в Москве сотрудники спецслужб дали ему список военных, которых нужно ликвидировать в нескольких городах Украины.

Есть в этом списке и имя Ильи Богданова, только его решили похитить, вывезти в Харьков, а затем, живым или мертвым, переправить на территорию РФ. Организовал похищение бывший депутат Харьковского облсовета Владимир Россоха. В 2006 году он был избран по списку Партии регионов и в том же году проходил по уголовному делу о деятельности ОПГ на территории Харьковской области: убийство, покушение на убийство, грабежи, разбои. Планы похищения Богданова были разоблачены заранее, потому что опять подвели исполнители, и вся операция, занявшая больше недели в ноябре 2016-го, была разыграна СБУ для московских заказчиков.

"Все как в кино про немцев, – рассказывает Илья. – Этот лысый черт, бывший депутат от регионалов, он уже судимый был, а судья, который его судил, пропал без вести. С криминальным прошлым чувак, его в Белгороде завербовали, дали ему задачу, денег пообещали. Он нашел двух харьковских ментов, нанял их, они получили деньги, приехали в Киев, должны были меня похищать. Но менты в последний момент сдались. Пришли в свою внутреннюю безопасность и сказали: "Мы каемся, не можем этим заниматься". Меня в городе находят, это всё говорят. Я подписываю бумаги, что участвую в спецоперации, то есть даю согласие все действия продолжить. Они меня забирают, привозят на квартиру, всё как по-настоящему, меня бьют, я с мешком на голове, с балаклавой. Россоха меня за шкиряк, фотографирует радостно, отправляет фотографии в Москву. Я лежу, меня периодически бьют, этот ходит с клофелином. Менты могут ему только рекомендовать, они не могут запретить, потому что он заказчик. То есть говорят: не надо его наркотой. А он боялся. Хорошо, он меня наркотой не убил, так бы мог убить. Я лежал, руки затекли. Квартира была укомплектована видеокамерами, всё писалось, что происходит. В момент передачи ментам денег зашел спецназ, все зафиксировано. У Россохи из личных вещей достали какую-то наркоту, у него телефонов штук 8-10 с собой было разных, листочки с российскими номерами, денег куча. С деньгами смешной сюжет был. Ментам он должен был по 500 баксов. "Лица, которые получили деньги от Россохи, просим вас сдать денежные средства!" Один мент отдает: "Ну, вообще он пообещал мне 500, дал 400, а сотки баксов у него нет, сказал, отдаст через неделю". А у него из сумки достают такие суммы денег! Он даже тут у своего подельника закрысил сотку баксов!

Тут звонит телефон, номер российский. Все замерли: что делать? Ему говорят: "Бери трубку, говори, что все нормально". Он берет трубку, говорит: "Да, взяли, выдвигаемся в Харьков". Быстренько едем. До полуночи это всё идет, потом появляется СБУ, как в кино: уберите отсюда ментов. Забирают сбушники, а уже ночь, мы по времени не успеем на машинах доехать никак. Военным самолетом летим в Харьков, прилетаем, в хату загружаемся и ждем, когда россияне переправят меня через границу. Ждем неделю. Все разговоры, какие были с грушниками по телефону, я слышал, все фиксировалось. Мы жили там неделю, не выходили никуда. Потом приехали контрабандисты, две тысячи долларов получили за то, чтобы меня перетащить. Я лежу, не знаю, кто придет, два человека или десять, или всех убьют здесь, что там на уме у россиян? Их повязали, они пошли тоже на сотрудничество".

Главный вопрос в этой истории: зачем в Москве задумали похищать и убивать участников АТО? У Ильи Богданова есть своя версия:

"Судя по общению с товарищем, который это все организовывал, не ФСБ или ГРУ были инициатором, а кто-то из окружения Путина, какой-то Рогозин, Глазьев, я не знаю. Я ни на кого зла не держу. Это политическая воля окружения Путина, оно так думает выделиться. Не будет политической воли, скажут нас всех забыть, нас забудут. Тренды-то тоже быстро меняются. Надеюсь, что меня амнистируют, отстанут от меня, будут использовать как элемент оттепели. Я везде пишу, во всех фейсбуках: я не участвую ни в каких политических движениях, ничего не поддерживаю, от всего отошел, никакого экстремизма больше и близко нет, национализма тоже никакого нет. Я за духовный рост и личностное развитие. У меня такое предчувствие, что нас скоро всех помилует добрый царь. Главное – дожить до этого момента".

"Пян-Се бар", который открывает Илья Богданов в Киеве, не первый гастрономический проект, придуманный ветеранами АТО. Пользуется популярностью пиццерия Veterano, 1 марта ее посетили Виталий Кличко и министр иностранных дел Великобритании Борис Джонсон. 28-летний Илья Богданов тоже уверен в успехе своего предприятия, он увлечен ремонтом помещения, где откроется корейский ресторан ("паровые пирожки с мясом, капустой и специями, лапша, рис, алкоголь в баре будет"), а мечты о русской революции вспоминает как юношеское заблуждение.

– Илья, ты же еще недавно занимался политикой, участвовал в "Русском центре", выходил на митинги у русского посольства…

– Было немного по инерции. Я реально осознал, что это абсолютно бесполезная фигня, ненужная. Нужно заниматься собой, совершенствоваться, жизнь не такая длинная, чтобы служить каким-то мифическим идеям.

– Ты же мечтал о революции в России?

– Да, я с 14 лет мечтал о революции в России. Был такой фильм, я его смотрел в детстве, "Россия-24" снимала, – лажа, понятно, – там про революции на территории Украины, Югославии. Они снимали разочаровавшихся повзрослевших революционеров. Я их так не понимал и ненавидел, когда мне было лет 13–14! Сейчас я понимаю, что так и есть.

– То есть полностью разочаровался?

– Я не разочаровался, я не сожалею ни о чем, но я осознал, что это лажа, заниматься этим я больше не намерен, никакими экстремизмами, терроризмами, революциями. Все идет исторически, как должно идти, перемены быстрыми не бывают. Вот Украина пример. Никакая революция быстро не изменит здесь, надо не ныть, не жаловаться, а просто работать, делать дела.

– Это у тебя в Донбассе, во время АТО такие мысли возникли?

– На АТО не было таких мыслей. Я был другим человеком, когда воевал, совершенно другим. Это я постепенно так эволюционировал и сейчас пришел к такому выводу.

– Не жалеешь, что переехал в Украину?

– Ни в коем случае не жалею. Я бы никогда не стал таким, какой я есть сейчас, если бы не сделал этот поступок. Только ради личностной трансформации уже стоило это сделать. Я стал намного шире смотреть на мир.

– А то, что тебя преследуют, хотят похитить, убить – это не пугает? Это же стресс постоянный.

– Меня никогда не пугало, потому что я считаю, что если человек в гармонии с миром, значит, все будет хорошо. Это подсознательные страхи притягивают такие ситуации. Значит, надо прорабатывать себя, а не грешить на внешний мир.

– Украина тебе нравится?

– Украина мне нравится, но не нравится, что здесь налогов много. Для малого бизнеса условия неблагоприятные. Хотя хорошо, что проверки отменили, но я думаю, что налогов должно быть меньше.

– Трудно открыть свое дело?

– Для меня сложно, потому что я никогда этим не занимался, 10 лет в армии провел. Если есть желание, то все можно сделать. Формируешь команду, учишься у людей по ходу. Я нашел людей, учусь у них. Деньги нашел тоже, инвестиции.

– Взятки нужно давать санэпидемстанции и пожарным?

– Так как это ветеранский бизнес-проект, я стараюсь этого не делать. Ветераны не должны взятки давать, всё должно быть максимально честно. Вытяжку поставить – это сто тысяч гривен. Я ищу, как сделать это дешевле, но законно. Потому что не сегодня, а завтра, послезавтра все равно всё будет по закону, и тех, кому взятки давали, всех разгонят.

– Большое будет заведение?

– Сто квадратов, четыре метра потолки, прямоугольная коробка. Я на Подоле нашел помещение, была в царские времена конюшня, потом был хостел недавно. Сейчас ремонт делаем, тоже ребята атошники, у них строительная фирма, мы дружим. Волонтеры помогают, с "Азова" приходили, свет помогали делать бесплатно. Окна я сам ставил, сэкономил на работе.

– Как сложились судьбы русских националистов, которые в "Азов" пошли воевать и в другие украинские отряды?

– По-разному, но, в основном, все грустно. Люди никому не нужные. У кого более-менее гибкое мышление, те хоть как-то двигаются, а у кого не гибкое, те ноют, плачут.

– Остался кто-то воевать или все разбежались?

– Кто-то служит, потому что больше некуда податься, не умеют ничего и не хотят. Кто-то болтается ни туда, ни сюда. По-разному у людей сложилось.

– Удачных историй мало?

– Только, наверное, Малюта, белорус, который в "Азове", миллион долларов задекларировал, а приехал в шортах и сланцах.

– У тебя тоже история удачная, три раза спасся от гибели, теперь будешь владельцем ресторана.

– Когда меня только освободили, мне предложили: пойдешь в СБУ, в пресс-центр? – "Да". Об этом все СМИ написали, я прошел все проверки, полиграфы, я об этом даже в "Фейсбуке" писал, я таких полиграфов в жизни не видел. Говорили, что я под веществами, потому что таким спокойным нельзя быть. После всех анализов сажают опять на полиграф: о, вот сейчас видно, что вещества прошли. Я говорю: просто вы меня вывели из себя настолько, что я уже не могу вернуться в спокойное состояние. Прошел все проверки. Потом, слава богу, передумал. Какая служба? Это все закрытый гештальт, не хочу служить, я уже профнепригоден для службы. Я уже начал мыслить слишком свободолюбиво.

– Даже если большая война начнется, не пойдешь?

– У меня с детства предчувствие большой войны, я периодически пишу и философствую об этом у себя в блоге. Я буду воевать обязательно, я это умею. Понятно, что воевать – это естественное для меня состояние. Но хочется всесторонне развиваться. Жизнь короткая, надо всё уметь.

Радио Свобода