Петербургская фабрика креативной детской мебели CARoBUS выпускает нестандартные детские кроватки. Родители, пожелавшие для своего чада чего-то необычного, могут заказать там кроватку в виде машины самых разных марок, катера, лотоса, лебедя, кареты – в общем, практически в виде всего, на что окажется способной их фантазия. Пользователи соцсетей, однако, выудили из перечня предлагаемой продукции кроватку в виде ракетной установки, очень напоминающей зенитно-ракетный комплекс "Бук".
На вопрос, неужели в природе существуют родители, готовые уложить спать свое дитя в кроватку в виде ракетной установки, директор фабрики креативной детской мебели Антон Коппель ответил утвердительно.
– Нельзя сказать, что мы специализируемся на военной тематике. Мы позиционируем себя как мебельное ателье, которое может воплотить любые пожелания заказчиков, в том числе самые креативные. Начинали мы с машинок и автобусов, отсюда и наше название – CARoBUS, потом появились кораблики, пароходики, самолетики и тому подобное. Люди обращаются к нам с индивидуальными заказами: кто-то хочет в качестве кроватки для ребенка космический корабль, кто-то подводную лодку. Вот как-то раз нам заказали ракетную установку – почему бы и нет? Мы не видим причины отказывать. Мы ее сделали, испытали, поставили в серию, людям она понравилась, удачная оказалась модель.
– Это не единственная военная модель детской кроватки, выпускаемая фабрикой, – есть еще танк, военный джип, военный корабль, военный самолет и даже военный мотоцикл.
– Я не скажу, что "военки" много – может быть, это процентов 5 от всех заказов, может, и меньше. Во всяком случае, кроваток-машинок мы сделали уже около 10 тысяч, а танков и ракетниц – всего несколько десятков.
– А сколько стоит такая кроватка?
– Кроватки есть разных размеров и комплектаций – есть для трехлетних детей, есть для пятилетних и даже для подросткового возраста. Стоить они могут где-то от 10 до 18 тысяч, в зависимости от комплектации.
– А вас не останавливает то, что маленьких детей мы обычно защищаем от всякой агрессии, а тут кроватка такая агрессивная, в виде грозного оружия.
– С одной стороны, да, но с другой – что такое зенитно-ракетный комплекс? Это комплекс противовоздушной обороны, оружие не наступательное, а оборонительное, для защиты мирного неба. И потом, эту конкретную установку мы не считаем символом терроризма, экстремизма – ничего подобного, это просто классная военная машина, которая брутально выглядит. А дети всегда любят играть в войну, бегать с автоматиками, так что никаких проблем здесь я не вижу.
– А не смущает история с "Буком", сбившим пассажирский самолет, не влияет на ситуацию?
– Ну, там все мутно и непонятно, кто кого сбил, версий множество, мы к этому не привязываемся, я вообще аполитичный человек, телевизор не смотрю уже лет 10 и никому не советую. К тому же, это не точная копия "Бука", это, так сказать, по мотивам.
Дети всегда любят играть в войну, бегать с автоматиками, так что никаких проблем здесь я не вижу
– Вы будете дальше развивать у себя на фабрике военную тему?
– А это уже зависит от наших клиентов – если они будут нам заказывать такие кроватки, то, естественно, мы будем их делать. Понятное дело, мы не будем делать ничего провокационного, ничего такого, что сами считаем неприемлемым, – какие-нибудь немецкие танки со свастиками, не будем делать образцы американского или британского оружия, технику наших идеологических противников. Ну, а кроватки в виде нашей, патриотической техники – почему нет, конечно, будем делать.
По словам Антона Коппеля, сейчас в разработке находится космическая серия и кроватка в виде подводной лодки.
Врач-психиатр высшей категории, психотерапевт Игорь Добряков считает, что популярность подобной детской мебели говорит о повышенной тревожности родителей и, как следствие, высоком уровне агрессии.
Психолог Елена Иоффе, доцент кафедры психологии человека РГПУ имени Герцена, доцент кафедры психотерапии и сексологии Северо-Западного государственного медицинского университета имени Мечникова, тоже полагает, что такая явная милитаризация сознания является тревожным знаком.
– Эта милитаризация присутствует во многих областях, например, в игровой сфере, в которую вовлекают взрослых мужчин, не наигравшихся в детстве, в той же игре в танки. Этот тренд – излишней милитаризации, маскулинности – он сегодня присутствует как гиперкомпенсация при невозможности для мужчин реализоваться какими-то другими способами. Нас всех ориентируют на то, что мальчики, мужчины должны быть первыми, добиваться успеха, что их достижения должны подкрепляться материально. Но все не могут быть первыми. Раньше в рамках традиционной культуры мужчина априори был первым – как глава семьи. Но как быть вторым, третьим и тем, которые вообще не победили? Притом что мальчиков с детства ориентируют на то, что надо преуспевать, расталкивая всех локтями. Поэтому милитаристский тренд сегодня оказался таким востребованным, помогающим мужчинам состояться. Хорошо, конечно, что в армии произошли реформы, ушли некоторые негативные явления, стало меньше дедовщины, появились контрактники, им стали неплохо платить. Но получается, что для обычного мужчины, который не выбился в президенты, не стал каким-нибудь директором, остается способ позиционировать себя как настоящего мужчину через "войнушку". Это такая остаточная мужественность – через детские игры, через ассоциацию с войной. Но на самом деле это не очень адекватный механизм, не очень конструктивный способ гендерной социализации. Репертуар мужского поведения гораздо шире, чем война.
Ребенку с рождения навязывается поведенческая модель, предполагающая, что все мальчики должны встать в строй
– А как быть с детьми? Ведь не все мальчики соответствуют столь мужественному настрою своих отцов – что, если мальчик создан для совсем другого?
– Да, тут может быть перегиб со стороны отца, который позиционирует себя исключительно как защитника, а другие мужские качества у него могут быть не реализованы. И хорошо, если мальчик соответствует ожиданиям папы – с точки зрения своего здоровья, мускулатуры, природных склонностей, потребностей и предпочтений. Хорошо, если это для него органично, если он, как папа, освоит какие-нибудь единоборства, согласится с этой ролью защитника и будет соответствовать родительским ожиданиям. Но ведь есть мальчики, которые реализуются не через эту сферу. В роли рыцаря и защитника нет ничего плохого, но нет необходимости, чтобы все вставали в строй. Есть обязанности, которые можно исполнять, и не соответствуя этому эталону маскулинности. И если отец этого не понимает, у него с мальчиком может возникнуть конфликт, он может не принять гендерно нетипичного ребенка, который будет интересоваться бабочками или лошадями, захочет, например, стать ветеринаром. Или конфликт возникнет внутри у ребенка – он будет все время чувствовать, что не дотягивает до отцовского идеала. И вообще, чувство глубокой неуверенности в собственной мужественности очень во многом может навредить развивающейся личности. Получается, что ребенку с рождения навязывается определенная поведенческая модель, предполагающая, что все мальчики должны встать в строй. Возможно, такие пожелания родителей связаны и с тем, что происходит в стране, – если страна все время вовлекается в войны, то и патриотизм начинает восприниматься исключительно в военизированном ключе. Получается, что всех с детства готовят к войне, сажая с пеленок на танк или на "Бук".
