Сегодня во всем мире отмечается День пропавших без вести. Родные и близкие пропавших без вести во время Отечественной войны народа Абхазии, премьер-министр Беслан Барциц, представители движения «Матери Абхазии за мир и социальную справедливость», представители Международного комитета Красного Креста (МККК) возложили сегодня цветы к могилам неизвестных воинов в Парке Славы.
«Пропавший без вести» – юридический термин, определяющий положение человека, о местонахождении которого нет достоверной информации и который не появляется по месту жительства в течение пяти лет. Сколько людей во всем мире считаются пропавшими без вести, точно неизвестно.
Традицию отмечать День пропавших без вести 30 августа основала в начале 1980-х годов латиноамериканская Федерация родственников исчезнувших людей FEDEFAM. Эта организация была первой, а вслед за ней многие правозащитные организации начали поднимать на международной арене вопрос о поиске пропавших людей. День этот стал отмечаться по инициативе МККК, который обратился к мировой общественности с призывом уделить большее внимание одной из наиболее сложных гуманитарных проблем, возникающих, прежде всего, в ходе вооруженных конфликтов.
Главный «поставщик» пропавших без вести в современной Абхазии – это, конечно, прошедшая по ней огненным колесом почти четверть века назад грузино-абхазская война. Я очень хорошо представляю себе, что это такое – ждать не вернувшегося с войны сына, ничего не зная о его судьбе, когда лет десять назад побывал в семье Лагвилава в селе Нижняя Эшера. Огромный прекрасно обустроенный дом, взрослый сын… Но все годы после войны хозяевам этого дома, мужу и жене, не давала покоя мысль о втором сыне, пропавшем без вести во время мартовского наступления на Сухум. Поскольку они не видели его мертвым и не хоронили, все эти годы у них была жива надежда. Но эта надежда в то же время, что называется, сводила их с ума, заставляя хвататься за любой слух, что где-то кто-то в каком-то месте видел недавно парня, который мог бы оказаться их сыном. Вот и меня они позвали, чтобы я напечатал в газете статью о нем и о его поисках: вдруг кто-то прочтет и сообщит им что-то полезное… И лишь пару-тройку лет назад, когда в Абхазии с помощью международных организаций началась работа по идентификации неопознанных останков, захороненных во время войны, в результате ДНК-анализа было найдено тело их павшего сына и предано земле под соответствующей табличкой в парке Славы в центре Сухума. И на этом родительские сердца наконец успокоились.
Все мы смертны, в том числе и живущие в самых благополучных странах. Но вот число на душу населения пропадающих без вести, мне кажется, обычно прямо пропорционально уровню неблагополучия в том или ином регионе. Ибо неблагополучие – это и войны, и криминальная опасность, и неспособность властей обеспечить упомянутую идентификацию. Кстати, совместная работа в последние годы абхазских и грузинских организаций по поиску пропавших без вести – одна из очень немногих областей, в которых идет конструктивное сотрудничество между нами.
По информации руководителя комиссии по пропавшим без вести при кабинете министров РА Романа Адлейба, список пропавших без вести в Отечественной войне народа Абхазии составляет 170 человек. Останки 37 уже опознаны и переданы семьям. Была проведена эксгумация неопознанных останков, погребенных в парке Славы столицы Абхазии в 1993 году из первичного захоронения у республиканской больницы; там покоились и тела погибших при высадке десанта на горе Ахбюк. По итогам эксгумации, были опознаны останки 23 пропавших без вести в мартовском наступлении, 14 тел с горы Ахбюк. Работы по идентификации продолжатся, пока не будут найдены останки всех пропавших без вести. Каждый год на заседании координационного механизма по поиску пропавших без вести в войне 1992-1993 гг. определяются места и количество эксгумаций. С помощью Международного комитета Красного Креста в Абхазии к эксгумации привлекаются аргентинские антропологи и судмедэксперты.
А у меня сегодня в памяти всплыли лица людей, которых знал и которые так до сих пор и числятся в списках пропавших без вести.
Один из них – абхазский историк Виталий Бутба. Мы познакомились с ним за несколько месяцев до начала грузино-абхазской войны. Перед этим он окончил Ереванский университет и аспирантуру при нем, защитил там кандидатскую диссертацию, начал работать в АбНИИ и преподавать в Абхазском госуниверситете. И вот в первые дни войны в Гудауте услышал вдруг от него, что он теперь в военной разведке… Несколько раз потом наши пути в Гудауте пересекались, пока не услышал от кого-то, что он пошел в мартовское наступление и не вернулся… Я позвонил сегодня известному абхазскому историку Гураму Гумба, который когда-то учился вместе с Виталием в Ереване, и услышал от него, что поиски родных и друзей так и не привели ни к какому результату. В вышедшем в прошлом году Абхазском библиографическом словаре на 185-й странице можно прочесть такое начало статьи о нем: «Бутба Виталий Фиронович (22. 07.1955, с. Члоу, Очамчырский р-н – 1993?). Но близкие надеются, что при следующем издании словаря удастся все же обойтись без этого вопросительного знака.
Второго человека, который числится в таком списке, но уже «с другой стороны баррикады», я знал намного лучше. Ведь мы проработали в одной газетной редакции – «Советской Абхазии» – полтора десятка лет. Александр Лаврентьевич Берулава был старше меня на шесть лет. Родом из мегрельской семьи, жившей в селе Абжаква Сухумского района. Окончил 14-ю сухумскую среднюю школу и Тбилисский госуниверситет. Рано женился и рано развелся, где-то у него жила дочка. Второй раз так семью и не создал, хотя пару раз был «на грани». Был он в годы нашей совместной работы, пожалуй, самым остро пишущим журналистом в редакции, увлекался криминальной темой. (Но с однофамильцем, нынешним блогером «Эхо Кавказа» Ираклием Берулава, у них, конечно, совсем разные стили). Саша Берулава, как его обычно называли большинство знакомых, был человеком вспыльчивым и увлекающимся. Когда пошли перестроечные процессы, он поначалу стал убежденным противником грузинских «неформалов», как тогда их именовали, но именно, думаю, увлекаемость толкнула потом его, «обрусевшего грузина», в ряды грузинских радикалов и самых резких полемистов с «абхазскими сепаратистами». Кстати, на сайте «Мемориум», где прочел сегодня о нем среди справок о журналистах, «чья гибель не расследована или результаты расследования вызывают сомнения», написано, что он после «Советской Абхазии» работал в «Республике Абхазия», но это, конечно, не так. После начала грузино-абхазской войны он был руководителем пресс-центра Совета Министров Автономной Республики Абхазия. И те передачи т. н. телевидения Абхазии, которые Берулава вел в Сухуме и которые мы видели в Гудауте, вызывали у защитников Абхазии резко негативную реакцию. Знаю, что 27 сентября 1993 года его видели в здании Совмина Абхазии перед штурмом его абхазскими силами, он ходил с ручной гранатой и говорил, что живым его не возьмут.
Больше никаких достоверных данных о нем у меня нет. Ходили только слухи. Такой слух – что его якобы видели издали выходящим из подъезда здания в центре Сухума и садящимся в ооновскую машину – распространился в столице Абхазии в 1994 году. Но когда я стал «искать концы», выяснилось, что все ссылались на человека, который даже знаком с ним не был… А лет десять назад позвонила мне (в первый и последний раз) из греческих Афин бывшая сухумчанка, искусствовед, когда-то активистка «Советской Абхазии» Виола Черкезия и стала эмоционально рассказывать, что встретила накануне в афинском магазине Сашу Берулава, но когда кинулась к нему, тот испугался и убежал. И еще один наш общий знакомый – бывший депутат абхазского парламента Павел Лещук – убеждал меня как-то, что тоже видел Берулава после войны. Мистика какая-то… Я всегда на эти байки говорил, что будь Саша Берулава жив, он бы обязательно дал о себе знать. А, может, он потерял память, начинали возражать мне.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
