ПРАГА---Тему продолжает рубрика «Гость недели». Мы беседуем с госминистром Грузии по вопросам примирения и гражданского равноправия Паатой Закареишвили.
Кети Бочоришвили: Паата, первый вопрос у меня к вам такой: как вообще такой инцидент мог иметь место – я имею в виду инцидент в Хурча, – ведь такое убийство, чтобы оно было совершено абхазским пограничником, да еще и на территории, которая контролируется грузинской стороной, наверное, вряд ли кто-то может вспомнить? Где случился «прокол»?
Паата Закареишвили: Я не считаю, что это «прокол». Мы можем вспомнить, что за последние четыре года никаких происшествий не было, тогда как «проколы», как вы сказали, до 2012 года были постоянно и на территории Гальского района, и вдоль разделительной линии. Лично я, например, не делю людей на грузин и абхазов. Лично для меня любое убийство, любое кровопролитие, которое имело место в этом регионе двадцать с лишним лет, прекратилось за последние четыре года. И на этом фоне я на это убийство смотрю как на ужасное событие, но как бы все-таки на исключение, чем на какое-то нормальное явление, которое было до 2012 года. Это ужасное событие, это исключение, и мы должны эти исключения тоже исключить. В этом ужасном событии видно, насколько мы привыкли к мирному процессу, и вдруг это ужасное убийство всех взбудоражило. Это очень нормальная реакция, и мы должна обязательно сделать все, чтобы исключение осталось исключением.
Кети Бочоришвили: Паата, а почему тогда вы извинились за сказанное вами в отношении этого инцидента?
Паата Закареишвили: Я извинился только перед родственниками погибшего. Я очень редко извиняюсь. В течение всего времени, как я министр, я ни разу не извинялся. Сейчас – это только первый случай, потому что дело касалось семьи и конкретного человека. В политике, когда делаю политические заявления, я нахожусь в дебатах, когда есть разные мнения, бывают и резкие выступления и т. д. Но когда дело касается семьи погибшего человека, то, конечно, политик должен взвешивать свои слова. Поэтому я извинился впервые за все время своего пребывания на посту министра и извинился исключительно только перед семьей.
Кети Бочоришвили: Значит, ваше извинение не означает согласия с тем, что это не единичный случай...
Паата Закареишвили: Это исключительный случай.
Кети Бочоришвили: И тем не менее, Паата, в данном конкретном случае, мне кажется, что гораздо больше претензий (почему я спросила вас о «проколе») лично у меня было бы к грузинской стороне, которая соответствующим образом не воспрепятствовала попаданию на свою сторону этого человека. Вот о каком «проколе» я говорила.
Паата Закареишвили: Я все-таки думаю, что пока рано говорить о «проколе», потому что сейчас прокуратурой ведется следствие, и я не хотел бы сейчас распространяться по этому поводу, потому что идет расследование, но я бы не был столь категоричным, как вы.
Кети Бочоришвили: Нет, но почему никто не воспрепятствовал? Какая там ситуация? Я просто хочу вам сказать, что это так легко мог сделать...
Паата Закареишвили: Следствие идет. Эти вопросы возникают сразу же, как только узнаешь, что случилось. Идет расследование. Вы хотите, чтобы в прямом эфире министр говорил, не имея никакой достоверной информации, кроме кадров, которые представляют собой всего лишь фрагмент. То есть у меня не такое категоричное отношение, как у вас. Я думаю, что когда дело касается убийства и у нас имеются очень поверхностные факты, мы должны сдерживать свои эмоции и дождаться, пока получим данные расследования. Вот если мы окажемся недовольными расследованием, тогда можно вот так категорически ставить вопрос. Мне кажется, что сейчас возникло очень много вопросов, но все эти вопросы требуют уравновешенного и профессионального взгляда и потом ответа.
Кети Бочоришвили: В данном случае у меня не эмоции – я просто хотела выяснить, какая там ситуация на границе, что такое могло произойти, Паата. Вот и весь мой вопрос.
Паата Закареишвили: Этого хотите не только вы, но и я, и все грузинское общество. Государство имеет свои инструменты, когда у нас возникают вопросы: почему так, а не иначе. Этими инструментами являются прокуратура и суд. Так происходит и в Европе, и в Грузии.
Кети Бочоришвили: Понятно. Но вот Канджи-оглы не задержан, но на него заведено уголовное дело. Абхазская сторона готова, насколько мы знаем, к сотрудничеству, но ей необходимы вещественные доказательства. Что в данном случае намерена предпринять грузинская сторона? Вообще, в условиях сегодняшних отношений возможно ли официально предоставить абхазской стороне доказательства вины, и если нет, то как вообще все это должно произойти?
Паата Закареишвили: Все-таки я потому бы предпочел, чтобы этот разговор произошел несколько позже, потому что как раз об этом шла речь на сегодняшней встрече в Гали. Я думаю, что стороны там договорились. Эта встреча была довольно конструктивной, как отмечают участники, и на ней договорились об обмене той информацией, которая позволит сторонам лучше уточнить происшествие и более эффективно провести расследование.
Кети Бочоришвили: Паата, вы очень часто говорите, что у вас есть свои связи в Абхазии. В данной ситуации могли бы сыграть какую-то роль эти связи?
Паата Закареишвили: Нет, эти связи только могут дополнять какую-то информацию – не более того. В любом случае, в таких вопросах, как расследование убийства, главное не связи, а чтобы институты работали. К сожалению, по печальному поводу, но все-таки очень важно, что возобновил действие такой инструмент, как IPRM, т.е. механизм по предотвращению инцидентов и реагированию на них. Как раз не связи здесь нужны, а инструменты и институты. Я считаю, что очень важно, что IPRM заработал в Гали.
Кети Бочоришвили: Паата, как вы думаете, этого человека посадят, если будет доказана его вина, или нет?
Паата Закареишвили: Так должно быть. Я все-таки надеюсь, что расследование пройдет на хорошем уровне и преступник понесет наказание.
