ПРАГА---Сегодня гости нашего «Некруглого стола» – военный эксперт из Тбилиси Вахтанг Маисая и наш коллега, обозреватель грузинской службы Радио Свобода Коба Ликликадзе.
Кети Бочоришвили: Сегодня в Тбилиси проходит заседание Совета безопасности Грузии, которое было назначено по инициативе президента. По предварительной информации, в повестку дня внесено три вопроса: количество вооруженных сил Грузии к 2016 году, вопросы, связанные с военным строительством, и проект документа об оценке угроз Грузии на три года – с 2015-го по 2018-й. Батоно Вахтанг, насколько важны сегодня эти темы для вооруженных сил Грузии?
Вахтанг Маисая: Эти темы не только важны, но и своевременно поставлены, потому что на данном этапе процесс реформ вооруженных сил находятся в стадии транзиции. Да, ведутся реформы, но, к сожалению, не того уровня, потому что, когда в течение трех лет меняются министры обороны, то есть (я бы сказал) главные политические лидеры, естественно, это негативно влияет на ход реформ. Это – во-первых. Во-вторых, появились некоторые новые геостратегические угрозы в виде асимметричных военных угроз – это и угроза со стороны «Исламского халифата», потому что он уже создал на территории Северного Кавказа свою территориальную единицу, т.н. «Вилаят Кавказ». Но самое интересно, что на днях была обнародована информация о том, что по указанию института «Исламского халифата» – «Исламской шуры», был создан еще новый халифат, который называется «Гурджистан», то есть «Грузия». Во-вторых, процесс т.н. ползучей оккупации, к сожалению, уже перешел в фазу прямой агрессии. Сейчас уже неуместно использовать термин «ползучая оккупация», а следует использовать термин «прямая агрессия», потому что уже на территории Грузии захвачены стратегические объекты, и по другим стратегическим объектам реальная военная угроза ведется в прямом направлении.
Кети Бочоришвили: А какие стратегические объекты вы имеете в виду?
Вахтанг Маисая: Я имею в виду то, что российскими оккупационными войсками и местными осетинскими сепаратистами захвачен участок нефтепровода Баку-Тбилиси-Супса, то есть двухкилометровый участок, и то, что оккупационные войска продвинулись уже примерно на 300 метров в сторону центральной магистрали Тбилиси-Гори, которая фактически связывает западную часть Грузии с восточной и является главным стратегическим и коммуникационным центром. Так что в этом контексте можно судить о возросшей угрозе в асимметричном плане. Во-вторых, в Гальском районе уже сосредотачивается мощная военная группировка российских вооруженных сил. На днях была информация о том, что через железнодорожные пути там уже перебрасывается военная боевая техника, что соответствует той стратегии, которая была выработана в Кремле примерно год тому назад – о создании конкретной военной группировки на территории оккупированной Абхазии. Еще есть большая вероятность того, что конфликт в Нагорном Карабахе может быть разморожен, что, естественно, приведет и к ухудшению региональной безопасности как на Южном, так и на Северном Кавказе. И еще. В связи с событиями в Сирии не исключено появление некоторой волны беженцев, которые сейчас уже напрямую создали соответствующие вызовы для Европы, в том числе, в контексте региональной безопасности. Если оценить в совокупности все эти факторы и факты, то, естественно, эти вопросы как раз своевременно обсуждаются сейчас на повестке дня Совета национальной безопасности.
Кети Бочоришвили: Коба, картина, которую нарисовал ваш коллега, меня не то что смутила, даже напугала. Что вы можете сказать по поводу тех вопросов, которые мы только что затронули? В частности, меня интересует, как вы считаете, действительно угроза идет практически со всех сторон?
Коба Ликликадзе: У нашего собеседника могут быть свои источники информации, свое видение обстановки – он долго этим занимается. Но я первым долгом хочу принести соболезнования семье погибшего в Афганистане солдата. В Афганистане погиб 31-й грузинский солдат. Это я говорю потому, что мы говорим о безопасности Грузии, а уже 31-й погибший солдат – это большая утрата, которая указывает на то, что Грузия вносит огромный вклад в дело международной безопасности, тем самым стараясь как-то обеспечить безопасность собственного государства. Надо сказать, что грузинский контингент – второй по численности после контингента Соединенных Штатов Америки. Надежда на то, что Грузия получит членство в НАТО и в конце концов будет гарантированная защита безопасности, для Грузии это самое важное, и я думаю, что в этом отношении сегодняшнее заседание у президента имеет своей целью как раз обсуждение в глобальном масштабе всех наболевших вопросов. Я считаю очень важным то, что недавно министр обороны Грузии Тина Хидашели сняла завесу секретности с тех недостатков, которые существуют в грузинских вооруженных силах. Она говорила о наболевших проблемах, в том числе, чисто человеческих – проблеме суицидов, которые скрывались, что многие контрактники вооруженных сил Грузии играют в какие-то азартные игры, имеют задолженности в банках. Министра обороны многие критиковали за это, но она как женщина, как мать показала настоящее лицо грузинской армии и сказала государству и народу: «Помогите в решении этого вопроса». Я думаю, что заседание Совета безопасности у президента как раз ставит целью как-то отреагировать на призыв министра обороны Грузии и принять какой-то план действий в дальнейшем. Очень плохо, что на заседании у президента не присутствует премьер-министр Грузии, который является сейчас председателем правительства и должен отвечать за бюджет, финансирование и оснащение грузинской армии.
Кети Бочоришвили: Коба, есть информация, что кворума на заседании не удалось достичь – не явилась солидная часть приглашенных людей и тех, которые обязаны быть там. Как вы считаете, это признак того, что вопросы не имеют для них большой важности, или это продолжение противостояния между президентом и премьером и их командами? Насколько в таких важных вопросах это оправдано?
Коба Ликликадзе: Конечно, это продолжение противостояния между двумя ветвями власти. Премьер-министр Грузии является сейчас наиболее сильной политической фигурой после поправок в Конституции, и у него больше административных ресурсов, но вместе с тем президент является верховным главнокомандующим. И даже если у него нет рычагов давления на министров, он не может повлиять на процесс финансирования бюджета и тому подобное, то, что сейчас они обсудят вместе с министром обороны и начальником Генерального штаба, потом в рабочем порядке можно обсуждать, распространять. Но я думаю, что вопросами строительства вооруженных сил и безопасности президент и премьер-министр должны заниматься сообща. Это было бы идеальным случаем, но мы же в Праге тоже видим, как премьер-министр (Чехии) Соботка и Земан (президент) относятся друг к другу – главное, чтобы вопросы решались, а кто будет решать вопрос – не самое главное. Главное, чтобы солдаты не кончали жизнь самоубийством из-за того, что морально-психологическая обстановка не соответствует реальным вызовам и у них атрофировалось отношение к военной службе. Я всегда задавал вопрос, даже когда служил в грузинских вооруженных силах, – вы считаете, что этот забор очень прочный и он может удерживать солдата от внешнего мира, тем более, это армия демократического государства. Он, закончив службу, вливается в массу, и эти каждодневные проблемы – истерия на телевидении, истерия в обществе, – все это оказывает влияние...
Кети Бочоришвили: И это ли не угроза безопасности?
Коба Ликликадзе: Я не хочу делать громких заявлений, но там, где происходит такая ситуация, там речи нет о каких-то высоких словах о безопасности и решении вопросов безопасности Грузии, которая оккупирована, у которой могут возникнуть опасности со стольких сторон – в том числе и ИГИЛ, тему которого поднял сейчас наш собеседник. Много вызовов перед безопасностью Грузии, и это непочатый край.
Кети Бочоришвили: Я хочу продолжить разговор о гибели грузинского солдата в Афганистане и тоже присоединяюсь к соболезнованиям. Вы знаете, что в последние годы в обществе очень часто звучат вопросы (об этом говорится и в материале нашего корреспондента), оправданы ли такие жертвы? Я бы хотела спросить больше – оправданы ли они, когда со сближением с НАТО дело у Грузии идет не так быстро, как ей хотелось бы? Многие наблюдатели вообще говорят, что Грузию водят за нос. Батоно Вахтанг, к вам сначала этот вопрос.
Вахтанг Маисая: Во-первых, я тоже хочу выразить соболезнования всем членам семьи погибшего военнослужащего. Я хочу сказать, что вы правильно отметили, насколько это соответствует реалиям и национальным интересам Грузии. Во-первых, Грузия имеет международные обязательства, то есть мы участвуем в рамках коллективной системы безопасности, и, естественно, данное участие в этом ограниченном конфликте в контексте миротворческой операции под эгидой НАТО осуществляется как одно из обязательств перед международным сообществом и нашим стратегическим партнером – США, с которым мы имеем договор в рамках Хартии о стратегическом партнерстве. Во-вторых, Грузия является и членом так называемой антихалифатовской коалиции. Как вы знаете, в Афганистане уже задействованы ячейки «Исламского халифата», они уже создали стратегический альянс с талибами как с пакистанской, так и с афганской стороны и, естественно, они уже начали активные боевые действия в Афганистане, результатом чего, к сожалению, стал этот трагический случай. Самым интересным фактом является то, что мы боремся с новым явлением – военным терроризмом. То есть это не политический, а военный терроризм, где соответствующие исламского толка террористические организации всецело используют конкретные стратегические и тактические задачи, и они фактически уже эффективно действуют не только в локальных точках, но и на международном уровне. Самое главное то, что это все опять-таки связано с вопросом асимметричных военных угроз. Вы знаете, что год тому назад на территории Грузии был перехвачен большой груз жидкого героина, который принадлежал движению «Талибан». Исходя из этого, мы можем сказать, что Грузия уже подпала в сферы, я бы сказал, непрямых интересов движения «Талибан», и, естественно, наши военнослужащие и солдаты защищают и безопасность, в том числе, и Грузии, потому что этот вопрос уже затронул и Грузию – появился «черный транзит», который фактически использовало движение «Талибан». Естественно, в другую сторону от этого транзита жидкого героина идут деньги, оружие, наемники. Возникает новая угроза, которая называется «военный терроризм».
Кети Бочоришвили: Спасибо, батоно Вахтанг, и тот же вопрос у меня к Кобе.
Коба Ликликадзе: Знаете, даже если погибнет один солдат, то это для такой маленькой страны, как Грузия, может быть трагедией, но мы все должны смотреть правде в глаза и понимать, что это не столько проект безопасности, а, скорее всего, политический проект. Ставится политическая цель, чтобы Грузия постоянно была на радаре НАТО и членов альянса, особенно тех, кто против членства Грузии в НАТО. Я постоянно бываю на разных мероприятиях в Брюсселе и вижу, с какой гордостью члены альянса смотрят на маленькую страну, которая посылает своих солдат воевать бок о бок с солдатами альянса и погибать в этой сложной операции. С другой стороны, проект безопасности тоже есть, потому что, посмотрите, насколько все-таки выросли навыки проведения и участия в международных операциях грузинских солдат. Если мы разделим количество грузинских солдат, которые погибли (в Афганистане), начиная с октября 2010 года, когда погиб лейтенант Мухран Шуквани, то получается, что 3 или 4 человека погибало каждый год, тогда как при суицидах и различных инцидентах в вооруженных силах Грузии гибнет больше людей. Но мы имеем дело с вооруженными силами, которые будут или воевать, или готовиться к войне. И в тех и в других ситуациях они будут погибать, но сейчас они гибнут за правое дело, и честь и хвала семьям, которые вырастили таких героев.
