Вооруженный конфликт на мятежных территориях утих – и, кажется, не только в заявлениях политиков.
Вроде как не ведутся боевые действия, а воюющие стороны стоят на занятых позициях.
Вроде как идет мирный процесс под международной эгидой.
Вроде как идет поиск пропавших без вести и насильственно удерживаемых лиц, обмен пленными.
Это не про современные Украину и Донбасс.
Это Чечня двадцать лет назад, в сентябре 1995-го.
Из Чечни – напоминание и предупреждение. Перемирие тогда длилось уже почти три месяца. Была надежда, что еще надолго. Что перемирие сменится миром. Но впереди оставалось примерно столько же – месяца три затишья. А дальше – все по новой. Почему?
Переговоры тогда были не «минские» – с июня 1995 года в Грозном шел мирный процесс под эгидой ОБСЕ. Перемирие и переговорный процесс случились в результате разрешения «группой Сергея Ковалева» теракта в Буденновске. Для соглашения тогда понадобилось несколько часов: освобождение заложников, прекращение огня, начало диалога сторон.
В Грозном ушло больше месяца, чтобы подписать «Соглашение по блоку военных вопросов». Заработала СНК – Специальная наблюдательная комиссия, которая должна была следить за выполнением соглашения. Комиссию возглавили Аслан Масхадов и Анатолий Романов.
Дело было не в горячих симпатиях. Ведь Анатолий Романов был тот самый «генерал Антонов», который руководил страшной «зачисткой» села Самашки в апреле 95-го. Комментарии излишни. Особой любви к Ширвани Басаеву, брату Шамиля, члену делегации на переговорах под эгидой ОБСЕ, «федералы» тоже, наверное, не испытывали.
Единственное, до чего договорились, – обмен пленными «всех на всех». Были определены уполномоченные. Чеченская сторона приступила к собиранию для обмена российских пленных – в селе Чири-Юрт, в детском саду. А 6 сентября – как раз в годовщину провозглашения ичкерийской независимости – стороны под расписку получили увесистые пачки со списками тех самых «насильственно удерживаемых» и «без вести пропавших», кого надо было искать и освобождать «всех на всех».
Помню, как чеченский уполномоченный сначала расписался в получении, а потом, глянув внимательнее, воскликнул: «Саша! Где я тебе столько найду?»
Тогда мало кто был освобожден. Отчасти потому, что красивый принцип «всех на всех» на деле не работает. Потому как для поиска и собирания «всех» нужно бесконечное время, которого никогда не хватает. Надо бы «всех, кто есть, на всех, кто есть». Как сейчас делают в Донбассе.
Были причины более серьезные. Так, большинство задержанных и пропавших чеченцев освободить уже было нельзя – только найти и похоронить по-человечески...
А российских пленных («насильственно удерживаемых», – кому как нравится) солдат чеченские полевые командиры не спешили передавать уполномоченному. Каждый хотел оставить себе «обменный фонд» – на всякий случай. А силы «ответственного командования» чеченского начштаба Аслана Масхадова на это не хватало.
Хуже было то, что политическое руководство – то есть Джохар Дудаев и близкие к нему полевые командиры не делали никаких серьезных ставок на «мирный процесс». Приведший к соглашениям генпрокурор Ичкерии Усман Имаев был отправлен в отставку и в опалу и сидел в своем отряде в Куларах. «Мирный процесс» прямо торпедировали. Осенью 1995-го в Грозном прогремела серия взрывов. Самый известный чуть не убил сопредседателя Специальной наблюдательной комиссии Анатолия Романова. Неудивительно, что тут же последовали бомбежки федеральной авиацией села Рошни-Чу и других мест возможного пребывания Джохара Дудаева. А взрывы продолжались. Кто-то по обычаю склонен называть их «провокацией спецслужб». А я бы спросил про это про все полевого командира Доку Махаева из села Гехи – да тот погиб в июле 1996-го. Но, так или иначе, серия терактов не способствовала «мирному процессу». Ну, или похищение российских офицеров, обеспечивавших проезд чеченской делегации через федеральные блок-посты. Офицеры Максименко и Мороз надолго оказались в «следственном изоляторе Департамента госбезопасности чеченской республики Ичкерия», что также не способствовало доверию.
Но был еще и третий фактор, который не мог не привести к краху «мирного процесса». Все месяцы перемирия федеральный центр готовил «проведение выборов». Легитимацию марионеточного руководства Чеченской Республики одновременно с думскими выборами в декабре 1995-го. «Переговоры под эгидой ОБСЕ» рассматривались не как путь к политическому решению конфликта, а лишь как «операция прикрытия».
В итоге в середине декабря 1995 года – через полгода после Буденновска – ичкерийские отряды вошли в чеченские города и села, чтобы сорвать так называемые выборы. Выборы не состоялись – вернее, состоялись только на бумаге. Где-то обошлось миром. Где-то – например, в Гудермесе – начались бои. Первая чеченская война пошла на второй круг, на второй год.
...Сейчас с востока Украины приходят сообщения об освобождении пленных и гражданских заложников. Из Киева – сообщения об очень разном отношении к Минским соглашениям и их выполнению. С обеих сторон – о выборах, сроках и условиях их проведения.
Какое отношение к этому имеет мой рассказ? Наверное, почти никакого, ведь «там и теперь» все совсем иначе, нежели было двадцать лет назад на Кавказе.
И все равно. Если у тех, кто работает «на земле», нет понимания и умения взращивать мир «с нуля», «из ничего». Если нет политической воли руководства, на которую могли бы опереться переговорщики. Если вообще никто всерьез не делает ставку на мир. Тогда – ничего не будет.
Из Чечни – напоминание и предупреждение.
