В шахтерском городе Чиатура на сегодняшний день функционируют семь шахт, в которых ведутся работы по добыче марганцевой руды. На них трудятся около трех тысяч жителей.
Чиатура. Некоторые его жители называют родной город «живым трупом». Вдоль трассы, ведущей к этому городу, выстроились здания-зомби: когда-то, в советское время, это были заводы и фабрики, теперь, обветшалые и опустевшие, они могут служить лишь неплохой декорацией к фильмам ужасов. От них расположенные по двум сторонам ущелья тянутся бурые ржавые тросы. Многие канатные дороги, которые представляли собой местный общественный транспорт, остановили свой ход где-то на половине пути и сейчас едва заметно покачиваются от дуновения ветра.
Город продолжает существовать только благодаря шахтам. Фактически получаемый там заработок – чуть ли не единственное, что заставляет многих людей жить в городе, находящемся на грани экологической катастрофы. Воздух здесь тяжелый, разница чувствуется мгновенно. А воду, как рассказывают местные, здесь пить не решается никто – взрослые употребляет кипяченую, детям же дают покупную, в бутылках.
Попасть в шахту оказалось сложно. Отфутболивая мою просьбу, сотрудники администрации компании Georgian Manganese, купившей у правительства Грузии сроком на 50 лет право на обработку местной почвы, затребовали вагон и тележку различных бумаг – словом, развели бюрократию. Однако вскоре, когда долгожданное разрешение все-таки было получено, выяснилось, что в глубину шахты мы все-таки не попадем. Нам позволили лишь зайти на территорию одной из них, носящей название Мгвимели, побродить по поверхности, да и то в сопровождении немногословного проводника с суровым лицом.
Все, с кем удалось побеседовать на месте, буквально божились, что все нормы безопасности там строго соблюдаются и без специальной экипировки на территорию допуск строго запрещен. В ответ на просьбу нашего проводника выдать нам каски и снаряжение рабочий лишь что-то промычал, и люди быстро сменили тему разговора.
Рабочие, которые любезно были представлены нам, всячески старались уйти от ответов на наши вопросы. Один из них – проходчик Мамия. Он выполняет одну из самых тяжелых работ – занимается прокладыванием шахт. Его труд самый высокооплачиваемый здесь – он получает около 900 лари ежемесячно. Для региона – деньги немалые. Заработать такую сумму, занимаясь любым другим видом деятельности, там практически невозможно, говорит Мамия. Пять дней в неделю по восемь часов в день он проводит под землей. Говорит, что труд тяжелый, но он не жалуется. И тут же отводит взгляд в сторону. Опытный психолог, вероятно, мог бы разъяснить, о чем это может говорить…
«Фактически в Чиатура больше нечем заняться. Я 12 лет работаю здесь проходчиком. Ежедневная норма – 15 тонн на двоих рабочих, то есть мы с напарником вручную, молотком, должны пробить почву в шахте по семь с половиной тонн каждый. Это около восьми-девяти вагонов», – говорит Мамия.
Когда я спрашиваю, не много ли это, Мамия только пожимает плечами. Зато его дочь учится в тбилисском университете, а сын заканчивает духовную семинарию в Ахалцихе, гордо подытоживает он.
Звонок оповещает, что канатка, доставляющая людей к одной из шахт и обратно, готова к отправлению. Диспетчер Лали Хведелидзе, член профсоюза работников горной промышленности, выглядывает из своей комнатушки – спрашивает, не может ли она чем-либо помочь. Она оказалась смелее своего сотрудника. То, что в шахту нас не пустили, а откровенного разговора с рабочими не получилось, ее совсем не удивило. Она говорит, что под землей люди работают по колено в воде, а хваленая вентиляционная система работает с перебоями. И то, что мы могли увидеть в шахте, продолжает женщина, администрация не хотела бы сделать достоянием общественности.
Всю свою смену Лали проводит в комнате площадью в одну кушетку. В сильный дождь там льет практически так же, как и на улице. А китайский аппарат для связи с коллегой на противоположенном конце троса можно считать бутафорией, он не работал и не работает – диспетчеры связываются друг с другом с помощью мобильных телефонов. «Удобства» в деревенском стиле во дворе. Впрочем, есть диспетчеры, у которых нет даже такого. И это XXI век! – Лали с досадой бьет себя по коленям.
Как-то, рассказывает женщина, она попробовала обед, которым кормят рабочих раз в день – редкая дрянь, не скрывает она отвращения. А это притом, что людям, работающим под землей, в обязательном порядке нужно ежедневно питаться свежими кисломолочными продуктами, говорит Лали, поскольку марганцевая пыль, которой они дышат по восемь часов в день, оседает в организме и впоследствии вызывает множество заболеваний и отравления. Травмы на объектах, продолжает женщина, не редкость. И их намного больше, чем пытается представить руководство, говорит Лали:
«Те установки, посредством которых ведутся работы под землей, не рассчитаны для этих шахт. Из-за этого люди часто получают травмы. Эти случаи скрываются. Акты, которые следует составить тут же, на месте получения травмы, не составляются, поэтому больничные потом шахтерам не оплачиваются. Как нам разъясняют в администрации, подобные вопросы находятся в стадии рассмотрения».
Кроме того, продолжает Лали, большую опасность для экологии местности представляет собой открытый, карьерный способ добычи марганца. После снятия верхнего слоя земли и получения оттуда ископаемого эту местность в Чиатуре оставляют открытой. В этом случае вредная для здоровья марганцевая пыль продолжает распространяться по воздуху, и многие постоянно жалуются на недомогание. Лали говорит, что все, кто смог найти себе альтернативный заработок, уехали. А через оставшиеся сорок лет аренды компания Georgian Manganese, выжав все возможные соки из богатой полезными ископаемыми земли, уедет восвояси.
И тогда отравленный город окончательно вымрет. Останется лишь призрак советской эпохи – огромные махины из блоков и кирпичей, соединяющиеся канатками. Интересная достопримечательность для любителей нестандартных туров. Не более.
