В джентльменском наборе предвыборных обещаний идущих во власть в Абхазии среди прочих всенепременно звучит и такое, как покончить с беспределом на дорогах, который ежегодно оборачивается трагедиями в десятках семей маленькой страны. Общественность республики тоже постоянно бьет тревогу в связи с этой бедой, что время от времени выливается в различные акции и кампании. Вот и вчера, например, на организованном в Сухуме оператором сотовой связи «Аквафон» конкурсе социальной рекламы одной из самых популярных тем была борьба с пьяным автовождением.
В то же время, вспоминая многочисленные публичные выступления на эту тему в республике, приходишь к выводу, что в них почти всегда преобладают сплошные эмоции, ахи и охи, причитания и посыпание головы пеплом, но редко когда можно встретить трезвый анализ ситуации и рациональные предложения по ее улучшению. Распространено и мифотворчество. Так, еще лет 10-15 назад расхожей фразой стало, что за послевоенные годы в Абхазии в ДТП погибло больше людей, чем погибло с абхазской стороны во время войны 1992-1993 годов. Многие ораторы, в том числе и весьма известные в обществе, бездумно повторяли эту громкую фразу, не обращая внимания на неоднократные ее опровержения. На самом деле это, конечно, не так; другое дело, что число жертв войны – около трех тысяч – остается неизменной, а количество жертв послевоенных ДТП с каждым годом растет. Распространено также убеждение, что в области автоаварий «мы впереди планеты всей», но это слишком общая фраза… Все это вместе и побудило меня обратиться к статистике, чтобы отталкиваться не от эмоций, а от точных цифр, и попытаться сформулировать причины того, почему данная проблема у нас столь серьезна.
Сопоставлять абсолютные цифры большого смысла нет. Так, в России в последнее время в ДТП погибает в среднем около 27 тысяч человек в год, в США больше – свыше 35 тысяч. Но ведь и население Штатов в два с лишним раза больше российского. Наиболее уместно здесь сравнение числа гибнущих на сто тысяч человек населения. И в России эта цифра оказывается равна 25,2, в США – 13,9, что почти в два раза благополучнее российской ситуации. И немного благополучнее, чем в среднем в мире, – 16,6. Нетрудно прикинуть: да, у американцев огромное количество автомобилей, зачастую по два-три на семью, но зато и качество дорог отличное, и навыки вождения вкупе с работой дорожной полиции на высоте. А вот страны с самой высокой смертностью от дорожно-транспортных происшествий на сто тысяч человек – такие, как Эритрея – 48,4, Египет – 41,6, никак не отнесешь к числу тех, где огромное число автомобилей на душу населения. Но мне доводилось читать, какой беспорядок царит на улицах Каира – почти все ездят так, как Бог на душу положит…
Ничего удивительного для вас наверняка не окажется в том, что среди лидеров по безопасности дорожного движения находятся такие благополучные страны с высокоразвитой экономикой, как Голландия (4,8) и Швейцария (4,9). И вообще в таблице, составленной на основе международных исследований, все страны можно разделить на три группы – с высоким уровнем доходов, где средняя смертность в ДТП составляет около 10 человека на 100 тысяч, средним – 20, низким – чуть более 30. Но это, повторю, средние цифры. Интересно, что среди стран СНГ самая благополучная ситуация здесь в Узбекистане – 9,7, а самая неблагополучная – в соседнем Казахстане, где заметно более высокий уровень доходов, – 30,6. Почему так? Единственное объяснение, которое приходит тут на ум, – что в Узбекистане, наверное, намного меньше автомашин на душу населения.
В Абхазии за прошлый год произошло 120 ДТП, в которых 61 человек погиб, 151 был ранен. За последнее десятилетие эти цифры равны, соответственно, 1742 случаям, 713 и 2677 человекам. То есть в среднем гибло более 70 человек в год. На сто тысяч населения – это чуть менее 30. Если же отталкиваться от прошлогодних цифр, то около 25, то есть столько же, сколько и в России.
Среди причин же, по которым Абхазия находится среди стран с неблагополучной ситуацией на дорогах, эксперты называют следующие. Прежде всего, правовой нигилизм. За все два послевоенных двадцатилетия можно припомнить только один короткий период, года четыре назад, когда водители и пассажиры стали пристегиваться. И в будущем приучить их к этому будет очень нелегко. Как и соблюдать скоростной режим. Но я заметил, что некоторые знакомые автовладельцы, которые еще недавно спокойно садились за руль подшофе, теперь уже остерегаются выезжать в таком состоянии из переулков и проселочных дорог на трассу, опасаясь проверок; значит, к чему-то их уже приучили. Кстати, многие замечали, что те же самые водители, которые по Абхазии ездят как придется, выезжая за Псоу, тут же начинали соблюдать правила. В Абхазии также много подержанных машин, но при этом с мощными двигателями; особым почитанием пользуются крутые джипы.
Дороги у нас первые послевоенные годы представляли ужасное зрелище, но потом за них взялись и главные трассы в республике сегодня довольно неплохие, хотя и узкие. А если вспомнить про электроосвещение стокилометровой трассы «Псоу – Сухум», то такое и вообще в мире редко встретишь.
Психологи считают, что многие водители склонны переносить свое психологическое состояние, в том числе агрессию, на стиль вождения. А один абхазский медик как-то рассуждал с телеэкрана, что если проанализировать некоторые ДТП, то нельзя исключать и того, что это были «замаскированные самоубийства», совершаемые, чтобы избежать посмертного осуждения и тени, неизбежно падающей на родных.
А в целом, конечно, мы имеем дело с глобальной проблемой. В одном из СМИ я прочел, что, по прогнозу ООН, к 2020 году число смертей в дорожно-транспортных происшествиях в мире возрастет на 67% и каждая третья смерть будет смертью в ДТП. Вспоминается и такая фраза: «В США, несмотря на распространенность огнестрельного оружия и низкую смертность в дорожных авариях, вероятность погибнуть в автопроисшествии в двадцать раз превышает шанс быть застреленным». Словом, автомобиль – это не роскошь, а все больше и больше, увы, средство убийства. Так будет, если человечество срочно не предпримет какие-то кардинальные контрмеры.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
