26 марта корреспондент нашей редакции Магомед Ториев вернулся из Тбилиси, где он принимал участие в конференции «Восточное партнерство и кризис в Украине». По прилету он без проблем прошел пограничный контроль, однако во время возвращения грузинские пограничники повели себя более чем странно.
По прилету в Тбилиси 23 марта я спокойно прошел пограничный контроль. Грузинский пограничник отсканировал мой паспорт, поставил штамп о въезде и пожелал мне хорошо провести время в Грузии. Я прекрасно помнил жалобы выходцев из Чечни, Ингушетии и Дагестана, которых перестали впускать в страну задолго до начала сочинской Олимпиады. С надеждой, что теперь это все в прошлом, я в приподнятом настроении поехал в гостиницу.
Через три дня после завершения конференции – снова аэропорт. На сей раз я выезжаю. Девушка-пограничник несколько минут возилась, якобы выставляя на печати дату. Видимо, до меня она проставляла штампы вчерашним днем. Потом ей пришло в голову, что на ее печати слишком много чернил, и она начала шпарить ею по чистым листам. Одновременно милая грузинка посвятила меня в свои проблемы: звание, дескать, у нее не генеральское (я и сам мог догадаться), зарплата маленькая, ночные клубы ей не по карману и т.д. Я как-то сразу понял, что она попросту тянет время, и спросил прямо, нет ли у нее соображений, как пропустить меня на посадку в обычном режиме. Она замялась и ответила, что мне предстоит отдельная проверка, потом начала тревожно озираться в ожидании то ли подмоги, то ли роты пулеметчиков. Наконец, появился другой пограничник, которому она со вздохом облегчения и вручила мой паспорт.
Новоприбывшее лицо долго изучало мои документы, а потом спросило меня, где я родился? Я ответил, что являюсь гражданином Чехии, а потому родился и уже давно умер в Праге. Лицо возмутилось и потребовало, чтобы я вел себя серьезно. Я решил не противоречить и ответил так: «Я родился в ордена Ленина, ордена Октябрьской Революции и ордена Трудового Красного Знамени Чечено-Ингушской автономной советской социалистической республике». Мне показалось странным, что погранслужбу интересуют столь интимные подробности моей биографии, но, слава Богу, они не поинтересовались моим полом. Интеллектуалы ибо!
Через несколько минут появился еще один человек в форме с блокнотом, и я понял, что он умеет писать: в руках у него был блокнот, и он заносил в него какие-то важные записи. Здесь я уже разнервничался, потребовал объяснений, заметно возвысив голос. «В чем причина проверки», вопрошал я грузинских пограничников зычным голосом. «Стандартная процедура», – не слишком убедительно ответствовали они. Здесь я, наконец, явил им свою истинную личину, заявив, что являюсь журналистом Радио Свобода и намерен немедленно звонить в чешское посольство. Большого впечатления на моих собеседников эти угрозы не произвели.
Время от времени мои новые знакомые с кем-то созванивались, зачем-то передавали друг другу мой паспорт, с какого-то момента вовсе перестали отвечать на мои вопросы. Все это продолжалось минут 15-20. Потом мне вдруг отдали паспорт и сказали, что, ничего, так, дескать, мы всех проверяем. Я вытаращился на соседние кабины, где в среднем на одного человека уходит минуты три. Но они, видимо, уже давно утомились иметь дело со столь беспокойным и непонятливым субъектом, как я, и не удостоили меня ответом.
Уже перед посадкой, пока лента уносила мои жалкие пожитки в зев рентгеновского аппарата, человек из службы безопасности аэропорта вдруг потребовал у меня предъявить паспорт. Я не был сильно удивлен после всего, но и здесь черт меня дернул проявить несговорчивость. Проверка перед накопителем, почти вежливо объяснил я ему, – это только вещи, документы проверили на таможенном и пограничном контроле. Новый персонаж что-то начал лепетать в ответ о необходимости заполнить некую стандартную форму. До посадки оставалось 15 минут, а оставаться в Грузии после таких радушных проводов я уже точно не хотел. Поэтому молча сунул несчастному свой паспорт. Жадно схватив красную книжицу, он отошел в сторону и изобразил перенос данных из нее в какую-то бумажку. Потом вернул мне документ, и я подумал, что такого количества отпечатков пальцев этот паспорт до этого момента не собрал ни в одной стране. Так и расстались. Спасибо, Грузия!
По прилету в Тбилиси 23 марта я спокойно прошел пограничный контроль. Грузинский пограничник отсканировал мой паспорт, поставил штамп о въезде и пожелал мне хорошо провести время в Грузии. Я прекрасно помнил жалобы выходцев из Чечни, Ингушетии и Дагестана, которых перестали впускать в страну задолго до начала сочинской Олимпиады. С надеждой, что теперь это все в прошлом, я в приподнятом настроении поехал в гостиницу.
Через три дня после завершения конференции – снова аэропорт. На сей раз я выезжаю. Девушка-пограничник несколько минут возилась, якобы выставляя на печати дату. Видимо, до меня она проставляла штампы вчерашним днем. Потом ей пришло в голову, что на ее печати слишком много чернил, и она начала шпарить ею по чистым листам. Одновременно милая грузинка посвятила меня в свои проблемы: звание, дескать, у нее не генеральское (я и сам мог догадаться), зарплата маленькая, ночные клубы ей не по карману и т.д. Я как-то сразу понял, что она попросту тянет время, и спросил прямо, нет ли у нее соображений, как пропустить меня на посадку в обычном режиме. Она замялась и ответила, что мне предстоит отдельная проверка, потом начала тревожно озираться в ожидании то ли подмоги, то ли роты пулеметчиков. Наконец, появился другой пограничник, которому она со вздохом облегчения и вручила мой паспорт.
Новоприбывшее лицо долго изучало мои документы, а потом спросило меня, где я родился? Я ответил, что являюсь гражданином Чехии, а потому родился и уже давно умер в Праге. Лицо возмутилось и потребовало, чтобы я вел себя серьезно. Я решил не противоречить и ответил так: «Я родился в ордена Ленина, ордена Октябрьской Революции и ордена Трудового Красного Знамени Чечено-Ингушской автономной советской социалистической республике». Мне показалось странным, что погранслужбу интересуют столь интимные подробности моей биографии, но, слава Богу, они не поинтересовались моим полом. Интеллектуалы ибо!
Через несколько минут появился еще один человек в форме с блокнотом, и я понял, что он умеет писать: в руках у него был блокнот, и он заносил в него какие-то важные записи. Здесь я уже разнервничался, потребовал объяснений, заметно возвысив голос. «В чем причина проверки», вопрошал я грузинских пограничников зычным голосом. «Стандартная процедура», – не слишком убедительно ответствовали они. Здесь я, наконец, явил им свою истинную личину, заявив, что являюсь журналистом Радио Свобода и намерен немедленно звонить в чешское посольство. Большого впечатления на моих собеседников эти угрозы не произвели.
Время от времени мои новые знакомые с кем-то созванивались, зачем-то передавали друг другу мой паспорт, с какого-то момента вовсе перестали отвечать на мои вопросы. Все это продолжалось минут 15-20. Потом мне вдруг отдали паспорт и сказали, что, ничего, так, дескать, мы всех проверяем. Я вытаращился на соседние кабины, где в среднем на одного человека уходит минуты три. Но они, видимо, уже давно утомились иметь дело со столь беспокойным и непонятливым субъектом, как я, и не удостоили меня ответом.
Уже перед посадкой, пока лента уносила мои жалкие пожитки в зев рентгеновского аппарата, человек из службы безопасности аэропорта вдруг потребовал у меня предъявить паспорт. Я не был сильно удивлен после всего, но и здесь черт меня дернул проявить несговорчивость. Проверка перед накопителем, почти вежливо объяснил я ему, – это только вещи, документы проверили на таможенном и пограничном контроле. Новый персонаж что-то начал лепетать в ответ о необходимости заполнить некую стандартную форму. До посадки оставалось 15 минут, а оставаться в Грузии после таких радушных проводов я уже точно не хотел. Поэтому молча сунул несчастному свой паспорт. Жадно схватив красную книжицу, он отошел в сторону и изобразил перенос данных из нее в какую-то бумажку. Потом вернул мне документ, и я подумал, что такого количества отпечатков пальцев этот паспорт до этого момента не собрал ни в одной стране. Так и расстались. Спасибо, Грузия!
