В течение года не может целое Народное собрание получить акт аудиторской проверки Национального банка, руководство которого просто тупо игнорирует запросы. Собственно говоря, это далеко не единственный случай. И другие не менее важные государственные институты крайне пренебрежительно относятся к парламенту. В частности, Генпрокуратура вот уже три месяца как волынит с проверкой паспортизации жителей Гальского района, не отвечая на вопрос о законности созданных в свое время в трех регионах восточной Абхазии районных комиссий по гражданству.
Секрет этого пренебрежения прост: чиновники прекрасно осведомлены, кто в этой стране является главным, а то и единственным Начальником, не побоюсь этого слова, истинным Самодержцем. Если бы президент Александр Анкваб не имел бы причин (естественно, неофициальных) держать депутатов в неведении относительно результатов аудиторской проверки, уверен, председатель Нацбанка Илларион Аргун лично явился бы с отчетом в парламент. Но, видимо, причины были, и Аргун не посмел ослушаться.
В общем-то сейчас разговор не об аудите и оценке деятельности Национального банка, а о модели управления страной, которую разве что уже совсем потерявший совесть и разум человек назовет эффективной. Последние пару лет не только оппозиционеры, но и вполне лояльные к власти люди говорят о необходимости конституционной реформы, которая позволит заново перераспределить полномочия между президентом и парламентом. Многие считают, что Абхазия должна стать парламентской республикой. Я так не считаю, поскольку абхазские политические партии не являются сегодня полноценными и дееспособными организациями. Абсолютизм президентской власти в этом случае сменится безвластным хаосом. Риск слишком велик и очевиден.
Не знаю, какой вариант конституционной реформы будет выбран в конечном счете, но мне кажется, главная ее задача – сделать управление страной прозрачным и подконтрольным. А добиться этого, не обеспечив баланс между всеми ветвями власти, просто невозможно. Самодержавие президента Абхазии проистекает из его конституционного права определять кадровую политику не только внутри исполнительной власти (что вполне естественно), но и за ее пределами. Так, например, исключительно по президентской рекомендации избираются и утверждаются судьи всех уровней, Генеральный прокурор, председатель Национального банка, глава Контрольной палаты. То есть те институты, которые по идее должны контролировать и возвращать в рамки закона исполнительную власть, оказываются напрямую от нее зависимыми. Если парламент получил право выдвигать кандидатуру того же председателя Национального банка и утверждать ее, он не то чтобы посмел игнорировать депутатские запросы, он не дал бы правительству ни единого рубля без ведома Народного собрания; Генпрокурор осуществлял бы надзорные функции, опираясь лишь на закон без всякой оглядки; глава Контрольной палаты беспощадно срывал бы маски, выводя на чистую воду крупных и мелких расхитителей бюджетных денег и т.д.
И вот тогда президент перестал бы быть монархом, а стал просто президентом. И тогда у оппозиции уже не было права обвинять главу государства во всех смертных грехах, поскольку часть ответственности за них несли бы другие институции.
Секрет этого пренебрежения прост: чиновники прекрасно осведомлены, кто в этой стране является главным, а то и единственным Начальником, не побоюсь этого слова, истинным Самодержцем. Если бы президент Александр Анкваб не имел бы причин (естественно, неофициальных) держать депутатов в неведении относительно результатов аудиторской проверки, уверен, председатель Нацбанка Илларион Аргун лично явился бы с отчетом в парламент. Но, видимо, причины были, и Аргун не посмел ослушаться.
В общем-то сейчас разговор не об аудите и оценке деятельности Национального банка, а о модели управления страной, которую разве что уже совсем потерявший совесть и разум человек назовет эффективной. Последние пару лет не только оппозиционеры, но и вполне лояльные к власти люди говорят о необходимости конституционной реформы, которая позволит заново перераспределить полномочия между президентом и парламентом. Многие считают, что Абхазия должна стать парламентской республикой. Я так не считаю, поскольку абхазские политические партии не являются сегодня полноценными и дееспособными организациями. Абсолютизм президентской власти в этом случае сменится безвластным хаосом. Риск слишком велик и очевиден.
Не знаю, какой вариант конституционной реформы будет выбран в конечном счете, но мне кажется, главная ее задача – сделать управление страной прозрачным и подконтрольным. А добиться этого, не обеспечив баланс между всеми ветвями власти, просто невозможно. Самодержавие президента Абхазии проистекает из его конституционного права определять кадровую политику не только внутри исполнительной власти (что вполне естественно), но и за ее пределами. Так, например, исключительно по президентской рекомендации избираются и утверждаются судьи всех уровней, Генеральный прокурор, председатель Национального банка, глава Контрольной палаты. То есть те институты, которые по идее должны контролировать и возвращать в рамки закона исполнительную власть, оказываются напрямую от нее зависимыми. Если парламент получил право выдвигать кандидатуру того же председателя Национального банка и утверждать ее, он не то чтобы посмел игнорировать депутатские запросы, он не дал бы правительству ни единого рубля без ведома Народного собрания; Генпрокурор осуществлял бы надзорные функции, опираясь лишь на закон без всякой оглядки; глава Контрольной палаты беспощадно срывал бы маски, выводя на чистую воду крупных и мелких расхитителей бюджетных денег и т.д.
И вот тогда президент перестал бы быть монархом, а стал просто президентом. И тогда у оппозиции уже не было права обвинять главу государства во всех смертных грехах, поскольку часть ответственности за них несли бы другие институции.
