В начале нулевых, когда сотни молодых грузинских политиков и бизнесменов делали первые шаги по пути обмана и предательства, Ираклий Гарибашвили поставил на верность патрону и, как выяснилось, не прогадал. Через пару недель он станет самым молодым правителем в истории Грузии после упразднения монархии, переплюнув рекорды Михаила Саакашвили, Кандида Чарквиани и Лаврентия Берия.
Для большинства комментаторов новый премьер лишь марионетка на коротком поводке, но следует учесть, что Бидзина Иванишвили, оставляя его на хозяйстве, скорее всего, не станет вмешиваться в микроменеджмент, засыпая своего консильери (а если точней – капореджиме) ворохом инструкций. Босс всех боссов всея Грузии намерен заниматься исключительно выработкой стратегий, вызывая любимого подчиненного на ковер лишь в самых вопиющих случаях; в прошлом он вел себя именно так. Так что Ираклий Гарибашвили неделями, а то и месяцами будет оставаться наедине со страной, властью и ее соблазнами, не ощущая нервного подергивания пресловутого поводка, но в то же время никогда не забывая о его существовании.
В жизни его поколения было все – и революция, и слезы, и любовь, и наркотическая лихорадка, и пытки, и тюрьмы, и танки, горящие на цхинвальских перекрестках. Не было одного – дисциплины и самоограничения вместо желания достичь всех мыслимых целей и пережить все немыслимые ощущения одновременно. И пока это поколение обугливалось в синем пламени взаимоисключающих страстей, тихий, приятный в общении молодой человек, примерный семьянин, учился, раскладывал по папочкам банковскую документацию, щелкал клавишами, вежливо выслушивал эпические монологи Бидзины Григорьевича о смысле жизни (а это, ой, как непросто), кивал, благодарил, вкалывал, как ударник на галерах, и ни разу не сорвался, не зарвался и не предал, что в современной Грузии – редкость. Ираклий Гарибашвили терпеливо ждал и, наконец, дождался, получив в 31 год если не корону, то скипетр и державу.
Перестройка МВД, вотчины Вано Мерабишвили и главной опоры прежнего режима, никогда бы не удалась, если бы этот улыбчивый счетовод не дал бы почувствовать всем этим волкам и волкодавам, кентаврам, лапифам и прочим шакалам, насколько он может быть страшен; не помогли бы ни менеджерские навыки, ни изощренные интриги, ни помощь соратников, ни пряники, ни кнуты. Для того чтобы в короткие сроки подчинить себе грузинское МВД, этот ад в миниатюре, нужно быть немного Лаврентием Палычем, который, не прерывая застольной беседы, мог намекнуть так, что спины подчиненных неделями ощущали колымский холодок. Именно в эти переломные месяцы народная молва начала приписывать Ираклию Гарибашвили черты жесткого руководителя, железной руки в ежовой рукавице, несмотря на то, что он никого не репрессировал зверски и не порол показательно. Проще говоря, в нем почему-то усмотрели эффективного карателя. Вместе с тем в возбужденные умы время от времени впрыскивалась информация о том, что новый премьер недолюбливает либералов, терпеть не может формальных союзников, "республиканцев", равно как и Ираклия Аласания, а "националов", дай ему волю, так вообще бы бил сапогами утром и вечером для профилактики.
Неудивительно, что большая часть консерваторов, антизападников, непримиримых противников Саакашвили и тех, кто требует от нового режима большей, пусть даже авторитарной жесткости, смотрит на нового премьера с надеждой и, в принципе, готова предоставить ему карт-бланш. А ведь если кто-то ведет подобные речи, значит, это кому-нибудь нужно; интересно, как подобные настроения соотносятся с теми задачами, которые Великий Кормчий, вероятно, поставит перед своим премьер-министром в первую очередь.
Если коротко – это переход от доминирования к полному контролю. Как союзники, так и противники Иванишвили должны быть опущены на пару ступенек ниже, а сферы влияния, частично захваченные ими в неразберихе переходного периода (или все еще контролируемые в случае "националов"), перераспределены. "Грузинскую мечту" (только партию, а не одноименную коалицию) будут усиливать, постепенно превращая в полнокровную партию власти, а капризных партнеров по правящей коалиции попытаются низвести до состояния выработавших свой ресурс ступеней космического корабля, которые могут быть отброшены в любой момент. Бывших правителей страны в покое не оставят и не амнистируют, скорее наоборот, а угрозу, все еще исходящую от "Национального движения", будут минимизировать в первую очередь.
Не исключено, что через несколько лет будет достигнута ситуация, когда сама мысль о начале игры вопреки интересам Иванишвили, о любом масштабном действии вне его ведома станет казаться еретической. Не то чтобы ожидаемые процессы напоминали первые годы правления Путина с укреплением вертикали и усмирением горизонтали (в Грузии все же иной контекст), но, как и в России, граждане, вероятно, в какой-то момент обнаружат, что "проснулись в другой стране", и самый эффективный аргумент в пользу нового порядка в течение долгих лет будет звучать точно так же: "это лучше, чем тот кошмар, что творился при прежней власти".
Главным орудием, так сказать, мастерком архитектора новой системы станет Ираклий Гарибашвили, краткую характеристику которого можно уместить в известное выражение "он не злопамятный, поэтому все записывает". Пока с уверенностью можно сказать лишь одно – тот, кто не будет воспринимать этого человека всерьез, допустит очень серьезную ошибку.
Для большинства комментаторов новый премьер лишь марионетка на коротком поводке, но следует учесть, что Бидзина Иванишвили, оставляя его на хозяйстве, скорее всего, не станет вмешиваться в микроменеджмент, засыпая своего консильери (а если точней – капореджиме) ворохом инструкций. Босс всех боссов всея Грузии намерен заниматься исключительно выработкой стратегий, вызывая любимого подчиненного на ковер лишь в самых вопиющих случаях; в прошлом он вел себя именно так. Так что Ираклий Гарибашвили неделями, а то и месяцами будет оставаться наедине со страной, властью и ее соблазнами, не ощущая нервного подергивания пресловутого поводка, но в то же время никогда не забывая о его существовании.
В жизни его поколения было все – и революция, и слезы, и любовь, и наркотическая лихорадка, и пытки, и тюрьмы, и танки, горящие на цхинвальских перекрестках. Не было одного – дисциплины и самоограничения вместо желания достичь всех мыслимых целей и пережить все немыслимые ощущения одновременно. И пока это поколение обугливалось в синем пламени взаимоисключающих страстей, тихий, приятный в общении молодой человек, примерный семьянин, учился, раскладывал по папочкам банковскую документацию, щелкал клавишами, вежливо выслушивал эпические монологи Бидзины Григорьевича о смысле жизни (а это, ой, как непросто), кивал, благодарил, вкалывал, как ударник на галерах, и ни разу не сорвался, не зарвался и не предал, что в современной Грузии – редкость. Ираклий Гарибашвили терпеливо ждал и, наконец, дождался, получив в 31 год если не корону, то скипетр и державу.
Перестройка МВД, вотчины Вано Мерабишвили и главной опоры прежнего режима, никогда бы не удалась, если бы этот улыбчивый счетовод не дал бы почувствовать всем этим волкам и волкодавам, кентаврам, лапифам и прочим шакалам, насколько он может быть страшен; не помогли бы ни менеджерские навыки, ни изощренные интриги, ни помощь соратников, ни пряники, ни кнуты. Для того чтобы в короткие сроки подчинить себе грузинское МВД, этот ад в миниатюре, нужно быть немного Лаврентием Палычем, который, не прерывая застольной беседы, мог намекнуть так, что спины подчиненных неделями ощущали колымский холодок. Именно в эти переломные месяцы народная молва начала приписывать Ираклию Гарибашвили черты жесткого руководителя, железной руки в ежовой рукавице, несмотря на то, что он никого не репрессировал зверски и не порол показательно. Проще говоря, в нем почему-то усмотрели эффективного карателя. Вместе с тем в возбужденные умы время от времени впрыскивалась информация о том, что новый премьер недолюбливает либералов, терпеть не может формальных союзников, "республиканцев", равно как и Ираклия Аласания, а "националов", дай ему волю, так вообще бы бил сапогами утром и вечером для профилактики.
Неудивительно, что большая часть консерваторов, антизападников, непримиримых противников Саакашвили и тех, кто требует от нового режима большей, пусть даже авторитарной жесткости, смотрит на нового премьера с надеждой и, в принципе, готова предоставить ему карт-бланш. А ведь если кто-то ведет подобные речи, значит, это кому-нибудь нужно; интересно, как подобные настроения соотносятся с теми задачами, которые Великий Кормчий, вероятно, поставит перед своим премьер-министром в первую очередь.
Если коротко – это переход от доминирования к полному контролю. Как союзники, так и противники Иванишвили должны быть опущены на пару ступенек ниже, а сферы влияния, частично захваченные ими в неразберихе переходного периода (или все еще контролируемые в случае "националов"), перераспределены. "Грузинскую мечту" (только партию, а не одноименную коалицию) будут усиливать, постепенно превращая в полнокровную партию власти, а капризных партнеров по правящей коалиции попытаются низвести до состояния выработавших свой ресурс ступеней космического корабля, которые могут быть отброшены в любой момент. Бывших правителей страны в покое не оставят и не амнистируют, скорее наоборот, а угрозу, все еще исходящую от "Национального движения", будут минимизировать в первую очередь.
Не исключено, что через несколько лет будет достигнута ситуация, когда сама мысль о начале игры вопреки интересам Иванишвили, о любом масштабном действии вне его ведома станет казаться еретической. Не то чтобы ожидаемые процессы напоминали первые годы правления Путина с укреплением вертикали и усмирением горизонтали (в Грузии все же иной контекст), но, как и в России, граждане, вероятно, в какой-то момент обнаружат, что "проснулись в другой стране", и самый эффективный аргумент в пользу нового порядка в течение долгих лет будет звучать точно так же: "это лучше, чем тот кошмар, что творился при прежней власти".
Главным орудием, так сказать, мастерком архитектора новой системы станет Ираклий Гарибашвили, краткую характеристику которого можно уместить в известное выражение "он не злопамятный, поэтому все записывает". Пока с уверенностью можно сказать лишь одно – тот, кто не будет воспринимать этого человека всерьез, допустит очень серьезную ошибку.
