Обустройство границы между Южной Осетией и Грузией сопряжено с многочисленными случаями ущемления интересов жителей приграничных сел. По мнению российских и югоосетинских экспертов, ситуация могла бы сложиться иначе, если бы грузинская сторона приняла участие в демаркационных работах, для чего совсем не обязательно признание независимости Южной Осетии.
Границу прокладывают по советским административным картам – очень приблизительным, не учитывающим реальные границы между населенными пунктами и земельными угодьями близлежащих сел.
Страдают и осетины, и грузины – зачастую в зону отчуждения попадают огороды, кладбища, дома.
Российские пограничники, осуществляющие фортификационные работы, говорят, что не могут отклониться от нанесенной на карту границы, как бы абсурдно она ни выглядела, так как в противном случае их обвинят в т.н. ползучей оккупации грузинских территорий.
При этом и пограничники, и югоосетинские власти отмечают, что все могло бы сложиться совершенно иначе, если бы грузинская сторона прияла участие в демаркационных мероприятиях. Можно было провести границу так, чтобы не ущемлять интересы местных жителей.
В свою очередь, Грузия жестко держится той позиции, что ее участие в совместных работах по делимитации и демаркации неприемлемо, поскольку фактически это будет означать признание суверенитета Южной Осетии.
По мнению заместителя директора Института стран СНГ Владимира Жарихина, при желании власти Грузии могли бы определить формат взаимодействия с российскими пограничниками или югоосетинскими властями в интересах своих граждан, – чтобы и суверенитет республики не признавать, и определить границы ответственности сторон, то есть обустроить демаркационную линию, разграничивающую стороны конфликта.
"Например, Кипр не признает республику Северный Кипр, тем не менее инженерное оборудование на границе там имеется, – говорит Владимир Жарихин. – Чтобы не было фильтрации через границу, заинтересована не только Южная Осетия, но и Грузия. Пусть Южная Осетия называет ее государственной границей, а Грузия – административной, но провести ее все равно надо для своих же граждан, в конце концов, чтобы лихие люди туда-сюда не ходили. Мне кажется, в чем-то должна быть взаимная заинтересованность".
По мнению югоосетинского журналиста Андрея Татдаева, создается впечатление, что грузинские власти исходят из принципа "чем хуже, тем лучше".
Со стороны это выглядит так, говорит он, что грузинское руководство пытается сделать все для того, чтобы грузино-осетинский конфликт сделал несчастными максимальное количество людей, оно стремится поддерживать в обществе чувство большой беды.
Андрей был в числе группы югоосетинских журналистов в районе селения Двани и видел горе грузинских крестьян, чьи подворья остались на югоосетинской территории:
"Жалобы, крики, иногда даже агрессивные: "Нам плохо, мы в политику не лезем, мы просто хотим обрабатывать свои сады, посещать могилы наших предков, а вы нам этого не даете". Недовольство крестьян записывают грузинские телекамеры. Это такая пропагандистская акция, рассчитанная на международное сообщество и на подогревание в своей стране антироссийских и антиосетинских настроений, отношения к нам как к оккупантам, из-за которых в Грузии все плохо".
Вполне понятно, что люди никогда не откажутся от посещения могил своих близких, а значит, будут лезть через колючую проволоку, их будут задерживать пограничники, их будут судить, штрафовать. Так граница станет источником обид и унижений в общем-то ни в чем неповинных людей.
По мнению Андрея Татдаева, ситуация с приграничными жителями чем-то напоминает историю с домом беженцев в Тбилиси – убогую многоэтажку с торчащими из окон трубами, где без элементарных удобств ютились люди.
Наверное, этим несчастным людям можно было бы помочь, расселить их. Но нет, они должны были страдать у всех на виду, чтобы, не дай Бог, никто не забыл: в стране беда и у этой беды есть виновник.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Границу прокладывают по советским административным картам – очень приблизительным, не учитывающим реальные границы между населенными пунктами и земельными угодьями близлежащих сел.
Страдают и осетины, и грузины – зачастую в зону отчуждения попадают огороды, кладбища, дома.
Российские пограничники, осуществляющие фортификационные работы, говорят, что не могут отклониться от нанесенной на карту границы, как бы абсурдно она ни выглядела, так как в противном случае их обвинят в т.н. ползучей оккупации грузинских территорий.
При этом и пограничники, и югоосетинские власти отмечают, что все могло бы сложиться совершенно иначе, если бы грузинская сторона прияла участие в демаркационных мероприятиях. Можно было провести границу так, чтобы не ущемлять интересы местных жителей.
В свою очередь, Грузия жестко держится той позиции, что ее участие в совместных работах по делимитации и демаркации неприемлемо, поскольку фактически это будет означать признание суверенитета Южной Осетии.
По мнению заместителя директора Института стран СНГ Владимира Жарихина, при желании власти Грузии могли бы определить формат взаимодействия с российскими пограничниками или югоосетинскими властями в интересах своих граждан, – чтобы и суверенитет республики не признавать, и определить границы ответственности сторон, то есть обустроить демаркационную линию, разграничивающую стороны конфликта.
"Например, Кипр не признает республику Северный Кипр, тем не менее инженерное оборудование на границе там имеется, – говорит Владимир Жарихин. – Чтобы не было фильтрации через границу, заинтересована не только Южная Осетия, но и Грузия. Пусть Южная Осетия называет ее государственной границей, а Грузия – административной, но провести ее все равно надо для своих же граждан, в конце концов, чтобы лихие люди туда-сюда не ходили. Мне кажется, в чем-то должна быть взаимная заинтересованность".
По мнению югоосетинского журналиста Андрея Татдаева, создается впечатление, что грузинские власти исходят из принципа "чем хуже, тем лучше".
Со стороны это выглядит так, говорит он, что грузинское руководство пытается сделать все для того, чтобы грузино-осетинский конфликт сделал несчастными максимальное количество людей, оно стремится поддерживать в обществе чувство большой беды.
Андрей был в числе группы югоосетинских журналистов в районе селения Двани и видел горе грузинских крестьян, чьи подворья остались на югоосетинской территории:
"Жалобы, крики, иногда даже агрессивные: "Нам плохо, мы в политику не лезем, мы просто хотим обрабатывать свои сады, посещать могилы наших предков, а вы нам этого не даете". Недовольство крестьян записывают грузинские телекамеры. Это такая пропагандистская акция, рассчитанная на международное сообщество и на подогревание в своей стране антироссийских и антиосетинских настроений, отношения к нам как к оккупантам, из-за которых в Грузии все плохо".
Вполне понятно, что люди никогда не откажутся от посещения могил своих близких, а значит, будут лезть через колючую проволоку, их будут задерживать пограничники, их будут судить, штрафовать. Так граница станет источником обид и унижений в общем-то ни в чем неповинных людей.
По мнению Андрея Татдаева, ситуация с приграничными жителями чем-то напоминает историю с домом беженцев в Тбилиси – убогую многоэтажку с торчащими из окон трубами, где без элементарных удобств ютились люди.
Наверное, этим несчастным людям можно было бы помочь, расселить их. Но нет, они должны были страдать у всех на виду, чтобы, не дай Бог, никто не забыл: в стране беда и у этой беды есть виновник.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
