Следственный комитет России заявил о причастности северокавказского подполья к убийству дипломата Дмитрия Вишернева и его супруги в Сухуми. Многие детали и нюансы сухумского покушения еще будут выясняться, поэтому сегодня трудно делать окончательные выводы. Однако вполне определенные тезисы российскими "компетентными органами" были озвучены. В какой степени фактор Северного Кавказа повлияет на динамику отношений между Россией и Абхазией? Какие смежные проблемы он затрагивает?
На сегодняшний день "дело" российского вице-консула стало своеобразной точкой связки различных этнополитических узлов Большого Кавказа. Заявление Следственного комитета прозвучало фактически параллельно с серией новых террористических атак с участием смертников в северокавказских республиках. Остроты ситуации добавило и нахождение подозреваемого в убийстве уроженца Чечни Юсупа Лакаева на территории Грузии.
И, конечно же, говоря о ситуации в Кавказском регионе, политики и эксперты как внутри России, так и за ее пределами держат в уме предстоящие зимние Олимпийские игры в Сочи. На кону стоят большие ставки. Праздник спорта будет демонстрацией возвращения РФ в высшую лигу мировой политики. И в этой связи любое даже отдаленное повторение "мюнхенского сценария" (когда террористы из организации "Черный сентябрь" во время летних игр 1972 года захватили представителей израильской спортивной делегации) чревато непоправимыми издержками и для личного имиджа Владимира Путина, и для российской политики в целом. При этом Доку Умаров не далее как в июле грозил использовать все имеющиеся у него ресурсы для срыва сочинской Олимпиады.
На первый взгляд, северокавказский след в деле об убийстве российского дипломата в Абхазии снимает ту напряженность, которая возникла между Москвой и Сухуми. В особенности это касается информационного фона. И, напротив, он дает возможность продемонстрировать союзническую спайку Абхазии и РФ. Однако не все так просто. Во-первых, превращение абхазской территории в зону интереса боевиков (и здесь санкция Умарова совсем не обязательна и критически не важна, достаточно инициативы отдельных ячеек подполья) заставляет Москву (особенно в канун Олимпиады) усилить меры безопасности на этом направлении. Они и так на сегодня выглядят беспрецедентно. Чтобы осознать это, достаточно даже беглого сравнительного анализа официальных документов и законодательных актов, относящихся к обеспечению безопасности в Сочи и во время аналогичных игр в Лондоне или Ванкувере. В России расходы на эти мероприятия уже составили порядка 2,5 миллиардов долларов США. И в этом плане наращивание дополнительных ограничений, в особенности в районе границы на реке Псоу, может болезненно сказаться на рядовых жителях республики, для которых личный бизнес не менее важен, чем демонстрация союзнического духа.
Здесь перед абхазским руководством стоят непростые задачи в условиях ограниченности геополитического маневра и ресурсной зависимости от Москвы. Необходимо либо качественно улучшать собственные институты власти, либо отдаваться на попечение своего патрона. И то и другое требует неоднозначных и нестандартных действий. И то и другое чревато издержками, ведь опасны и утрата доверия населения, и недоверие Кремля.
Во-вторых, нахождение главного подозреваемого на грузинской территории актуализирует такую тему, как нормализация отношений между Москвой и Тбилиси. Это уже не церемониальные встречи между Зурабом Абашидзе и Григорием Карасиным с очередной демонстрацией "согласия на несогласие". Казус Лакаева может стать неким водоразделом. И риторические упражнения по поводу кооперации в сфере безопасности могут стать чем-то осязаемым. И это также ставит немало вопросов. Хотя бы о тех форматах, в рамках которых такое сотрудничество возможно, а в каких – нет. Как бы то ни было, а вне зависимости от обстоятельств конкретного дела, у Тбилиси и Москвы есть интерес к тому, чтобы координировать работу на северокавказском фронтире. Иначе найдутся третьи или пока никому не известные четвертые силы, готовые воспользоваться конфликтом Грузии и России. Но любая нормализация без учета мнения абхазской стороны также имеет свои ограничения.
И последнее (по порядку, но не по важности). Новые обстоятельства вокруг покушения на российского вице-консула, а также новый всплеск политического насилия на Северном Кавказе требуют более адекватного предметного понимания того, какими возможностями обладает подполье. И не в стиле пропагандистских агиток, а в плане выработки действенной тактики и стратегии противодействия терактам. Можно ли говорить о том, что все эти акции идут скоординировано? Если принять точку зрения о сетевом характере "Эмирата", то представление о комбинированном наступлении не выглядит удовлетворительным. Но отсутствие единой "генеральной линии" в действительности не облегчает, а осложняет задачу. Просто потому, что за каждым человеком невозможно приставить агента. Следовательно, помимо чисто технических мер нужны качественные политические и идеологические методы как по линии внутренней, так и внешней политики. Не реакция на уже имеющиеся вызовы, а комплексный подход. Повторюсь еще раз: с приближением игр в Сочи ставки в сегодняшней кавказской игре повышаются.
На сегодняшний день "дело" российского вице-консула стало своеобразной точкой связки различных этнополитических узлов Большого Кавказа. Заявление Следственного комитета прозвучало фактически параллельно с серией новых террористических атак с участием смертников в северокавказских республиках. Остроты ситуации добавило и нахождение подозреваемого в убийстве уроженца Чечни Юсупа Лакаева на территории Грузии.
И, конечно же, говоря о ситуации в Кавказском регионе, политики и эксперты как внутри России, так и за ее пределами держат в уме предстоящие зимние Олимпийские игры в Сочи. На кону стоят большие ставки. Праздник спорта будет демонстрацией возвращения РФ в высшую лигу мировой политики. И в этой связи любое даже отдаленное повторение "мюнхенского сценария" (когда террористы из организации "Черный сентябрь" во время летних игр 1972 года захватили представителей израильской спортивной делегации) чревато непоправимыми издержками и для личного имиджа Владимира Путина, и для российской политики в целом. При этом Доку Умаров не далее как в июле грозил использовать все имеющиеся у него ресурсы для срыва сочинской Олимпиады.
На первый взгляд, северокавказский след в деле об убийстве российского дипломата в Абхазии снимает ту напряженность, которая возникла между Москвой и Сухуми. В особенности это касается информационного фона. И, напротив, он дает возможность продемонстрировать союзническую спайку Абхазии и РФ. Однако не все так просто. Во-первых, превращение абхазской территории в зону интереса боевиков (и здесь санкция Умарова совсем не обязательна и критически не важна, достаточно инициативы отдельных ячеек подполья) заставляет Москву (особенно в канун Олимпиады) усилить меры безопасности на этом направлении. Они и так на сегодня выглядят беспрецедентно. Чтобы осознать это, достаточно даже беглого сравнительного анализа официальных документов и законодательных актов, относящихся к обеспечению безопасности в Сочи и во время аналогичных игр в Лондоне или Ванкувере. В России расходы на эти мероприятия уже составили порядка 2,5 миллиардов долларов США. И в этом плане наращивание дополнительных ограничений, в особенности в районе границы на реке Псоу, может болезненно сказаться на рядовых жителях республики, для которых личный бизнес не менее важен, чем демонстрация союзнического духа.
Здесь перед абхазским руководством стоят непростые задачи в условиях ограниченности геополитического маневра и ресурсной зависимости от Москвы. Необходимо либо качественно улучшать собственные институты власти, либо отдаваться на попечение своего патрона. И то и другое требует неоднозначных и нестандартных действий. И то и другое чревато издержками, ведь опасны и утрата доверия населения, и недоверие Кремля.
Во-вторых, нахождение главного подозреваемого на грузинской территории актуализирует такую тему, как нормализация отношений между Москвой и Тбилиси. Это уже не церемониальные встречи между Зурабом Абашидзе и Григорием Карасиным с очередной демонстрацией "согласия на несогласие". Казус Лакаева может стать неким водоразделом. И риторические упражнения по поводу кооперации в сфере безопасности могут стать чем-то осязаемым. И это также ставит немало вопросов. Хотя бы о тех форматах, в рамках которых такое сотрудничество возможно, а в каких – нет. Как бы то ни было, а вне зависимости от обстоятельств конкретного дела, у Тбилиси и Москвы есть интерес к тому, чтобы координировать работу на северокавказском фронтире. Иначе найдутся третьи или пока никому не известные четвертые силы, готовые воспользоваться конфликтом Грузии и России. Но любая нормализация без учета мнения абхазской стороны также имеет свои ограничения.
И последнее (по порядку, но не по важности). Новые обстоятельства вокруг покушения на российского вице-консула, а также новый всплеск политического насилия на Северном Кавказе требуют более адекватного предметного понимания того, какими возможностями обладает подполье. И не в стиле пропагандистских агиток, а в плане выработки действенной тактики и стратегии противодействия терактам. Можно ли говорить о том, что все эти акции идут скоординировано? Если принять точку зрения о сетевом характере "Эмирата", то представление о комбинированном наступлении не выглядит удовлетворительным. Но отсутствие единой "генеральной линии" в действительности не облегчает, а осложняет задачу. Просто потому, что за каждым человеком невозможно приставить агента. Следовательно, помимо чисто технических мер нужны качественные политические и идеологические методы как по линии внутренней, так и внешней политики. Не реакция на уже имеющиеся вызовы, а комплексный подход. Повторюсь еще раз: с приближением игр в Сочи ставки в сегодняшней кавказской игре повышаются.
