В грузинской политике период полураспада. Анализировать ситуацию c помощью старой модели, которая опиралась на четко биполярное, всеобъемлющее противостояние "Грузинской мечты" и "Национального движения", уже нельзя. Картина мира усложнилась, и, описывая ее, редкий грузинский аналитик не чувствует себя ежиком в тумане или мамонтенком на льдине.
Формально и победившая коалиция, и бывшая правящая партия сохраняют единство, но на деле они превратились в зыбкие конфедерации, состоящие из небольших, разноустремленных групп, хищных и недалеких, как кланы средневековой Шотландии. Новый тренд – это интриги и тайные альянсы, этика и эстетика плаща и кинжала, изящно вонзенного в спину мнимого союзника не менее мнимым врагом. Разобраться в хитросплетениях этого змеиного клубка, постоянно меняющего очертания, очень сложно. Намного проще утверждать, что в треснувшей напополам грузинской политике по-прежнему идет бескомпромиссная борьба добра со злом, которая в последнее время сильно смахивает на Великое Перераспределение Кормушек.
Покосившиеся ориентиры и расшатанные устои, отсутствие точки опоры на почве, уходящей из-под ног, беспокоят грузинских избирателей посильней "Фауста" Гете. А тут еще Бидзина Иванишвили решил покинуть пост, и, по данным NDI, 71% опрошенных отрицательно относятся к его решению. Эти цифры, помимо всего прочего, отражают страх перед нестабильностью и неопределенностью; предчувствие того, что мучительный переходный период не завершится наконец, а, скорее всего, станет еще более бессмысленным и беспощадным.
Тысячи рук тянутся к далекому, размытому силуэту на мраморных ступенях дворца – дай нам уверенность в завтрашнем дне и стабильность, хоть авторитарную, хоть какую, пусть любой ценой, но прямо сейчас. Куда ж уходишь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа. И грузинское общество из тумана холодного прошлого, окунаясь в горячий туман, вступает в новую реальность со страхом и глубочайшим недоверием к политикам, которые останутся на авансцене после ухода Иванишвили. Уверенности в том, что плюрализм и демократия в целом являются наилучшими гарантиями стабильности и развития, нет и в помине, как бы прискорбно это не прозвучало.
Необходимо научиться понимать людей (и это касается не только Грузии), которые никогда не жили при демократии, а относительное спокойствие в последний раз ощутили разве что в брежневский период. В годы правления Саакашвили любой гражданин, став жертвой тиранической прихоти, в 24 часа мог лишиться не только собственности, но и свободы, здоровья, а может, и жизни. И еще: полицейские могли его попросту изнасиловать. Нет ничего удивительного в том, что сегодня эти люди хотят спокойствия и стабильности, долговечных и понятных законов, пусть даже драконовских, но соблюдаемых неукоснительно. Для многих из них это и есть главный приз – свобода просто жить и не бояться, любить, работать и быть уверенными, что завтра не будет войны и что государство внезапно не набросится на них, как бешеная собака. Этот психологический фактор имеет важнейшее политическое значение.
На этом эмоциональном фоне происходит постепенная и пока не вполне наглядная дефрагментация двух крупнейших политических объединений. Размежевание стало неизбежным после того, как вопрос о власти был решен окончательно и Михаила Саакашвили вынесли с ринга, обмахивая разноцветными полотенцами. Кони и трепетные лани, лебеди, раки и щуки шарахнулись в разные стороны и принялись заботиться о немедленном и максимальном расширении сфер влияния. При этом политическая мифология не была подредактирована, и обществу предложено воспринимать все это как продолжение классовой борьбы, вернее, как завершающий этап разгрома старого режима, который, судя по сводкам, все еще сопротивляется где-то там, на развалинах рейхсканцелярии. Но уже многие приходят к выводу, что на тех развалинах происходит нечто иное, не вполне очевидное, но весьма неприятное, и что ритуальные завывания политиков о свободе и справедливости всего лишь ложь, манипуляция и суета сует.
Кажется, уже "наливаются и зреют гроздья гнева – тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго". В последнее время в Грузии можно наблюдать быстрый рост ненависти и презрения ко всей политической элите в целом, вне зависимости от того, какие из ее представителей носили на груди алую, а какие – белую розу в достопамятные октябрьские денечки 2012-го. Так смотрят на спившихся мужей, которые уже не могут служить ни опорой, ни каменной стеной, а лишь средством утилизации семейного бюджета. Через несколько месяцев после отставки Иванишвили (и это одно из самых важных ее последствий) эти настроения, вероятно, превратятся в более чем весомый политический ресурс, в мину замедленного действия, заложенную под фундамент политической системы Грузии. Возможно, министрам и депутатам, которые сегодня строят на песке карточные домики тактических альянсов, следует задуматься, почему это происходит, кому выгоден рост подобных настроений, и учесть, что если эта мина рванет, мало не покажется никому.
Формально и победившая коалиция, и бывшая правящая партия сохраняют единство, но на деле они превратились в зыбкие конфедерации, состоящие из небольших, разноустремленных групп, хищных и недалеких, как кланы средневековой Шотландии. Новый тренд – это интриги и тайные альянсы, этика и эстетика плаща и кинжала, изящно вонзенного в спину мнимого союзника не менее мнимым врагом. Разобраться в хитросплетениях этого змеиного клубка, постоянно меняющего очертания, очень сложно. Намного проще утверждать, что в треснувшей напополам грузинской политике по-прежнему идет бескомпромиссная борьба добра со злом, которая в последнее время сильно смахивает на Великое Перераспределение Кормушек.
Покосившиеся ориентиры и расшатанные устои, отсутствие точки опоры на почве, уходящей из-под ног, беспокоят грузинских избирателей посильней "Фауста" Гете. А тут еще Бидзина Иванишвили решил покинуть пост, и, по данным NDI, 71% опрошенных отрицательно относятся к его решению. Эти цифры, помимо всего прочего, отражают страх перед нестабильностью и неопределенностью; предчувствие того, что мучительный переходный период не завершится наконец, а, скорее всего, станет еще более бессмысленным и беспощадным.
Тысячи рук тянутся к далекому, размытому силуэту на мраморных ступенях дворца – дай нам уверенность в завтрашнем дне и стабильность, хоть авторитарную, хоть какую, пусть любой ценой, но прямо сейчас. Куда ж уходишь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа. И грузинское общество из тумана холодного прошлого, окунаясь в горячий туман, вступает в новую реальность со страхом и глубочайшим недоверием к политикам, которые останутся на авансцене после ухода Иванишвили. Уверенности в том, что плюрализм и демократия в целом являются наилучшими гарантиями стабильности и развития, нет и в помине, как бы прискорбно это не прозвучало.
Необходимо научиться понимать людей (и это касается не только Грузии), которые никогда не жили при демократии, а относительное спокойствие в последний раз ощутили разве что в брежневский период. В годы правления Саакашвили любой гражданин, став жертвой тиранической прихоти, в 24 часа мог лишиться не только собственности, но и свободы, здоровья, а может, и жизни. И еще: полицейские могли его попросту изнасиловать. Нет ничего удивительного в том, что сегодня эти люди хотят спокойствия и стабильности, долговечных и понятных законов, пусть даже драконовских, но соблюдаемых неукоснительно. Для многих из них это и есть главный приз – свобода просто жить и не бояться, любить, работать и быть уверенными, что завтра не будет войны и что государство внезапно не набросится на них, как бешеная собака. Этот психологический фактор имеет важнейшее политическое значение.
На этом эмоциональном фоне происходит постепенная и пока не вполне наглядная дефрагментация двух крупнейших политических объединений. Размежевание стало неизбежным после того, как вопрос о власти был решен окончательно и Михаила Саакашвили вынесли с ринга, обмахивая разноцветными полотенцами. Кони и трепетные лани, лебеди, раки и щуки шарахнулись в разные стороны и принялись заботиться о немедленном и максимальном расширении сфер влияния. При этом политическая мифология не была подредактирована, и обществу предложено воспринимать все это как продолжение классовой борьбы, вернее, как завершающий этап разгрома старого режима, который, судя по сводкам, все еще сопротивляется где-то там, на развалинах рейхсканцелярии. Но уже многие приходят к выводу, что на тех развалинах происходит нечто иное, не вполне очевидное, но весьма неприятное, и что ритуальные завывания политиков о свободе и справедливости всего лишь ложь, манипуляция и суета сует.
Кажется, уже "наливаются и зреют гроздья гнева – тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго". В последнее время в Грузии можно наблюдать быстрый рост ненависти и презрения ко всей политической элите в целом, вне зависимости от того, какие из ее представителей носили на груди алую, а какие – белую розу в достопамятные октябрьские денечки 2012-го. Так смотрят на спившихся мужей, которые уже не могут служить ни опорой, ни каменной стеной, а лишь средством утилизации семейного бюджета. Через несколько месяцев после отставки Иванишвили (и это одно из самых важных ее последствий) эти настроения, вероятно, превратятся в более чем весомый политический ресурс, в мину замедленного действия, заложенную под фундамент политической системы Грузии. Возможно, министрам и депутатам, которые сегодня строят на песке карточные домики тактических альянсов, следует задуматься, почему это происходит, кому выгоден рост подобных настроений, и учесть, что если эта мина рванет, мало не покажется никому.
