Старый Тбилиси – место особенное, здесь соединяются различные культуры и социальные слои общества. В этой части города можно встретить очень интересных персонажей, как, например, героиню городского репортажа – религиозную сталинистку, живущую в полуразрушенной церкви.
Найти улицу Мтаварангелози (Архангела) в хитросплетениях улочек старого тбилисского района Авлабари не так-то просто: улица походит на десятки соседних, с такими же чахлыми деревьями, низкими домами и бельем, вывешенным прямо посредине "итальянских двориков" старого города. Своим названием улочка обязана старой церкви Архангела, что долгое время стояла в конце улицы, пока в 30-х годах прошлого века власти Советской Грузии не решили снести у нее купол, а само здание переделать в нечто прагматично-приземленное – коммунальную квартиру. Улице дали новое, революционное название – Робеспьера, а через пару десятков лет сюда заселится и героиня нашего интервью – Манана Окропиридзе.
Манане уже далеко за 60, хрупкая невысокая женщина старается держать себя в форме – на ее лице следы недавнего макияжа, несмотря на то, что она готовила обед и совсем не ждала гостей. Ее квартира – это одна комнатушка три на три метра, заставленная сервантами, завешанная коврами. В нос сразу бьет запах пыли, смешанный с сыростью и порезанным луком. Но об этом запахе быстро забываешь, после того как взгляд падает на одну из стен – на гостей квартиры невозмутимо взирает генералиссимус Иосиф Сталин. Его портрет занимает чуть ли не половину стены и содержится в идеальной чистоте. Хозяйка каморки перехватывает мой взгляд:
"Когда-то я работала в трамвайном депо, и этот портрет висел там. Местные хотели выкинуть его на свалку, но я закатила им дикий скандал, сказала, что сама их всех выкину, и принесла картину домой. Разве так можно с ней поступать? Ко мне часто заходят соседи и начинают уговаривать снять его, и мне всегда приходится защищать портрет Сталина".
Свою любовь к вождю народов Манана Окропиридзе объясняет не только ностальгией по советским временам, но и своим происхождением – она родом из Гори, землячка Сталина. Манана считает, что любой гориец понимает, насколько важно чтить память Иосифа Виссарионовича:
"Как только началась эта смута после развала Союза и пошли слухи о возможном сносе памятника (Сталину) в Гори, мои брат и отец с соседями установили там дежурство. Как только кто-то бил тревогу, они сразу хватались за ружье и бежали отстаивать памятник. К сожалению, не уберегли: мальчик Миша (Саакашвили) не понял всю значимость этого человека, ну вот и получил за это уже".
Правление самого вождя Манана помнит смутно, но твердо убеждена в том, что он навел порядок в стране. "При Сталине меня бы никогда не уволили из трамвайного депо", – говорит она, с горестью вспоминая свое последнее место работы.
Несколько лет назад городские власти приняли решение избавиться от трамвайной сети. Манана в итоге осталась без заработка. Пенсия в сто с небольшим лари – это теперь ее единственный источник доходов, но и на него не всегда можно рассчитывать. По словам Мананы, некоторые из ее соседей порой оставляют ее и без этих крох:
"Есть у меня один сосед, он сидел за воровство, вышел по амнистии и взялся за старое. Я как раз пенсию получила, и он узнал – я, дура, рассказала, что была в банке. На следующий день денег и след простыл, но в полицию я не стала заявлять, не возьму на себя такой грех".
Как мантру, повторяет она фразу, бросая взгляд на портрет: "При Сталине такого не было". Я обращаю ее внимание на множество иконок и лампад в комнате. Манана говорит о них с небольшим смущением, понимая, что вождь народов не одобрил бы такое "увлечение":
"Я не считаю себя религиозной, не верю во все, что они (священники) там говорят. Но мне нравится молиться, эти иконы я нашла на улице, не могла же я их там оставить?"
На вопрос о том, не чувствует ли она себя неуютно в здании церкви, по воле властей превращенной в общежитие, Манана дает отрицательный ответ. "Дом как дом", – говорит она, добавляя, что получила квартиру в бывшей церкви Архангела еще в 60-х годах, по месту своей работы. С тех пор не менялись ни интерьер, ни обстановка, только добавлялись и желтели фотографии на стенах.
У Мананы нет своей семьи, она никогда не была замужем, у нее нет детей. Тем более странновато смотрятся в ее жилище множество детских кукол, расставленных по всем углам. Она собирала их всю жизнь, храня как зеницу ока. Манана не дает им имен, но ласково с ними разговаривает. У нее есть любимая кукла – малыш, похожий на живого ребенка. Я обратил внимание на странную деталь: к одежде малыша, которого Манана прижимает к груди, прикреплена золотая звезда, похожая на звезду Героя Советского Союза, украшающую мундир генералиссимуса на огромном портрете.
Я спросил хозяйку о звезде на сталинском мундире. Опустив глаза, она смущенно ответила: "Я ее и не замечала".
Найти улицу Мтаварангелози (Архангела) в хитросплетениях улочек старого тбилисского района Авлабари не так-то просто: улица походит на десятки соседних, с такими же чахлыми деревьями, низкими домами и бельем, вывешенным прямо посредине "итальянских двориков" старого города. Своим названием улочка обязана старой церкви Архангела, что долгое время стояла в конце улицы, пока в 30-х годах прошлого века власти Советской Грузии не решили снести у нее купол, а само здание переделать в нечто прагматично-приземленное – коммунальную квартиру. Улице дали новое, революционное название – Робеспьера, а через пару десятков лет сюда заселится и героиня нашего интервью – Манана Окропиридзе.
Манане уже далеко за 60, хрупкая невысокая женщина старается держать себя в форме – на ее лице следы недавнего макияжа, несмотря на то, что она готовила обед и совсем не ждала гостей. Ее квартира – это одна комнатушка три на три метра, заставленная сервантами, завешанная коврами. В нос сразу бьет запах пыли, смешанный с сыростью и порезанным луком. Но об этом запахе быстро забываешь, после того как взгляд падает на одну из стен – на гостей квартиры невозмутимо взирает генералиссимус Иосиф Сталин. Его портрет занимает чуть ли не половину стены и содержится в идеальной чистоте. Хозяйка каморки перехватывает мой взгляд:
"Когда-то я работала в трамвайном депо, и этот портрет висел там. Местные хотели выкинуть его на свалку, но я закатила им дикий скандал, сказала, что сама их всех выкину, и принесла картину домой. Разве так можно с ней поступать? Ко мне часто заходят соседи и начинают уговаривать снять его, и мне всегда приходится защищать портрет Сталина".
Свою любовь к вождю народов Манана Окропиридзе объясняет не только ностальгией по советским временам, но и своим происхождением – она родом из Гори, землячка Сталина. Манана считает, что любой гориец понимает, насколько важно чтить память Иосифа Виссарионовича:
"Как только началась эта смута после развала Союза и пошли слухи о возможном сносе памятника (Сталину) в Гори, мои брат и отец с соседями установили там дежурство. Как только кто-то бил тревогу, они сразу хватались за ружье и бежали отстаивать памятник. К сожалению, не уберегли: мальчик Миша (Саакашвили) не понял всю значимость этого человека, ну вот и получил за это уже".
Правление самого вождя Манана помнит смутно, но твердо убеждена в том, что он навел порядок в стране. "При Сталине меня бы никогда не уволили из трамвайного депо", – говорит она, с горестью вспоминая свое последнее место работы.
Несколько лет назад городские власти приняли решение избавиться от трамвайной сети. Манана в итоге осталась без заработка. Пенсия в сто с небольшим лари – это теперь ее единственный источник доходов, но и на него не всегда можно рассчитывать. По словам Мананы, некоторые из ее соседей порой оставляют ее и без этих крох:
"Есть у меня один сосед, он сидел за воровство, вышел по амнистии и взялся за старое. Я как раз пенсию получила, и он узнал – я, дура, рассказала, что была в банке. На следующий день денег и след простыл, но в полицию я не стала заявлять, не возьму на себя такой грех".
Как мантру, повторяет она фразу, бросая взгляд на портрет: "При Сталине такого не было". Я обращаю ее внимание на множество иконок и лампад в комнате. Манана говорит о них с небольшим смущением, понимая, что вождь народов не одобрил бы такое "увлечение":
"Я не считаю себя религиозной, не верю во все, что они (священники) там говорят. Но мне нравится молиться, эти иконы я нашла на улице, не могла же я их там оставить?"
На вопрос о том, не чувствует ли она себя неуютно в здании церкви, по воле властей превращенной в общежитие, Манана дает отрицательный ответ. "Дом как дом", – говорит она, добавляя, что получила квартиру в бывшей церкви Архангела еще в 60-х годах, по месту своей работы. С тех пор не менялись ни интерьер, ни обстановка, только добавлялись и желтели фотографии на стенах.
У Мананы нет своей семьи, она никогда не была замужем, у нее нет детей. Тем более странновато смотрятся в ее жилище множество детских кукол, расставленных по всем углам. Она собирала их всю жизнь, храня как зеницу ока. Манана не дает им имен, но ласково с ними разговаривает. У нее есть любимая кукла – малыш, похожий на живого ребенка. Я обратил внимание на странную деталь: к одежде малыша, которого Манана прижимает к груди, прикреплена золотая звезда, похожая на звезду Героя Советского Союза, украшающую мундир генералиссимуса на огромном портрете.
Я спросил хозяйку о звезде на сталинском мундире. Опустив глаза, она смущенно ответила: "Я ее и не замечала".
