– Я переосмысливаю многие аспекты участия Советского Союза во второй мировой войне. Речь идет о сравнительном значении советско-германского фронта и о значении, допустим, западной помощи СССР, помощи по ленд-лизу, об истинном размере советских военных потерь и о характере советского военного искусства. И, конечно, я пишу о сущности советской политики, которая была отнюдь не миролюбивой, а столь же агрессивной, как и у Гитлера.
– Получается, вы посягаете на каноническую версию подхода ко Второй мировой войне, выработанную еще советской исторической школой?
– Да, в общем, я стараюсь опровергнуть стереотипы, сложившиеся в советское время. Они, к сожалению, не исчезли до сих пор.
– Вы упомянули о том, что даете новые оценки роли Восточного фронта во Второй мировой войне.
– Когда мы говорим о Восточном фронте, то обычно забываем, что боевые действия велись не только на суше, но еще и на море, и в воздухе. Роль Советского Союза, например, в борьбе с Люфтваффе была не главной, основные потери Люфтваффе понесло (и основные силы использовало) против западных союзников. Что касается флота, то в войне на море советское участие вообще было очень скромным, лишь незначительная часть германского флота использовалась против советского флота. Вообще, я считаю, что если бы даже Советский Союз был сокрушен в конце 1942 года и резко снизил бы после этого уровень своего сопротивления, война все равно закончилась бы победой антигитлеровской коалиции. Просто тогда пришлось бы, очевидно, использовать атомную бомбу для победы над Германией, что, несомненно, союзники бы и сделали где-нибудь в конце 1945 года.
– Вы пишете о том, что число советских военных потерь значительно приуменьшено официальной историографией.
– Да, по моим оценкам, потери Красной армии – безвозвратные, только погибшими – приуменьшены официальной статистикой примерно втрое. Их реальная величина – примерно 26,9 миллиона погибших и умерших. Это примерно в 10 раз больше, чем потеряли немцы на Восточном фронте.
– Чем вызвана такая огромная разница?
– Советский Союз использовал тактику навала: нужно было бросить в бой как можно больше живой силы, не считаясь с противником, и заставить его тратить свои силы, прежде всего боеприпасы, на нейтрализацию атакующей волны. В бой бросали практически необученных красноармейцев; они не знали, как себя вести в бою, и это приводило к очень большим потерям.
– Существуют какие-то пока не прочитанные документы, которые способны поменять представление о Второй мировой войне?
– Достаточно и опубликованных материалов. Например, есть данные о помесячной динамике раненых в Красной армии за всю войну. Есть данные о безвозвратных потерях, тоже помесячные, за 1942 год. Сопоставление этих данных позволяет вывести определенный алгоритм.
– То же самое, вероятно, касается и объемов помощи, которую Советский Союз получал по ленд-лизу от западных союзников, верно я понимаю?
– Принято считать, что поставки по ленд-лизу составляли два процента объема от советской экономики. Но, по моим оценкам, эти поставки были значительно большими и составляли где-то даже до половины советского ВВП. Логика такова: ВВП США тогда составлял порядка 100 миллиардов долларов. Если предположить, что советский ВВП был миллиардов 15 (раз в 6-7 меньше американского, и примерно такое же соотношение было и в середине 1980-х годов), то поставки по ленд-лизу составляли порядка 30 миллиардов американских долларов. Это почти два объема ежегодного советского ВВП времен войны. Согласитесь, довольно солидно.
– Существует тезис о решающем вкладе Советского Союза в победу над немецко-фашистскими захватчиками. Вы оспариваете этот тезис на основании тех данных, о которых мы сейчас говорим?
– Скажем так, несколько корректирую. Если иметь в виду сухопутные войска – да, три четверти потерь Германия понесла на советско-германском фронте. Но если брать Люфтваффе и Кригсмарине, то в воздухе и на море главную роль в победе сыграли западные союзники. Один на один Советский Союз с Германией не справился бы стопроцентно – без ленд-лиза и без отвлечения германских сил на западных фронтах.
– Что нового англоязычный читатель узнает из вашей книги? На Западе то, о чем мы с вами говорим, тоже неизвестно?
– Оценки советских военных потерь – это мои оригинальные выводы, тут ни один англоязычный автор со мной не совпадает. Кроме того, я впервые подробно развиваю тезис, что Сталин собирался напасть на Гитлера и в 1940-м, и в 1941 году. Была определена даже точная дата нападения, 12 июня 1941 года – она учитывалась в военном планировании. Но по ряду причин события развивались другим путем.
– На обложке вашей книги – известный пропагандистский плакат времен войны: работница в косынке прижимает указательный палец к губам и убеждает тех, кто смотрит на этот плакат, не болтать. Мне кажется, у этой иллюстрации есть двойной смысл. С одной стороны, это свидетельство эпохи. С другой стороны, под обложкой вашей книги – те данные, о которых, в общем, в России болтать не принято.
– Пожалуй, вы правы. Не я придумал эту картинку на обложку, но я вполне с ней согласен. К сожалению, эти слова становятся все более актуальными в нынешней России. Явно нарастают цензурные явления, есть идея цензурировать и интернет, разрабатывается единый учебник истории, в результате произойдет цензура исторического знания. В этом отношении мы возвращаемся к советским временам.
– Вы будете искать издателя в России для этой книги?
– Именно для этой, наверное, нет, потому что вошедшие в нее статьи в тех или иных сборниках уже публиковались по-русски. Однако они впервые собраны под одну обложку. Я ищу в России издателя для своей книги – об общих потерях СССР в войнах ХХ века. Вот эту книгу действительно я хотел бы издать, – говорит Борис Соколов.
Фрагменты книги "Роль Советского Союза во Второй мировой войне. Переосмысление"
Главная цель написания этой книги – исследовать настоящую степень эффективности РККА военного времени. Ни одна другая тема не вызвала столь яростных споров в течение десятилетий, как попытки разных историков подсчитать истинные человеческие потери Советского Союза в период с 1941 по 1945 год.
Работа с целью подсчитать так называемые "безвозвратные потери" Красной армии научными методами в СССР почти не проводилась. В 1950 году вышла в свет книга полковника Калинова (позднее бежавшего на Запад) под названием "Советские маршалы имеют слово". Ссылаясь на имевшиеся у него документы, автор приводил такие данные боевых потерь в сражениях против вермахта: 8 с половиной миллионов погибших на полях сражений, 2 с половиной миллиона умерших от ранений и 2 миллиона 600 тысяч погибших в лагерях для военнопленных (хотя в советских архивах документов, содержавших подобные цифры, никто никогда не находил). Именно данные Калинова были восприняты большим числом западных исследователей как максимально достоверные. В Советском Союзе вплоть до 1988 года ученые никогда не ссылались на книгу Калинова, так же, как и не пытались самостоятельно подсчитывать потери Советской армии в войне и, главное, сопоставлять их с аналогичными потерями немецкой стороны.
Александр Мерцалов, ссылаясь на исследования сотрудников Института теории и истории социализма, а также ученых из ГДР и ФРГ, определяет безвозвратные потери Вермахта на Восточном фронте в 2 миллиона 800 тысяч человек, а Красной армии – в 14 миллионов, то есть в соотношении 1:5. Однако, как считает историк Дмитрий Волкогонов, Мерцалов не приводит достаточных оснований для подтверждения этих цифр. Заслуживает внимания также попытка, предпринятая в 1986 году учеными Алексеевым и Юсуповым, – определить потери среди призванных в армию мужчин 1890-1924 годов рождения путем сравнения данных о мужском населении СССР во всеобщих переписях населения 1926 и 1950 годов. Они оценивают потери в 11 миллионов 800 тысяч мужчин (подавляющая часть которых служила в Красной армии) и 2 миллиона 100 тысяч женщин.
Безусловно, точно определить потери советских вооруженных сил в Великой Отечественной войне – чрезвычайно сложная задача, в основном по причине отсутствия и плохой сохранности документов, особенно в период 1941-1942 годов. Мало кому известен факт, что после советско-финской войны зимы 1939-1940 годов у рядового и сержантского состава командование решило отобрать личные документы и расчетные книжки, что сделало подобные подсчеты практически невозможными, даже уже и в мирное время. На совещании высшего командного состава РККА в декабре 1940 года генерал Вашугин, член Военного совета Киевского Отдельного военного округа, по этому поводу привел такой пример: "Один боец Красной армии в течение четырех месяцев скрывался в польских деревнях, за это время овладел польским языком и регулярно стал посещать костел. Потом его арестовали, и только тогда командование его части заметило его отсутствие! И одновременно, в той же самой дивизии, боец Красной армии Степанов был объявлен дезертировавшим – притом что он даже ни разу вообще не покидал расположение части".
Приказ наркома обороны, касавшийся порядка подсчета потерь личного состава и организации захоронений военнослужащих Красной армии в военное время, появился в марте 1941 года. Он вводил ношение шейных медальонов с личной информацией владельца. Однако, как известно, в войсках Южного фронта он стал действовать лишь в декабре 1941-го. На начало 1942 года большинство бойцов РККА таких шейных медальонов еще не имели.
