МОСКВА---Тему о возможном возобновлении экономического партнерства между Россией и Грузией продолжает российский политолог Александр Коновалов:
– В последние годы все, что происходило в отношениях между Россией и Грузией, не могло быть чисто экономическим фактором. Обязательно в той или иной степени присутствовал политически окрас, и то, что мы прекратили импорт вина и минеральных вод из Грузии, тоже было не экономическим, а политическим шагом, хотя господин Онищенко уверяет нас, что это произошло из-за низкого качества грузинского вина и неправильного состава "Боржоми". Но это если играло какую-то роль, то совершенно десятую. На самом деле это было политическим шагом по оказанию давления на Михаила Саакашвили, на грузинское руководство.
Андрей Шарый: Насколько эффективным получилось это давление?
Александр Коновалов: Сделать больно Грузии, мы, конечно, сделали – это не так уж сложно. Но в целом никаких особых результатов это не принесло, кроме того, что мы лишили себя довольно традиционных для нашего рынка продуктов. Я уверен, что в ближайшие несколько месяцев, во всяком случае в этом году наверняка, грузинские вина и минеральные воды вернутся на российский рынок.
Андрей Шарый: Еще пару лет назад Россия и Грузия обменивались и образчиками пропагандистской продукции. Я вспомню пару художественных фильмов, снятых в Тбилиси, с участием голливудских звезд и, соответственно, в Москве – фильм под названием "Олимпус инферно", где совершенно по-разному представлялись истоки, корни российско-грузинского военного конфликта, и абсолютно в черном свете рисовались противники. Сейчас на российских киноэкранах демонстрируется кинокомедия "Любовь с акцентом", где грузины вновь предстают романтическими, рыцарственными людьми, которым только и нужно, как ехать в гости к российским друзьям. Как вы к этому относитесь?
Александр Коновалов: Знаете, существует такой исторический фактор в отношениях России и Грузии – это взаимная приязнь, симпатия, если не сказать, любовь между русскими и грузинами. Эти отношения создавались даже не десятилетиями, а столетиями. Их так быстро не вытравишь, и слава Богу, потому что мне кажется, что очень трудно заставить грузин и русских не любить друг друга.
Андрей Шарый: Могут ли сейчас Москва и Тбилиси обойти молчанием вопрос о статусе непризнанных территорий?
Александр Коновалов: Это очень сложно сделать, и акцентироваться на этом наверняка не будут. Но я совершенно убежден, что здесь близкого решения даже не просматривается. Россия никогда не откажется от того, что она сделала – признала независимость Южной Осетии и Абхазии, Грузия никогда не откажется от того, что это ее территории, что это аннексированные земли. Даже просто по внутриполитическим соображениям. Как только какой-нибудь политик такое заявит, – что с грузинской, что с российской стороны, – это будет конец его политической биографии. Что сделано – то сделано.
Единственное, на что я надеюсь, это то, о чем заявил господин Иванишвили, что решение задавить проблему силой совершенно неприемлемо. Будут они строить отношения с приграничными областями, с этими спорными территориями, которые мы считаем независимыми государствами, методом вовлечения, демонстрации, попыток доказать, что все у вас неправильно, и кому принадлежит эта земля, или попытаются сделать как можно более тесным сотрудничество между сопредельными государствами.
Андрей Шарый: Вот эта проблема – непризнанные территории – она как камень будет лежать на пути переговоров между Россией и Грузией. Что невозможно решить, не решив эту проблему? Представляете ли вы себе, чтобы Грузия, например, вернулась в СНГ или стала, скажем, членом Таможенного союза, или даже учитывая прагматические интересы Иванишвили это невозможно?
Александр Коновалов: В общем, ничего серьезного невозможно, потому что как только мы говорим о договоренностях между Грузией и Россией, тут же встает вопрос о том, что такое Грузия, что такое Россия. Когда мы говорим о Грузии, мы имеем в виду (наши официальные лица) Грузию без Южной Осетии и Абхазии; когда Грузия и практически весь мир говорят о Грузии, имеется в виду Грузия в тех границах, в которых она вышла из состава Советского Союза. То есть политические вопросы формально, даже на уровне договоренностей, решать очень сложно.
Андрей Шарый: В какой степени на политические отношения России и Грузии наложились личные антипатии и симпатии лидеров стран? Скажем, в какой степени фигура Михаила Саакашвили определяла тональность этих отношений, как вы считаете?
Александр Коновалов: В значительной степени, потому что имя Саакашвили связано для российского руководства с военным конфликтом 2008 года, и от этого никуда не денешься. Они тогда сказали и постоянно повторяли по сию пору, что ни с каким правительством, ни с каким руководством, во главе которого стоит господин Саакашвили, ни за какой стол не сядут, и, в общем, выполнили это обещание. Сейчас то, что Саакашвили как бы ушел в тень с политической арены, конечно, ликвидирует очень значительные препятствия в контактах.
Андрей Шарый: Как вы считаете, о чем конкретно могут договориться кроме возвращения грузинской продукции на российские рынки? Что-то еще возможно, восстановление дипотношений, например?
Александр Коновалов: Безусловно, возможны транспортные соглашения, возможно восстановление железной дороги. Кроме этого, мне кажется важным установить культурные и языковые связи. Все-таки что такое Кавказ без Пушкина, как и Пушкин без Кавказа? Что такое Кавказ без Лермонтова, и что такое Лермонтов без Кавказа? Здесь наверняка есть еще какие-то недоразорванные связи, и их надо постараться бережно сохранить и развить.
– В последние годы все, что происходило в отношениях между Россией и Грузией, не могло быть чисто экономическим фактором. Обязательно в той или иной степени присутствовал политически окрас, и то, что мы прекратили импорт вина и минеральных вод из Грузии, тоже было не экономическим, а политическим шагом, хотя господин Онищенко уверяет нас, что это произошло из-за низкого качества грузинского вина и неправильного состава "Боржоми". Но это если играло какую-то роль, то совершенно десятую. На самом деле это было политическим шагом по оказанию давления на Михаила Саакашвили, на грузинское руководство.
Андрей Шарый: Насколько эффективным получилось это давление?
Александр Коновалов: Сделать больно Грузии, мы, конечно, сделали – это не так уж сложно. Но в целом никаких особых результатов это не принесло, кроме того, что мы лишили себя довольно традиционных для нашего рынка продуктов. Я уверен, что в ближайшие несколько месяцев, во всяком случае в этом году наверняка, грузинские вина и минеральные воды вернутся на российский рынок.
Андрей Шарый: Еще пару лет назад Россия и Грузия обменивались и образчиками пропагандистской продукции. Я вспомню пару художественных фильмов, снятых в Тбилиси, с участием голливудских звезд и, соответственно, в Москве – фильм под названием "Олимпус инферно", где совершенно по-разному представлялись истоки, корни российско-грузинского военного конфликта, и абсолютно в черном свете рисовались противники. Сейчас на российских киноэкранах демонстрируется кинокомедия "Любовь с акцентом", где грузины вновь предстают романтическими, рыцарственными людьми, которым только и нужно, как ехать в гости к российским друзьям. Как вы к этому относитесь?
Александр Коновалов: Знаете, существует такой исторический фактор в отношениях России и Грузии – это взаимная приязнь, симпатия, если не сказать, любовь между русскими и грузинами. Эти отношения создавались даже не десятилетиями, а столетиями. Их так быстро не вытравишь, и слава Богу, потому что мне кажется, что очень трудно заставить грузин и русских не любить друг друга.
Андрей Шарый: Могут ли сейчас Москва и Тбилиси обойти молчанием вопрос о статусе непризнанных территорий?
Александр Коновалов: Это очень сложно сделать, и акцентироваться на этом наверняка не будут. Но я совершенно убежден, что здесь близкого решения даже не просматривается. Россия никогда не откажется от того, что она сделала – признала независимость Южной Осетии и Абхазии, Грузия никогда не откажется от того, что это ее территории, что это аннексированные земли. Даже просто по внутриполитическим соображениям. Как только какой-нибудь политик такое заявит, – что с грузинской, что с российской стороны, – это будет конец его политической биографии. Что сделано – то сделано.
Единственное, на что я надеюсь, это то, о чем заявил господин Иванишвили, что решение задавить проблему силой совершенно неприемлемо. Будут они строить отношения с приграничными областями, с этими спорными территориями, которые мы считаем независимыми государствами, методом вовлечения, демонстрации, попыток доказать, что все у вас неправильно, и кому принадлежит эта земля, или попытаются сделать как можно более тесным сотрудничество между сопредельными государствами.
Андрей Шарый: Вот эта проблема – непризнанные территории – она как камень будет лежать на пути переговоров между Россией и Грузией. Что невозможно решить, не решив эту проблему? Представляете ли вы себе, чтобы Грузия, например, вернулась в СНГ или стала, скажем, членом Таможенного союза, или даже учитывая прагматические интересы Иванишвили это невозможно?
Александр Коновалов: В общем, ничего серьезного невозможно, потому что как только мы говорим о договоренностях между Грузией и Россией, тут же встает вопрос о том, что такое Грузия, что такое Россия. Когда мы говорим о Грузии, мы имеем в виду (наши официальные лица) Грузию без Южной Осетии и Абхазии; когда Грузия и практически весь мир говорят о Грузии, имеется в виду Грузия в тех границах, в которых она вышла из состава Советского Союза. То есть политические вопросы формально, даже на уровне договоренностей, решать очень сложно.
Андрей Шарый: В какой степени на политические отношения России и Грузии наложились личные антипатии и симпатии лидеров стран? Скажем, в какой степени фигура Михаила Саакашвили определяла тональность этих отношений, как вы считаете?
Александр Коновалов: В значительной степени, потому что имя Саакашвили связано для российского руководства с военным конфликтом 2008 года, и от этого никуда не денешься. Они тогда сказали и постоянно повторяли по сию пору, что ни с каким правительством, ни с каким руководством, во главе которого стоит господин Саакашвили, ни за какой стол не сядут, и, в общем, выполнили это обещание. Сейчас то, что Саакашвили как бы ушел в тень с политической арены, конечно, ликвидирует очень значительные препятствия в контактах.
Андрей Шарый: Как вы считаете, о чем конкретно могут договориться кроме возвращения грузинской продукции на российские рынки? Что-то еще возможно, восстановление дипотношений, например?
Александр Коновалов: Безусловно, возможны транспортные соглашения, возможно восстановление железной дороги. Кроме этого, мне кажется важным установить культурные и языковые связи. Все-таки что такое Кавказ без Пушкина, как и Пушкин без Кавказа? Что такое Кавказ без Лермонтова, и что такое Лермонтов без Кавказа? Здесь наверняка есть еще какие-то недоразорванные связи, и их надо постараться бережно сохранить и развить.
