ВАШИНГТОН---В январе 2013 года закончился стодневный период после электорального успеха коалиции "Грузинская мечта" на парламентских выборах. Формирование нового правительства, корректировка внутренней и внешней политики, политическая конфронтация с действующим президентом. Все эти процессы сделали Грузию объектом повышенного внимания. В какой мере первые сто дней после самого крупного поражения Михаила Саакашвили после "Революции роз" повлияли на динамику российско-грузинских отношений, а также на взаимоотношения Тбилиси с Сухуми и Цхинвали?
Сто дней всякой новой власти, если они не заканчиваются Ватерлоо, становятся предметом для неких предварительных оценок и обобщений. Парламентский успех "Грузинской мечты", ведомой олигархом Бидзиной Иванишвили, подарил немало поводов для анализа как внутренних, так и внешнеполитических изменений в Грузии в последние несколько месяцев. Многих он заставил задуматься о сложной динамике и социальной цене реформ и экономических трансформаций в переходных обществах. В рамках одного комментария невозможно даже пунктирно рассмотреть все многообразие тем. Остановимся лишь на двух сюжетах, имеющих для Грузии первостепенное значение. Это - отношения с Россией и перспективы урегулирования двух этнополитических конфликтов в Абхазии и в Южной Осетии.
Уже в ходе парламентской кампании стало ясно, что, несмотря на острую конфронтацию с северным соседом, в грузинском обществе существует запрос на нормализацию отношений с РФ. Этот запрос "Грузинская мечта" смогла инвентаризировать и превратить в определенные ресурсы для поддержки. После победы на выборах и формирования нового кабинета министров этот запрос трансформировался в конкретные внешнеполитические инициативы, получившие осторожное одобрение из Кремля. Однако сама российско-грузинская конфронтация возникла не столько из-за неразрешимых двусторонних противоречий, сколько из-за конфликтов в Абхазии и Южной Осетии и разного видения перспектив их урегулирования в Москве и Тбилиси. Без позитивных изменений на этом направлении нормализация отношений между Россией и Грузией будет сильно ограниченным процессом. Отсюда и стремление "Грузинской мечты" изменить ситуацию к лучшему на абхазском и югоосетинском направлениях. Можно ли говорить о том, что "мечтатели" смогли за сто дней достичь каких-то успехов?
Если понимать под успехом какие-то конкретные решения или договоренности, то хвастать особенно нечем. Все стартовые позиции сторон, касающиеся статуса Абхазии и Южной Осетии, остаются по-прежнему неизменными. Но ведь если эти позиции формировались годами, то наивно было бы рассчитывать на перемены в течение ста дней, часть из которых пришлись на персональное согласование членов кабинета и руководителей парламентских комиссий. Но если говорить хотя бы о риторике, то она изменилась. Свой интерес к открытию абхазского участка железной дороги высказали и представители Тбилиси, и представители Москвы. И даже президент Абхазии Александр Анкваб при всем своем скепсисе в отношении возобновления железнодорожного сообщения на своей пресс-конференции 18 января не исключил, что в случае поступления к нему конкретных предложений не исключено их "коллективное обсуждение". Еще месяц или два назад даже этого себе было невозможно представить. Снова было выпукло обозначено, что помимо непосредственных участников конфликта свои резоны к открытию или, напротив, простою дороги есть у Армении и Азербайджана. И, конечно же, эти интересы потребуют дополнительного согласования. Нельзя не увидеть и определенной эклектики в высказываниях ответственных чиновников. В особенности это характерно для представителей грузинской власти просто потому, что таких заявлений они произносят намного больше, чем их российские коллеги. В любом случае обозначен некий настрой на десакрализацию конфликтов и прагматичное "согласие на несогласие".
Однако для того, чтобы попытки нового кабинета стали чем-то большим, чем суммой попыток, им необходимо укрепление позиций и внутри страны, и на других внешнеполитических направлениях, кроме российского. Но пока что двоевластие в Грузии сохраняется, а действующий президент далеко не во всем одобряет новые инициативы "мечтателей". За примерами далеко ходить не нужно, сравним хотя бы высказывания Иванишвили в ходе его недавнего визита в Армению и параллельные заявления Саакашвили на одну и ту же тему – возобновление железнодорожного сообщения через Абхазию. А ведь впереди Грузию ожидают президентские выборы и конституционная реформа. Значит, российская и абхазско-осетинская темы еще не раз будут обыграны и для внутренней грузинской аудитории, и в переговорах с Брюсселем и Вашингтоном. Следовательно, быстрых прорывов ожидать не стоит. Тем не менее один результат за сто дней после победы "Грузинской мечты" уже достигнут. Нормализацию и ее цену начинают обсуждать не только представители разных сторон, но и россияне с россиянами, и грузины с грузинами. Таким образом, актуальность темы сохраняется, как и предпосылки для некоторых подвижек в новых более выгодных условиях.
Сто дней всякой новой власти, если они не заканчиваются Ватерлоо, становятся предметом для неких предварительных оценок и обобщений. Парламентский успех "Грузинской мечты", ведомой олигархом Бидзиной Иванишвили, подарил немало поводов для анализа как внутренних, так и внешнеполитических изменений в Грузии в последние несколько месяцев. Многих он заставил задуматься о сложной динамике и социальной цене реформ и экономических трансформаций в переходных обществах. В рамках одного комментария невозможно даже пунктирно рассмотреть все многообразие тем. Остановимся лишь на двух сюжетах, имеющих для Грузии первостепенное значение. Это - отношения с Россией и перспективы урегулирования двух этнополитических конфликтов в Абхазии и в Южной Осетии.
Уже в ходе парламентской кампании стало ясно, что, несмотря на острую конфронтацию с северным соседом, в грузинском обществе существует запрос на нормализацию отношений с РФ. Этот запрос "Грузинская мечта" смогла инвентаризировать и превратить в определенные ресурсы для поддержки. После победы на выборах и формирования нового кабинета министров этот запрос трансформировался в конкретные внешнеполитические инициативы, получившие осторожное одобрение из Кремля. Однако сама российско-грузинская конфронтация возникла не столько из-за неразрешимых двусторонних противоречий, сколько из-за конфликтов в Абхазии и Южной Осетии и разного видения перспектив их урегулирования в Москве и Тбилиси. Без позитивных изменений на этом направлении нормализация отношений между Россией и Грузией будет сильно ограниченным процессом. Отсюда и стремление "Грузинской мечты" изменить ситуацию к лучшему на абхазском и югоосетинском направлениях. Можно ли говорить о том, что "мечтатели" смогли за сто дней достичь каких-то успехов?
Если понимать под успехом какие-то конкретные решения или договоренности, то хвастать особенно нечем. Все стартовые позиции сторон, касающиеся статуса Абхазии и Южной Осетии, остаются по-прежнему неизменными. Но ведь если эти позиции формировались годами, то наивно было бы рассчитывать на перемены в течение ста дней, часть из которых пришлись на персональное согласование членов кабинета и руководителей парламентских комиссий. Но если говорить хотя бы о риторике, то она изменилась. Свой интерес к открытию абхазского участка железной дороги высказали и представители Тбилиси, и представители Москвы. И даже президент Абхазии Александр Анкваб при всем своем скепсисе в отношении возобновления железнодорожного сообщения на своей пресс-конференции 18 января не исключил, что в случае поступления к нему конкретных предложений не исключено их "коллективное обсуждение". Еще месяц или два назад даже этого себе было невозможно представить. Снова было выпукло обозначено, что помимо непосредственных участников конфликта свои резоны к открытию или, напротив, простою дороги есть у Армении и Азербайджана. И, конечно же, эти интересы потребуют дополнительного согласования. Нельзя не увидеть и определенной эклектики в высказываниях ответственных чиновников. В особенности это характерно для представителей грузинской власти просто потому, что таких заявлений они произносят намного больше, чем их российские коллеги. В любом случае обозначен некий настрой на десакрализацию конфликтов и прагматичное "согласие на несогласие".
Однако для того, чтобы попытки нового кабинета стали чем-то большим, чем суммой попыток, им необходимо укрепление позиций и внутри страны, и на других внешнеполитических направлениях, кроме российского. Но пока что двоевластие в Грузии сохраняется, а действующий президент далеко не во всем одобряет новые инициативы "мечтателей". За примерами далеко ходить не нужно, сравним хотя бы высказывания Иванишвили в ходе его недавнего визита в Армению и параллельные заявления Саакашвили на одну и ту же тему – возобновление железнодорожного сообщения через Абхазию. А ведь впереди Грузию ожидают президентские выборы и конституционная реформа. Значит, российская и абхазско-осетинская темы еще не раз будут обыграны и для внутренней грузинской аудитории, и в переговорах с Брюсселем и Вашингтоном. Следовательно, быстрых прорывов ожидать не стоит. Тем не менее один результат за сто дней после победы "Грузинской мечты" уже достигнут. Нормализацию и ее цену начинают обсуждать не только представители разных сторон, но и россияне с россиянами, и грузины с грузинами. Таким образом, актуальность темы сохраняется, как и предпосылки для некоторых подвижек в новых более выгодных условиях.
