ТБИЛИСИ---Оковы пали и темницы рухнули, как и предсказывал классик. 190 человек, которых парламент признал политзаключенными, вышли на свободу. В течение двух ближайших месяцев в рамках одной из самых масштабных в новейшей истории Грузии амнистий места не столь отдаленные покинет еще около трех тысяч сидельцев, а 14 тысячам скостят срок.
Психологический эффект, который произвели кадры, отснятые журналистами у скорбных тюремных ворот, где на январском морозце недавние заключенные обнимались с родными и близкими, был весьма велик. Тем более что общественное мнение в Грузии, как правило, на стороне зеков, если только речь идет не о насильниках или убийцах с маниакальными наклонностями. С особой сентиментальной горячностью болеют за тех, кого считают репрессированными по политическим мотивам. Так уж повелось... еще со времен Лаврентия Палыча.
"Националы" сопротивлялись амнистии так же яростно, как индийские слоны македонской фаланге, и теперь они могут с полным правом заявить: "Этот день мы отдаляли, как могли". Саакашвили использовал право вето с каким-то партизанским упорством, достойным лучшего применения. Его соратники и сотрапезники мрачно вещали о кровавой волне бандитизма, которая с минуты на минуту накроет мирные города и веси. При этом они не говорили ни слова о том, что за последние три месяца Саакашвили собственноручно помиловал свыше полутора тысяч заключенных, среди которых были и бандиты, и убийцы, и наркоторговцы, гневно возлагая всю вину за возможные кошмарные последствия исключительно на "Грузинскую мечту".
О политзаключенных разговор особый; несмотря на парламентское постановление, бывшие руководители страны их таковыми не признают и категорически отрицают, что использовали внутренние помещения "маяка демократии" для обустройства тюрьмы особо строгого, а попросту говоря, садистского режима. Но в любом случае дела этих людей будут рассекречены, и многие из них, скорее всего, станут свидетелями обвинения. Нельзя признать кого-либо политзаключенным и при этом не наказать того, кто его засадил, так что ящик Пандоры открыт и меч Фемиды наточен. Бывшие сидельцы рассказывают журналистам абсолютно жуткие вещи о том, как с ними обращались следователи и тюремщики, и скоро их воспоминания прозвучат в зале суда.
"Националы", возможно, втайне мечтая о том, что резкий рост преступности быстро собьет запредельный рейтинг оппонентов, обвиняют "мечтателей" в попустительстве ворам и бандитам, а те, в свою очередь, утверждают, что широкомасштабная амнистия является прямым следствием тех бесчеловечных порядков, которые насаждались в местах лишения свободы в годы правления Саакашвили, узнав о которых нельзя было не засчитать заключенным год за два, а то и за три, несмотря на то, что многие из них отнюдь не являются безгрешными агнцами. Эта, связанная с амнистией перепалка мешает столь необходимой дискуссии о том, на каких принципах должна основываться борьба с преступностью в будущем и что следует сделать, дабы не перегнуть палку, как это уже произошло при Саакашвили, но в то же время не выпустить вожжи из рук, как во времена правления Шеварднадзе.
Кто-то, впав в подростковую мизантропию, призывает отправлять чуть ли не в газовые камеры всех, кто может посягнуть на неприкосновенность их имущества, кто-то уже готов идти по пути всепрощения и, следовательно, попустительства, а кто-то вообще считает склонность к криминалу неотъемлемой частью национального характера. И политики, которая словно красна девица сразу понравится им всем, нет и быть не может. Об успехе или провале нового руководства можно будет поговорить позже, имея на руках, как минимум, полугодовую статистику по количеству раскрываемости преступлений и отчеты правозащитников о работе судебной и пенитенциарной систем. А сейчас важно помочь советом и вместе заняться решением касающихся каждого проблем преступности и соблюдения прав человека как в местах лишения свободы, так и за их пределами. Так ведь нет!
Одни, хихикая и потирая ручонки, ждут, когда урки среди бела дня начнут грабить и резать своих сограждан, а те, в свою очередь, набросятся на правительство. Другие призывают не лить воду на мельницу "националов" и не спорить с новой властью, которая как-нибудь сама разберется и с преступлением, и с наказанием. Обе позиции, вероятно, не только ошибочны, но и бесконечно аморальны, и вся эта ситуация наглядно свидетельствует о том, что раскол в грузинском обществе глубок, как Марианская впадина. А если завтра война? Если завтра в поход? Если темная сила нагрянет? Встанем ли мы, как один человек? Нет, скорее всего, не встанем.
Психологический эффект, который произвели кадры, отснятые журналистами у скорбных тюремных ворот, где на январском морозце недавние заключенные обнимались с родными и близкими, был весьма велик. Тем более что общественное мнение в Грузии, как правило, на стороне зеков, если только речь идет не о насильниках или убийцах с маниакальными наклонностями. С особой сентиментальной горячностью болеют за тех, кого считают репрессированными по политическим мотивам. Так уж повелось... еще со времен Лаврентия Палыча.
"Националы" сопротивлялись амнистии так же яростно, как индийские слоны македонской фаланге, и теперь они могут с полным правом заявить: "Этот день мы отдаляли, как могли". Саакашвили использовал право вето с каким-то партизанским упорством, достойным лучшего применения. Его соратники и сотрапезники мрачно вещали о кровавой волне бандитизма, которая с минуты на минуту накроет мирные города и веси. При этом они не говорили ни слова о том, что за последние три месяца Саакашвили собственноручно помиловал свыше полутора тысяч заключенных, среди которых были и бандиты, и убийцы, и наркоторговцы, гневно возлагая всю вину за возможные кошмарные последствия исключительно на "Грузинскую мечту".
О политзаключенных разговор особый; несмотря на парламентское постановление, бывшие руководители страны их таковыми не признают и категорически отрицают, что использовали внутренние помещения "маяка демократии" для обустройства тюрьмы особо строгого, а попросту говоря, садистского режима. Но в любом случае дела этих людей будут рассекречены, и многие из них, скорее всего, станут свидетелями обвинения. Нельзя признать кого-либо политзаключенным и при этом не наказать того, кто его засадил, так что ящик Пандоры открыт и меч Фемиды наточен. Бывшие сидельцы рассказывают журналистам абсолютно жуткие вещи о том, как с ними обращались следователи и тюремщики, и скоро их воспоминания прозвучат в зале суда.
"Националы", возможно, втайне мечтая о том, что резкий рост преступности быстро собьет запредельный рейтинг оппонентов, обвиняют "мечтателей" в попустительстве ворам и бандитам, а те, в свою очередь, утверждают, что широкомасштабная амнистия является прямым следствием тех бесчеловечных порядков, которые насаждались в местах лишения свободы в годы правления Саакашвили, узнав о которых нельзя было не засчитать заключенным год за два, а то и за три, несмотря на то, что многие из них отнюдь не являются безгрешными агнцами. Эта, связанная с амнистией перепалка мешает столь необходимой дискуссии о том, на каких принципах должна основываться борьба с преступностью в будущем и что следует сделать, дабы не перегнуть палку, как это уже произошло при Саакашвили, но в то же время не выпустить вожжи из рук, как во времена правления Шеварднадзе.
Кто-то, впав в подростковую мизантропию, призывает отправлять чуть ли не в газовые камеры всех, кто может посягнуть на неприкосновенность их имущества, кто-то уже готов идти по пути всепрощения и, следовательно, попустительства, а кто-то вообще считает склонность к криминалу неотъемлемой частью национального характера. И политики, которая словно красна девица сразу понравится им всем, нет и быть не может. Об успехе или провале нового руководства можно будет поговорить позже, имея на руках, как минимум, полугодовую статистику по количеству раскрываемости преступлений и отчеты правозащитников о работе судебной и пенитенциарной систем. А сейчас важно помочь советом и вместе заняться решением касающихся каждого проблем преступности и соблюдения прав человека как в местах лишения свободы, так и за их пределами. Так ведь нет!
Одни, хихикая и потирая ручонки, ждут, когда урки среди бела дня начнут грабить и резать своих сограждан, а те, в свою очередь, набросятся на правительство. Другие призывают не лить воду на мельницу "националов" и не спорить с новой властью, которая как-нибудь сама разберется и с преступлением, и с наказанием. Обе позиции, вероятно, не только ошибочны, но и бесконечно аморальны, и вся эта ситуация наглядно свидетельствует о том, что раскол в грузинском обществе глубок, как Марианская впадина. А если завтра война? Если завтра в поход? Если темная сила нагрянет? Встанем ли мы, как один человек? Нет, скорее всего, не встанем.
