ВАШИНГТОН---19 декабря грузинский министр по реинтеграции Паата Закареишвили заявил, что процесс примирения с Абхазией и Южной Осетией займет 6-7 лет. По его мнению, политика непризнания абхазской и югоосетинской независимости самым лучшим образом соответствует интересам частично признанных республик, поскольку в противном случае российская экспансия принесет для них опасную зависимость. Чем объясняется оптимизм грузинского министра? И чем чреваты завышенные ожидания?
Представители политического класса Грузии вне зависимости от их партийной принадлежности любят подчеркивать свое неприятие советских практик. Однако за период после распада СССР и обретения национальной независимости они не раз парадоксальным образом демонстрировали хорошо знакомую по прежним временам стилистику. Вот и в конце уходящего года Паата Закареишвили решил объявить "шестилетку примирения" с Абхазией и Южной Осетией.
Политический подтекст такой, на первый взгляд, странной инициативы при более детальном рассмотрении не выглядит слишком уж иррациональным. "Грузинская мечта" по всем фронтам наступает на "Единое национальное движение". Борьба ведется не только на внутреннем, но и на внешнеполитическом направлениях. Аренами для противостояния становятся и НАТО, и Европейский Союз, и США. В этой связи пафос Пааты Закареишвили и других членов нового кабинета очевиден: надо показать неэффективность прежнего правительства и действующего президента, а также продемонстрировать новизну подходов. И для внутренней, и для внешней аудитории. Однако увлеченность броским пиаром несет в себе немало потенциальных опасностей. Во-первых, объявление о легкости решения абхазской и югоосетинской проблемы бросает тень не только на Саакашвили, но и на его оппонентов. Ведь если у них были скрыты ключи от счастья, то почему же их столь долго прятали и не пускали в дело? Впрочем, это ставит под сомнение и дееспособность всего грузинского политического класса в целом.
Во-вторых, у абхазской и югоосетинской сторон завышенные ожидания создают ощущение опереточного действа в Тбилиси. Ведь в Сухуми и Цхинвали реально представляют, что противоречия носят системный характер. Да и в Грузии не могут не понимать того же. Ведь эти противоречия вызревали и развивались не один год и даже десятилетия. Можно по-разному рассматривать причины и последствия этнополитических конфликтов, но очевидно, что они слишком свежи, чтобы быть преодоленными за 6, 7 или даже 10 лет. Сегодня стороны не могут договориться о куда более приземленных вещах, чем конечный политико-правовой статус. Недавний раунд женевских консультаций снова это подтвердил, хотя в канун этого события также не было недостатка в оптимистических прогнозах. Паата Закареишвили заявляет, что лично не готов к использованию силы и каким-то жестким действиям в отношении частично признанных республик. Но ведь сразу после "Революции роз" грузинское руководство (на тот момент новое) также демонстрировало готовность к уступкам и компромиссам, начав с реформирования абхазского "правительства в изгнании" и с прекращения помощи партизанам в Гальском районе. Излишне напоминать, чем закончилась история отношений с "чистого листа".
В этой связи важнейшим направлением в процессе примирения могло бы стать доверие. Но для того чтобы оно появилось, нужны конкретные шаги, такие как оптимизация сотрудничества в гуманитарной сфере, вопросах безопасности, отказ от применения силы. Непраздный вопрос: готова ли Грузия к тому, чтобы перестать раз за разом добиваться признания Абхазии и Южной Осетии "оккупированными территориями" при голосовании на Генеральной ассамблее ООН. Скорее всего, ответ на этот вопрос очевиден. Да и конкретики, которая могла бы привлечь жителей двух республик, от нового руководства Грузии также не слышно.
Впрочем, риторика Закареишвили затрагивает не только вопросы грузино-абхазского и грузино-осетинского примирения. Она как нельзя лучше передает всю сложность с таким трудом начавшегося процесса российско-грузинской нормализации. С одной стороны, отношения с северным соседом признано необходимым улучшать. А с другой, его экспансии боятся, как огня. И даже пугают ею абхазов с осетинами. Но ведь подобная риторика Москве вряд ли понравится. Вот и Владимир Путин заявил, что не знает, как выходить из тупика, если взгляды на статус Абхазии и Южной Осетии в корне отличаются от грузинских подходов.
В этой связи бодрые обещания и громкие призывы без реального содержания и фактического наполнения вряд ли могут считаться продуктивными. Убедить себя в легкости сложной проблемы просто. Гораздо труднее потом убеждаться в обратном. Как правило, такое убеждение обычно без издержек и эксцессов не происходит.
Представители политического класса Грузии вне зависимости от их партийной принадлежности любят подчеркивать свое неприятие советских практик. Однако за период после распада СССР и обретения национальной независимости они не раз парадоксальным образом демонстрировали хорошо знакомую по прежним временам стилистику. Вот и в конце уходящего года Паата Закареишвили решил объявить "шестилетку примирения" с Абхазией и Южной Осетией.
Политический подтекст такой, на первый взгляд, странной инициативы при более детальном рассмотрении не выглядит слишком уж иррациональным. "Грузинская мечта" по всем фронтам наступает на "Единое национальное движение". Борьба ведется не только на внутреннем, но и на внешнеполитическом направлениях. Аренами для противостояния становятся и НАТО, и Европейский Союз, и США. В этой связи пафос Пааты Закареишвили и других членов нового кабинета очевиден: надо показать неэффективность прежнего правительства и действующего президента, а также продемонстрировать новизну подходов. И для внутренней, и для внешней аудитории. Однако увлеченность броским пиаром несет в себе немало потенциальных опасностей. Во-первых, объявление о легкости решения абхазской и югоосетинской проблемы бросает тень не только на Саакашвили, но и на его оппонентов. Ведь если у них были скрыты ключи от счастья, то почему же их столь долго прятали и не пускали в дело? Впрочем, это ставит под сомнение и дееспособность всего грузинского политического класса в целом.
Во-вторых, у абхазской и югоосетинской сторон завышенные ожидания создают ощущение опереточного действа в Тбилиси. Ведь в Сухуми и Цхинвали реально представляют, что противоречия носят системный характер. Да и в Грузии не могут не понимать того же. Ведь эти противоречия вызревали и развивались не один год и даже десятилетия. Можно по-разному рассматривать причины и последствия этнополитических конфликтов, но очевидно, что они слишком свежи, чтобы быть преодоленными за 6, 7 или даже 10 лет. Сегодня стороны не могут договориться о куда более приземленных вещах, чем конечный политико-правовой статус. Недавний раунд женевских консультаций снова это подтвердил, хотя в канун этого события также не было недостатка в оптимистических прогнозах. Паата Закареишвили заявляет, что лично не готов к использованию силы и каким-то жестким действиям в отношении частично признанных республик. Но ведь сразу после "Революции роз" грузинское руководство (на тот момент новое) также демонстрировало готовность к уступкам и компромиссам, начав с реформирования абхазского "правительства в изгнании" и с прекращения помощи партизанам в Гальском районе. Излишне напоминать, чем закончилась история отношений с "чистого листа".
В этой связи важнейшим направлением в процессе примирения могло бы стать доверие. Но для того чтобы оно появилось, нужны конкретные шаги, такие как оптимизация сотрудничества в гуманитарной сфере, вопросах безопасности, отказ от применения силы. Непраздный вопрос: готова ли Грузия к тому, чтобы перестать раз за разом добиваться признания Абхазии и Южной Осетии "оккупированными территориями" при голосовании на Генеральной ассамблее ООН. Скорее всего, ответ на этот вопрос очевиден. Да и конкретики, которая могла бы привлечь жителей двух республик, от нового руководства Грузии также не слышно.
Впрочем, риторика Закареишвили затрагивает не только вопросы грузино-абхазского и грузино-осетинского примирения. Она как нельзя лучше передает всю сложность с таким трудом начавшегося процесса российско-грузинской нормализации. С одной стороны, отношения с северным соседом признано необходимым улучшать. А с другой, его экспансии боятся, как огня. И даже пугают ею абхазов с осетинами. Но ведь подобная риторика Москве вряд ли понравится. Вот и Владимир Путин заявил, что не знает, как выходить из тупика, если взгляды на статус Абхазии и Южной Осетии в корне отличаются от грузинских подходов.
В этой связи бодрые обещания и громкие призывы без реального содержания и фактического наполнения вряд ли могут считаться продуктивными. Убедить себя в легкости сложной проблемы просто. Гораздо труднее потом убеждаться в обратном. Как правило, такое убеждение обычно без издержек и эксцессов не происходит.
