ВАШИНГТОН---Москва признала проявления коррупции в процессе восстановления Абхазии и Южной Осетии. В ходе конференции доверенных лиц президента Владимира Путина его помощник, экс-министр здравоохранения РФ Татьяна Голикова заявила о том, что государственные средства, выделяемые на проекты в двух частично признанных республиках, использовались не по назначению. И попросту расхищались. Означает ли это некий принципиальный поворот в восстановлении Абхазии и Южной Осетии под эгидой России?
Трудно сказать, случайно ли такое совпадение. Однако стоит заметить, что своими оценками Татьяна Голикова поделилась в конце 2012 года, через год после того, как Южную Осетию потряс масштабный политический скандал. Во многом он и был спровоцирован тем, что бывший министр здравоохранения корректно назвала "элементами коррупционной составляющей". Прошел год, и Южная Осетия практически исчезла из информационных топов. О смене власти в этой частично признанной республике и ее последствиях сегодня вспоминают редко, разве что узкие специалисты по данной теме. Не бунтуют, не возмущаются, значит, и проблемы нет. Помощник президента напомнила о существовании данного вопроса в контексте разгоревшейся кампании по борьбе с коррупцией. Министерство обороны, Минсельхоз. Теперь, похоже, пришла очередь Южной Осетии с Абхазией.
Хотя если отбросить иронию, борьба с коррупцией на этом направлении для российских интересов крайне важна. Пойдя на такой рискованный шаг, как признание государственности двух бывших автономий Грузинской ССР и создание прецедента этнополитического самоопределения, Москва должна была приложить все силы к тому, чтобы превратить Южную Осетию и Абхазию в своеобразные витрины российского влияния. Показав тем самым и Тбилиси, и другим постсоветским странам, что они потенциально теряют от противодействия кооперации с Москвой. Вместо этого восстановительный процесс вылился в масштабный бизнес-проект, который едва не противопоставил самых последовательных проводников российской линии на территории бывшего СССР России. Крайностей тогда удалось избежать. Но вот извлечены ли уроки?
Анализ стилистики выступления Татьяны Голиковой говорит, скорее, о том, что системные изменения на югоосетинском и абхазском направлении вряд ли возможны. Во-первых, президентский помощник по старой доброй традиции переложила всю ответственность на прежние власти. Эдакий аналог "лихих 90-х" на новом историческом витке! Но означает ли этот тезис, что сегодня положение дел кардинально улучшилось? Думается, что столь поспешные выводы преждевременны. У нового югоосетинского лидера так и не появилось сплоченной команды единомышленников. Политическая либерализация же за последний год проявлялась разве что в появлении многочисленных партий, выражающих, скорее, не идеологические воззрения, а отдельные личностные и деловые интересы. И многие общественные деятели думают больше не о борьбе с коррупцией, а предстоящих парламентских выборах, с помощью которых они готовы защитить свой бизнес и иные интересы. С приходом же к власти в Абхазии Александра Анкваба по части риторики сделано много, но на практике борьба с коррупцией носит не опережающий, а реактивный характер. И даже Татьяна Голикова отмечает, что несмотря на весь имеющийся позитив, ситуация пока что "недостаточно благополучная", хотя Москва и делает немалые финансовые вливания в две частично признанные республики.
И вряд ли можно будет говорить о серьезном переломе до тех пор, пока в самой России, государстве-патроне для Абхазии и Южной Осетии, не произойдут кардинальные перемены в системе организации власти и управления, в выстраивании кадровой политики и принципах мотивации госслужащих. Между тем Россия подошла к той черте, когда главнейшим вызовом национальным интересам становится коррупция. Очевидно, что успех восстановления помогает продвижению позитивного имиджа страны, какие бы споры вокруг статуса двух образований ни велись на международном уровне. Но "группы интересов", включая и самый высший эшелон власти, своими узкими корыстными действиями наносят прямой ущерб российской политике в Евразии. И даже осознавая это, практически ничего для изменения ситуации не делается, ибо в этом случае придется поставить крест на некоторых мощных амбициях. И это, в свою очередь, требует от Кремля четкого выбора: либо государство, либо административный рынок.
Похоже, на сегодняшний день этот выбор окончательно не сделан. И его, скажем ради объективности, непросто сделать, ибо отсутствуют сильные институты, способные заменить бюрократические клиентелы. Нет и мощной общественной альтернативы, способной подставить плечо в случае обновления провалившейся власти.
Трудно сказать, случайно ли такое совпадение. Однако стоит заметить, что своими оценками Татьяна Голикова поделилась в конце 2012 года, через год после того, как Южную Осетию потряс масштабный политический скандал. Во многом он и был спровоцирован тем, что бывший министр здравоохранения корректно назвала "элементами коррупционной составляющей". Прошел год, и Южная Осетия практически исчезла из информационных топов. О смене власти в этой частично признанной республике и ее последствиях сегодня вспоминают редко, разве что узкие специалисты по данной теме. Не бунтуют, не возмущаются, значит, и проблемы нет. Помощник президента напомнила о существовании данного вопроса в контексте разгоревшейся кампании по борьбе с коррупцией. Министерство обороны, Минсельхоз. Теперь, похоже, пришла очередь Южной Осетии с Абхазией.
Хотя если отбросить иронию, борьба с коррупцией на этом направлении для российских интересов крайне важна. Пойдя на такой рискованный шаг, как признание государственности двух бывших автономий Грузинской ССР и создание прецедента этнополитического самоопределения, Москва должна была приложить все силы к тому, чтобы превратить Южную Осетию и Абхазию в своеобразные витрины российского влияния. Показав тем самым и Тбилиси, и другим постсоветским странам, что они потенциально теряют от противодействия кооперации с Москвой. Вместо этого восстановительный процесс вылился в масштабный бизнес-проект, который едва не противопоставил самых последовательных проводников российской линии на территории бывшего СССР России. Крайностей тогда удалось избежать. Но вот извлечены ли уроки?
Анализ стилистики выступления Татьяны Голиковой говорит, скорее, о том, что системные изменения на югоосетинском и абхазском направлении вряд ли возможны. Во-первых, президентский помощник по старой доброй традиции переложила всю ответственность на прежние власти. Эдакий аналог "лихих 90-х" на новом историческом витке! Но означает ли этот тезис, что сегодня положение дел кардинально улучшилось? Думается, что столь поспешные выводы преждевременны. У нового югоосетинского лидера так и не появилось сплоченной команды единомышленников. Политическая либерализация же за последний год проявлялась разве что в появлении многочисленных партий, выражающих, скорее, не идеологические воззрения, а отдельные личностные и деловые интересы. И многие общественные деятели думают больше не о борьбе с коррупцией, а предстоящих парламентских выборах, с помощью которых они готовы защитить свой бизнес и иные интересы. С приходом же к власти в Абхазии Александра Анкваба по части риторики сделано много, но на практике борьба с коррупцией носит не опережающий, а реактивный характер. И даже Татьяна Голикова отмечает, что несмотря на весь имеющийся позитив, ситуация пока что "недостаточно благополучная", хотя Москва и делает немалые финансовые вливания в две частично признанные республики.
И вряд ли можно будет говорить о серьезном переломе до тех пор, пока в самой России, государстве-патроне для Абхазии и Южной Осетии, не произойдут кардинальные перемены в системе организации власти и управления, в выстраивании кадровой политики и принципах мотивации госслужащих. Между тем Россия подошла к той черте, когда главнейшим вызовом национальным интересам становится коррупция. Очевидно, что успех восстановления помогает продвижению позитивного имиджа страны, какие бы споры вокруг статуса двух образований ни велись на международном уровне. Но "группы интересов", включая и самый высший эшелон власти, своими узкими корыстными действиями наносят прямой ущерб российской политике в Евразии. И даже осознавая это, практически ничего для изменения ситуации не делается, ибо в этом случае придется поставить крест на некоторых мощных амбициях. И это, в свою очередь, требует от Кремля четкого выбора: либо государство, либо административный рынок.
Похоже, на сегодняшний день этот выбор окончательно не сделан. И его, скажем ради объективности, непросто сделать, ибо отсутствуют сильные институты, способные заменить бюрократические клиентелы. Нет и мощной общественной альтернативы, способной подставить плечо в случае обновления провалившейся власти.
