ВАШИНГТОН---26 августа 2012 года отмечалась четырехлетняя годовщина признания Россией государственной независимости Абхазии и Южной Осетии. В Сухуми и в Цхинвали это событие рассматривается едва ли не как главный праздник, а в Тбилиси, как печальная дата, свидетельство национального поражения и иностранной оккупации. Насколько актуальными остаются проблемы непризнанных республик для Евразии?
Недостатка в комментариях по поводу решения Кремля нарушить "беловежский статус-кво" не наблюдалось. Однако в большинстве случаев преобладала оценочная тональность. Одни комментаторы рассматривали тот шаг Москвы, как проявление государственной мудрости, а другие, как демонстрацию имперских подходов, внешнеполитического коварства и стратегической ошибочности. При этом собственная динамика непризнанных республик и сам этот феномен не получил достаточного рассмотрения. Складывалось впечатление, что не будь указа Дмитрия Медведева от 26 августа 2008 года, не было бы и самого феномена де-факто государственности.
Между тем игнорирование непризнанных образований Евразии, незаконнорожденных детей советского распада выглядит противоестественным. Они мало кого интересуют, как таковые. Если к ним и обращаются, то разве что в контексте геополитической конкуренции США и России или признания Косово. И это, несмотря на то, что эти республики существуют на протяжении почти двух десятков лет.
Каждая из них создала свой уникальный политический режим, пережила военное противоборство, блокады, смену лидеров и не один избирательный цикл. Но самое главное – это обеспечение легитимности у своих "непризнанных граждан". Все эти факты – вовсе не повод для призыва к ускоренному признанию таких образований. Столь упрощенный подход вряд ли пошел бы кому-нибудь на пользу, включая и сами непризнанные республики. Но делать вид, что перед нами сплошь "марионетки Кремля", значит впадать в грех еще большего упрощенчества. Между тем так называемые "марионетки" не раз выступали против "мудрых" подходов Москвы. Так было в ходе абхазских выборов 2004-2005 гг., недавней "четырехэтапной" президентской кампании в Южной Осетии. Кстати сказать, уже мало кто помнит, что в 2001 году Эдуард Кокойты занял президентское кресло вопреки устремлениям Москвы и Владикавказа, поддерживавшим тогда его конкурента Людвига Чибирова. Все эти и другие сюжеты (такие, как споры абхазского руководства и Москвы по поводу транспортных проектов и вопросов собственности) отчетливо показывают, что, несмотря на их игнорирование со стороны подавляющего большинства стран-членов ООН, частично признанные республики не просто существует, они имеют собственную внутриполитическую повестку дня. Для Южной Осетии и Абхазии – образований с оспоренным статусом – стержневой проблемой развития является определение цены независимости и самоопределения от Грузии под российским патронажем. И если раньше они вполне удовлетворялись идеологией "осажденной крепости", то сегодня вопрос стоит иначе: "Кто будет пользоваться плодами национального самоопределения?" Население республик или предприимчивый узкий круг дельцов, или Москва, играющая в геополитические игры на просторах бывшего СССР?
И если Россия не ответит на этот запрос, то ее позиции не будут столь безупречны, как сейчас. Вечных друзей и вечных врагов в политике не бывает. Как, впрочем, и вечных неизменных интересов. Что же касается США и Евросоюза, то, конечно, было бы наивным призывать их отказаться от всех своих прежних подходов к де-факто образованиям Евразии. Но ведь отказ в признании не означает отказа в общении. И наиболее продвинутые американские и европейские политики и эксперты понимают это, предлагая заменить игру в "молчанку" международным вовлечением. Конфликтные ситуации, связанные с политическим статусом, могут не решаться годами (вспомним хотя бы Кипр или Ближний Восток). Но население республик без признания не должно при этом как бы погружаться в вакуум. Никакой пользы от новых "санитарных кордонов" не будет. Тем паче, что с ними эти образования научились жить уже не один год.
Таким образом, ситуация в непризнанных республиках требует к себе непредвзятого и взвешенного внимания. Не для того, чтобы потрафить самолюбию обитателей Кремля, а для более адекватного представления об этнополитических процессах в Евразии.
Недостатка в комментариях по поводу решения Кремля нарушить "беловежский статус-кво" не наблюдалось. Однако в большинстве случаев преобладала оценочная тональность. Одни комментаторы рассматривали тот шаг Москвы, как проявление государственной мудрости, а другие, как демонстрацию имперских подходов, внешнеполитического коварства и стратегической ошибочности. При этом собственная динамика непризнанных республик и сам этот феномен не получил достаточного рассмотрения. Складывалось впечатление, что не будь указа Дмитрия Медведева от 26 августа 2008 года, не было бы и самого феномена де-факто государственности.
Между тем игнорирование непризнанных образований Евразии, незаконнорожденных детей советского распада выглядит противоестественным. Они мало кого интересуют, как таковые. Если к ним и обращаются, то разве что в контексте геополитической конкуренции США и России или признания Косово. И это, несмотря на то, что эти республики существуют на протяжении почти двух десятков лет.
Каждая из них создала свой уникальный политический режим, пережила военное противоборство, блокады, смену лидеров и не один избирательный цикл. Но самое главное – это обеспечение легитимности у своих "непризнанных граждан". Все эти факты – вовсе не повод для призыва к ускоренному признанию таких образований. Столь упрощенный подход вряд ли пошел бы кому-нибудь на пользу, включая и сами непризнанные республики. Но делать вид, что перед нами сплошь "марионетки Кремля", значит впадать в грех еще большего упрощенчества. Между тем так называемые "марионетки" не раз выступали против "мудрых" подходов Москвы. Так было в ходе абхазских выборов 2004-2005 гг., недавней "четырехэтапной" президентской кампании в Южной Осетии. Кстати сказать, уже мало кто помнит, что в 2001 году Эдуард Кокойты занял президентское кресло вопреки устремлениям Москвы и Владикавказа, поддерживавшим тогда его конкурента Людвига Чибирова. Все эти и другие сюжеты (такие, как споры абхазского руководства и Москвы по поводу транспортных проектов и вопросов собственности) отчетливо показывают, что, несмотря на их игнорирование со стороны подавляющего большинства стран-членов ООН, частично признанные республики не просто существует, они имеют собственную внутриполитическую повестку дня. Для Южной Осетии и Абхазии – образований с оспоренным статусом – стержневой проблемой развития является определение цены независимости и самоопределения от Грузии под российским патронажем. И если раньше они вполне удовлетворялись идеологией "осажденной крепости", то сегодня вопрос стоит иначе: "Кто будет пользоваться плодами национального самоопределения?" Население республик или предприимчивый узкий круг дельцов, или Москва, играющая в геополитические игры на просторах бывшего СССР?
И если Россия не ответит на этот запрос, то ее позиции не будут столь безупречны, как сейчас. Вечных друзей и вечных врагов в политике не бывает. Как, впрочем, и вечных неизменных интересов. Что же касается США и Евросоюза, то, конечно, было бы наивным призывать их отказаться от всех своих прежних подходов к де-факто образованиям Евразии. Но ведь отказ в признании не означает отказа в общении. И наиболее продвинутые американские и европейские политики и эксперты понимают это, предлагая заменить игру в "молчанку" международным вовлечением. Конфликтные ситуации, связанные с политическим статусом, могут не решаться годами (вспомним хотя бы Кипр или Ближний Восток). Но население республик без признания не должно при этом как бы погружаться в вакуум. Никакой пользы от новых "санитарных кордонов" не будет. Тем паче, что с ними эти образования научились жить уже не один год.
Таким образом, ситуация в непризнанных республиках требует к себе непредвзятого и взвешенного внимания. Не для того, чтобы потрафить самолюбию обитателей Кремля, а для более адекватного представления об этнополитических процессах в Евразии.
