ТБИЛИСИ---Общество завороженно наблюдает за схваткой "Грузинской мечты" и "Национального движения" и почти не обращает внимания на худосочные фигурки, снующие у них под ногами. Это другие партии - слабые, но юркие, третьи, но не лишние.
Трудно быть мелкотравчатым. Но жить как-то надо. Приходится выкручиваться и надеяться на лучшие времена.
Лидер "лейбористов" Шалва Нателашвили, судя по всему, позаимствовал предвыборную тактику у Уильяма нашего Шекспира и, словно пронзенный нестерильной железякой Меркуцио, повторяет: "Чума, чума на оба ваших дома!" Он гневен как толкиеновский Голлум, у которого "националы" и "мечтатели" украли "его прелесть" - социал-популистские лозунги о молочных реках и кисельных озерах, и сами стали левее всех левых, а, возможно, и живее всех живых. Нателашвили разоблачает тайный альянс диктатуры с олигархическим капиталом, периодически увязая в готической паутине самопальной конспирологии. Он нацелен на избирателей, которые на дух не переносят Саакашвили, но не вполне доверяют Иванишвили и склонны попросту "взять все, да и поделить". Очевидно, что бόльшую часть голосов он отхватит у коллег-оппозиционеров, из-за чего они слегка нервничают и величают отца грузинского лейборизма "подлым наемником".
Нино Бурджанадзе, словно киплинговская Багира, затаилась в тени. Возможно, она примеряет на себя отнюдь не последнюю роль "оппозиции будущего", и разыграет карту радикализма вне зависимости от исхода выборов. Если Иванишвили потерпит поражение, Бурджанадзе раскритикует его мирные конституционные методы и призовет оппозиционные массы в очередной раз пойти другим путем на тот же самый проспект Руставели. Ну, а если победит "Грузинская мечта", то Бурджанадзе, скорее всего, дождется момента, когда в восприятии избирателей реальность окончательно разойдется с предвыборными ожиданиями, и потребует "довести революцию до конца", искоренив пережитки старого режима. Не имея возможности сколотить жизнеспособную коалицию "третьего пути" сегодня, Бурджанадзе, вероятно, стремится к некой точке в будущем, где она громогласно заявит: "Настоящая оппозиция - это я!"
Каха Кукава по совместительству работает громоотводом. Дело в том, что когда правительственная пропаганда с упорством болотной гадюки пыталась добраться до Иванишвили и шипела о его тайном альянсе с Москвой, Кукава завел новую песню о главном: "Да он такой же НАТОвец, как и Саакашвили. Это я пожимал руку Путину и любовался кровавыми звездами над хмурыми башнями Кремля". Тем самым Кукава внес свою лепту в формирование стойкого убеждения о том, что Иванишвили воистину прозападный политик, а также привлек симпатии не самого многочисленного, но устойчивого пророссийского электората. Партия, которую возглавляет Кукава, весьма слаба, и рассчитывать на серьезный успех ей пока не приходится, но этот бросок на амбразуру ему, вероятно, зачтется.
Христианские демократы, возможно, скоро забудут, как хрустит французская булка и как приятна жизнь конструктивной парламентской оппозиции, которую Саакашвили с гордостью демонстрировал западным партнерам. Они были востребованы при фактической однопартийности в роли слабого, неопасного оппонента власти, но устои зашатались и ситуация изменилась. Их и национал-демократов чаще других называли управляемой, декоративной оппозицией, и прорваться к сердцам избирателей с лозунгами эволюционного облагораживания режима в ситуации, когда Иванишвили подмял под себя чуть ли не весь оппозиционный электорат, им будет ох как непросто. В то же время правящая партия не станет спокойно, сквозь пальцы наблюдать, как христианские демократы отщипывают у них небольшие группки сторонников, недовольных "отдельными трудностями". У "националов" каждый голос на счету и, в отличие от предыдущих выборов, они не желают ни с кем делиться. Сможет ли "конструктивная оппозиция" отрастить клыки, рога и копыта, адаптироваться и выжить в условиях жесткого естественного отбора? Боюсь, даже сэр Чарльз Дарвин не смог бы дать однозначного ответа на этот вопрос.
Следует учесть, что "Грузинская мечта" - это коалиция, и входящие в нее партии отличаются друг от друга, как лед и пламень, шампанское и ананас. Она, словно матрешка, прячет в себе и будущую власть, и будущую оппозицию. В случае победы от нее, вероятно, постепенно начнут отделяться оппозиционные партии и группы, точно так, как это происходило с блоком, пришедшим к власти в результате "Революции роз". Эта "новая оппозиция" окажется в привилегированном положении, имея в активе славную победу над старым режимом и полноценные парламентские фракции. А внешним оппозиционным силам будет также сложно вписаться в новую систему, как и в 2004-07 годах. Но и в случае победы "националов" баланс сил уже никогда не станет таким, каким он был до прихода в политику Иванишвили, так что бои без правил за место под солнцем между малыми оппозиционными партиями состоятся в любом случае и при любой погоде.
Как говорят в Латинской Америке, страшно жить при переходе от однопартийной мексиканской системы к двухпартийной уругвайской, но надо что-то делать. Нужно провести утлое суденышко под белым парусом между двумя стальными гигантами, разносящими друг друга из главного калибра. Необходимо маневрировать, договариваться и, что самое главное, думать. Изредка председателю малой партии можно помечтать о том, что Саакашвили и Иванишвили сведут выборы вничью, и он, прорвавшись в парламент с мизерным количеством мандатов, превратится в хозяина положения. В белом фраке, на белом слоне он въедет в зал заседаний и, прислонясь к дверному косяку, не разжимая губ, одним движением бровей задаст вопрос всей своей жизни: "Почем спасаться будем, господа?" Жаль, что этого никогда не случится, и у безумной предвыборной гонки будет совершенно другой, не столь романтичный финал.
Трудно быть мелкотравчатым. Но жить как-то надо. Приходится выкручиваться и надеяться на лучшие времена.
Лидер "лейбористов" Шалва Нателашвили, судя по всему, позаимствовал предвыборную тактику у Уильяма нашего Шекспира и, словно пронзенный нестерильной железякой Меркуцио, повторяет: "Чума, чума на оба ваших дома!" Он гневен как толкиеновский Голлум, у которого "националы" и "мечтатели" украли "его прелесть" - социал-популистские лозунги о молочных реках и кисельных озерах, и сами стали левее всех левых, а, возможно, и живее всех живых. Нателашвили разоблачает тайный альянс диктатуры с олигархическим капиталом, периодически увязая в готической паутине самопальной конспирологии. Он нацелен на избирателей, которые на дух не переносят Саакашвили, но не вполне доверяют Иванишвили и склонны попросту "взять все, да и поделить". Очевидно, что бόльшую часть голосов он отхватит у коллег-оппозиционеров, из-за чего они слегка нервничают и величают отца грузинского лейборизма "подлым наемником".
Нино Бурджанадзе, словно киплинговская Багира, затаилась в тени. Возможно, она примеряет на себя отнюдь не последнюю роль "оппозиции будущего", и разыграет карту радикализма вне зависимости от исхода выборов. Если Иванишвили потерпит поражение, Бурджанадзе раскритикует его мирные конституционные методы и призовет оппозиционные массы в очередной раз пойти другим путем на тот же самый проспект Руставели. Ну, а если победит "Грузинская мечта", то Бурджанадзе, скорее всего, дождется момента, когда в восприятии избирателей реальность окончательно разойдется с предвыборными ожиданиями, и потребует "довести революцию до конца", искоренив пережитки старого режима. Не имея возможности сколотить жизнеспособную коалицию "третьего пути" сегодня, Бурджанадзе, вероятно, стремится к некой точке в будущем, где она громогласно заявит: "Настоящая оппозиция - это я!"
Каха Кукава по совместительству работает громоотводом. Дело в том, что когда правительственная пропаганда с упорством болотной гадюки пыталась добраться до Иванишвили и шипела о его тайном альянсе с Москвой, Кукава завел новую песню о главном: "Да он такой же НАТОвец, как и Саакашвили. Это я пожимал руку Путину и любовался кровавыми звездами над хмурыми башнями Кремля". Тем самым Кукава внес свою лепту в формирование стойкого убеждения о том, что Иванишвили воистину прозападный политик, а также привлек симпатии не самого многочисленного, но устойчивого пророссийского электората. Партия, которую возглавляет Кукава, весьма слаба, и рассчитывать на серьезный успех ей пока не приходится, но этот бросок на амбразуру ему, вероятно, зачтется.
Христианские демократы, возможно, скоро забудут, как хрустит французская булка и как приятна жизнь конструктивной парламентской оппозиции, которую Саакашвили с гордостью демонстрировал западным партнерам. Они были востребованы при фактической однопартийности в роли слабого, неопасного оппонента власти, но устои зашатались и ситуация изменилась. Их и национал-демократов чаще других называли управляемой, декоративной оппозицией, и прорваться к сердцам избирателей с лозунгами эволюционного облагораживания режима в ситуации, когда Иванишвили подмял под себя чуть ли не весь оппозиционный электорат, им будет ох как непросто. В то же время правящая партия не станет спокойно, сквозь пальцы наблюдать, как христианские демократы отщипывают у них небольшие группки сторонников, недовольных "отдельными трудностями". У "националов" каждый голос на счету и, в отличие от предыдущих выборов, они не желают ни с кем делиться. Сможет ли "конструктивная оппозиция" отрастить клыки, рога и копыта, адаптироваться и выжить в условиях жесткого естественного отбора? Боюсь, даже сэр Чарльз Дарвин не смог бы дать однозначного ответа на этот вопрос.
Следует учесть, что "Грузинская мечта" - это коалиция, и входящие в нее партии отличаются друг от друга, как лед и пламень, шампанское и ананас. Она, словно матрешка, прячет в себе и будущую власть, и будущую оппозицию. В случае победы от нее, вероятно, постепенно начнут отделяться оппозиционные партии и группы, точно так, как это происходило с блоком, пришедшим к власти в результате "Революции роз". Эта "новая оппозиция" окажется в привилегированном положении, имея в активе славную победу над старым режимом и полноценные парламентские фракции. А внешним оппозиционным силам будет также сложно вписаться в новую систему, как и в 2004-07 годах. Но и в случае победы "националов" баланс сил уже никогда не станет таким, каким он был до прихода в политику Иванишвили, так что бои без правил за место под солнцем между малыми оппозиционными партиями состоятся в любом случае и при любой погоде.
Как говорят в Латинской Америке, страшно жить при переходе от однопартийной мексиканской системы к двухпартийной уругвайской, но надо что-то делать. Нужно провести утлое суденышко под белым парусом между двумя стальными гигантами, разносящими друг друга из главного калибра. Необходимо маневрировать, договариваться и, что самое главное, думать. Изредка председателю малой партии можно помечтать о том, что Саакашвили и Иванишвили сведут выборы вничью, и он, прорвавшись в парламент с мизерным количеством мандатов, превратится в хозяина положения. В белом фраке, на белом слоне он въедет в зал заседаний и, прислонясь к дверному косяку, не разжимая губ, одним движением бровей задаст вопрос всей своей жизни: "Почем спасаться будем, господа?" Жаль, что этого никогда не случится, и у безумной предвыборной гонки будет совершенно другой, не столь романтичный финал.
