Генеральная конференция ЮНЕСКО на своей 36-й сессии объявила 30 апреля Международным днем джаза.
Всемирная организация считает джаз "всеохватным процессом, фактором единения, диалога и расширения сотрудничества между людьми". Джазовый критик Ефим Барбан, автор ходившей еще в советском самиздате книги "Черная музыка, белая свобода" рассказал Радио Свобода:
– Джаз возник в результате синтеза на юге США афроамериканского фольклора, бытовой музыки европейских поселенцев и христианской церковной псалмодии. В его основе лежат блюз, рэгтайм, спиричуэлы, госпел, многие жанры популярной музыки.
По поводу этимологии слова "джаз" существует несколько гипотез. Наиболее достоверной мне представляется гипотеза, наделяющая название этого, возникшего в борделях Нового Орлеана музыкального жанра, сексуальной коннотацией. Парадоксально, но не существует общепринятого определения понятия "джаз". Вызвано это тем, что по ходу своего развития джаз многократно менял стилистический облик, обновляя свою эстетическую систему. Тем не менее, жанровая классификация джаза обычно сводится к выявлению в музыке нескольких специфических для него элементов: импровизации; особого психического напряжения, именуемого свингом; связанных с речевыми интонациями тембральных особенностей звукоизвлечения; восходящих к африканской музыке ритмоформул и вокализованной, экспрессивной фразировки.
Если говорить о форме композиции в традиционном джазе и джазовом мейнстриме, то это тема с вариациями. В наше время в джазе сосуществуют несколько стилей и направлений: диксиленд, свинг, бибоп, кул, прогрессив, фри-джаз – которые взаимно влияют друг на друга. На рубеже 60-70-х годов, популярность джаза начала резко снижаться, а его аудитория суживаться.
Вызвано это было бурной экспансией рок-музыки, сменившей джаз в молодежной субкультуре, и возникновением свободного джаза (фри-джаза, или джазового авангарда), превратившего джаз в сложное, требующее серьезной слушательской подготовки, во многом эзотерическое и элитарное искусство. Попытки вернуть редеющую аудиторию привели к значительной коммерциализации джаза, к созданию гибридных и музыкально "облегченных" квазиджазовых жанров на основе синтеза джаза с рок-музыкой, фанком, ритм-энд-блюзом, соул, поп-музыкой, этнической музыкой – тому, что получило название фьюжн (сплав). Если до 60-х годов джаз практически каждое десятилетие порождал новые стили, то последние лет сорок саморазвитие джаза застопорилось, превратив его в музейное, классическое искусство, хотя и в наше время среди джазменов немало выдающихся мастеров. Похоже, что джаз переживает сейчас кризис идентичности. Трудно предсказать, станет ли Международный день джаза фактором, стимулирующим обновление его художественной системы. Не исключено, что процесс необратим и будущее джаза, перефразируя Замятина, – это его прошлое, – говорит Ефим Барбан.
Развитие джаза в Советском Союзе было непростым – из-за политических и идеологических ограничений и запретов. В новой России джаз развивается, насколько это возможно в условиях коммерциализации музыки и господства массовой культуры. Существует ли российская джазовая школа? На этот вопрос Радио Свобода ответил московский музыкальный издатель Андрей Гаврилов:
– Если брать школу, как традицию преподавания, то – да, конечно. Если брать школу в более широком смысле, как какой-то национальный почерк в общем потоке, в общей реке джаза, то, думаю, что до сих пор – еще нет. Есть замечательные мастера, есть прекрасные солисты, есть выдающиеся композиторы, но сказать, что услышав их произведения любой слушатель в мире скажет: это, конечно же, русский джаз! – такого, я думаю, нет.
– Это связано с объективными причинами? Ведь джаз – американская музыка черных. Или это связано с какими-то особенностями развития джаза в России?
– И то, и другое. При этом замечу, что джаз теперь уже намного шире, чем музыка черных в Америке. Уже потому, что он очень успешно впитывает в себя новую импровизационную музыку. Может быть, эти музыканты, эти исполнители не готовы так уж сразу назвать себя джазменами, но то, что их музыка все больше и больше входит в джаз, то, что джаз питается такой музыкой, что он расширяется за счет этой музыки – это несомненно. Кажется, что существует бесконечная пропасть между оркестром Утесова (говорю сейчас фамилии наугад) и экспериментами Алексея Орлова, Владимира Тарасова. Тем не менее, и то, и другое сейчас мы относим к джазу.
Что же касается объективных условий, связанных со страной… Когда у нас закончилась эпоха великих бигбендов, которые так и не смогли до конца проявить своей талант, наступило затишье. Затем – вспомним 60-е годы – был творческий взрыв. Но именно потому, что это были годы изоляции и многие джазмены хотели играть так, как американцы. Очень многие этому научились. И это прекрасно. Самое удивительное, что советская школа джаза создавалась, скорее, благодаря джазовым экспериментам разных республик. Творчество Вагита Мустафы-заде, например, – это создание азербайджанского джаза без всякого сомнения, но одновременно это было обогащение советского джаза. Теперь мы этого лишены. Мне представляется, что российский джаз, российская школа джаза просто не успела вырасти. Ее еще пока нет.
– А она растет сейчас? В новых российских условиях, на ваш взгляд, джаз развивается - и как коммерческая музыка, и как творческое направление музыки?
– Учитывая, что сейчас люди перестают покупать пластинки, компакт-диски… Что бы не говорили музыканты про важность концертов или про торжество свободного распространения в интернете, пластинки, альбомы, компакт-диски безумно важны. Так что музыка вообще сейчас находится в некотором загоне. Джаз – в еще большей степени по двум причинам. Потому что составляющая его коммерческая часть радостно идет навстречу эстраде и попсе и становится музыкой фоновой. А вместе с тем продолжает развиваться новая музыка эксперимента – то, что называется новым направлением.
– В Европе джаз довольно успешно развивается в больших туристических городах – Прага, Амстердам, Париж. Как вы оцените в этом отношении джазовую сцену Москвы?
– Если посмотреть на афишу, то можно подумать, что джазовая жизнь в Москве просто бьет ключом. Много клубов, кафе, ресторанов, которые заявляют, что у них джазовые вечера, выступают джазовые музыканты. Но, с моей точки зрения, в Москве катастрофически не хватает джазовых фестивалей. По большому счету их всего два. Безумно мало! Еще Москва отличается от городов, которые вы назвали, тем, что это все-таки город-монстр. В нем проживает чуть ли не 10 процентов населения всей страны. Это идет джазу на пользу. Очень хорошая джазовая сцена в Петербурге, прекрасная – в Екатеринбурге, в Новосибирске. Это такие центры, которые тащат за собой всю остальную страну. Но в Москве некоторые процессы просто проходят намного быстрее, в Москве джаз живет. Другое дело, что в мире (и еще в большей степени – в России) намного легче пробиться коммерческому джазу, джазу для фона.
Всемирная организация считает джаз "всеохватным процессом, фактором единения, диалога и расширения сотрудничества между людьми". Джазовый критик Ефим Барбан, автор ходившей еще в советском самиздате книги "Черная музыка, белая свобода" рассказал Радио Свобода:
– Джаз возник в результате синтеза на юге США афроамериканского фольклора, бытовой музыки европейских поселенцев и христианской церковной псалмодии. В его основе лежат блюз, рэгтайм, спиричуэлы, госпел, многие жанры популярной музыки.
По поводу этимологии слова "джаз" существует несколько гипотез. Наиболее достоверной мне представляется гипотеза, наделяющая название этого, возникшего в борделях Нового Орлеана музыкального жанра, сексуальной коннотацией. Парадоксально, но не существует общепринятого определения понятия "джаз". Вызвано это тем, что по ходу своего развития джаз многократно менял стилистический облик, обновляя свою эстетическую систему. Тем не менее, жанровая классификация джаза обычно сводится к выявлению в музыке нескольких специфических для него элементов: импровизации; особого психического напряжения, именуемого свингом; связанных с речевыми интонациями тембральных особенностей звукоизвлечения; восходящих к африканской музыке ритмоформул и вокализованной, экспрессивной фразировки.
Если говорить о форме композиции в традиционном джазе и джазовом мейнстриме, то это тема с вариациями. В наше время в джазе сосуществуют несколько стилей и направлений: диксиленд, свинг, бибоп, кул, прогрессив, фри-джаз – которые взаимно влияют друг на друга. На рубеже 60-70-х годов, популярность джаза начала резко снижаться, а его аудитория суживаться.
Вызвано это было бурной экспансией рок-музыки, сменившей джаз в молодежной субкультуре, и возникновением свободного джаза (фри-джаза, или джазового авангарда), превратившего джаз в сложное, требующее серьезной слушательской подготовки, во многом эзотерическое и элитарное искусство. Попытки вернуть редеющую аудиторию привели к значительной коммерциализации джаза, к созданию гибридных и музыкально "облегченных" квазиджазовых жанров на основе синтеза джаза с рок-музыкой, фанком, ритм-энд-блюзом, соул, поп-музыкой, этнической музыкой – тому, что получило название фьюжн (сплав). Если до 60-х годов джаз практически каждое десятилетие порождал новые стили, то последние лет сорок саморазвитие джаза застопорилось, превратив его в музейное, классическое искусство, хотя и в наше время среди джазменов немало выдающихся мастеров. Похоже, что джаз переживает сейчас кризис идентичности. Трудно предсказать, станет ли Международный день джаза фактором, стимулирующим обновление его художественной системы. Не исключено, что процесс необратим и будущее джаза, перефразируя Замятина, – это его прошлое, – говорит Ефим Барбан.
Развитие джаза в Советском Союзе было непростым – из-за политических и идеологических ограничений и запретов. В новой России джаз развивается, насколько это возможно в условиях коммерциализации музыки и господства массовой культуры. Существует ли российская джазовая школа? На этот вопрос Радио Свобода ответил московский музыкальный издатель Андрей Гаврилов:
– Если брать школу, как традицию преподавания, то – да, конечно. Если брать школу в более широком смысле, как какой-то национальный почерк в общем потоке, в общей реке джаза, то, думаю, что до сих пор – еще нет. Есть замечательные мастера, есть прекрасные солисты, есть выдающиеся композиторы, но сказать, что услышав их произведения любой слушатель в мире скажет: это, конечно же, русский джаз! – такого, я думаю, нет.
– Это связано с объективными причинами? Ведь джаз – американская музыка черных. Или это связано с какими-то особенностями развития джаза в России?
– И то, и другое. При этом замечу, что джаз теперь уже намного шире, чем музыка черных в Америке. Уже потому, что он очень успешно впитывает в себя новую импровизационную музыку. Может быть, эти музыканты, эти исполнители не готовы так уж сразу назвать себя джазменами, но то, что их музыка все больше и больше входит в джаз, то, что джаз питается такой музыкой, что он расширяется за счет этой музыки – это несомненно. Кажется, что существует бесконечная пропасть между оркестром Утесова (говорю сейчас фамилии наугад) и экспериментами Алексея Орлова, Владимира Тарасова. Тем не менее, и то, и другое сейчас мы относим к джазу.
Что же касается объективных условий, связанных со страной… Когда у нас закончилась эпоха великих бигбендов, которые так и не смогли до конца проявить своей талант, наступило затишье. Затем – вспомним 60-е годы – был творческий взрыв. Но именно потому, что это были годы изоляции и многие джазмены хотели играть так, как американцы. Очень многие этому научились. И это прекрасно. Самое удивительное, что советская школа джаза создавалась, скорее, благодаря джазовым экспериментам разных республик. Творчество Вагита Мустафы-заде, например, – это создание азербайджанского джаза без всякого сомнения, но одновременно это было обогащение советского джаза. Теперь мы этого лишены. Мне представляется, что российский джаз, российская школа джаза просто не успела вырасти. Ее еще пока нет.
– А она растет сейчас? В новых российских условиях, на ваш взгляд, джаз развивается - и как коммерческая музыка, и как творческое направление музыки?
– Учитывая, что сейчас люди перестают покупать пластинки, компакт-диски… Что бы не говорили музыканты про важность концертов или про торжество свободного распространения в интернете, пластинки, альбомы, компакт-диски безумно важны. Так что музыка вообще сейчас находится в некотором загоне. Джаз – в еще большей степени по двум причинам. Потому что составляющая его коммерческая часть радостно идет навстречу эстраде и попсе и становится музыкой фоновой. А вместе с тем продолжает развиваться новая музыка эксперимента – то, что называется новым направлением.
– В Европе джаз довольно успешно развивается в больших туристических городах – Прага, Амстердам, Париж. Как вы оцените в этом отношении джазовую сцену Москвы?
– Если посмотреть на афишу, то можно подумать, что джазовая жизнь в Москве просто бьет ключом. Много клубов, кафе, ресторанов, которые заявляют, что у них джазовые вечера, выступают джазовые музыканты. Но, с моей точки зрения, в Москве катастрофически не хватает джазовых фестивалей. По большому счету их всего два. Безумно мало! Еще Москва отличается от городов, которые вы назвали, тем, что это все-таки город-монстр. В нем проживает чуть ли не 10 процентов населения всей страны. Это идет джазу на пользу. Очень хорошая джазовая сцена в Петербурге, прекрасная – в Екатеринбурге, в Новосибирске. Это такие центры, которые тащат за собой всю остальную страну. Но в Москве некоторые процессы просто проходят намного быстрее, в Москве джаз живет. Другое дело, что в мире (и еще в большей степени – в России) намного легче пробиться коммерческому джазу, джазу для фона.
