ВАШИНГТОН---13 апреля в столице Азербайджана Баку прошла представительная конференция с «говорящим» названием «Значение саммита НАТО в Чикаго: новые возможности для евроатлантического партнерства». В большинстве случаев политики и эксперты, анализируя политику Альянса на Южном Кавказе, акцентируют внимание на перспективах получения Плана действий по членству (ПДЧ) Грузией и на возможных последствиях любого решения по данной проблеме для развития российско-американских отношений. Однако при таком подходе в стороне остается общее стратегическое значение Кавказского региона для Североатлантического альянса. Об этом рассказывает политолог Сергей Маркедонов.
Говоря о политике НАТО в Закавказье, надо иметь в виду, что подходы этого военно-политического блока никогда не были застывшими и неизменными. Они развивались под воздействием множества факторов, включая не только стратегические интересы США и их европейских союзников, но и устремления самих региональных игроков.
В 1990-х годах Альянс не проявлял значительного интереса к Кавказу. Тогда в фокусе внимания блока были Балканы. Затем к широкому спектру проблем «пороховой бочки Европы» добавилось обсуждение перспектив расширения Альянса. Но после того как в 2007 году Болгария и Румыния вступили в Европейский Союз, Кавказ стал рассматриваться в качестве новой границы НАТО и всей структуры европейской безопасности. Интерес к региону также подогревался и по другим причинам. Среди самых важных можно назвать соседство с тремя крупными и амбициозными евразийскими государствами (Россией, Турцией и Ираном), многочисленные неразрешенные этнополитические конфликты, роль важного транспортного и энергетического коридора. Помимо этого в интернационализации региона оказались крайне заинтересованы сами бывшие республики советского Закавказья. У каждой из них, впрочем, была своя мотивация. Грузия и Азербайджан проиграли конфликты с сепаратистскими провинциями, их состоятельность была поставлена под вопрос. Отсюда и их интерес к НАТО, как к противовесу России. Что же касается Армении, то, оказавшись в ходе карабахского конфликта в сухопутной блокаде со стороны Турции и Азербайджана, Ереван стал рассматривать западный вектор своей политики как компенсаторный фактор. Впрочем, у Армении были и иные резоны. Ереван не желал отдавать тему НАТО на откуп Баку. Его участие в проектах Альянса должно было заставить Брюссель не делать «окончательного выбора» между двумя враждующими кавказскими республиками.
Однако в 2007-2008 гг. НАТО, реагируя на запрос на «интернационализацию», сформировала у элит кавказских республик (особенно Грузии и в меньшей степени Азербайджана) завышенные ожидания. Эти ожидания включали в себя и общую недооценку заинтересованности Брюсселя в сохранении конструктивных отношений с Москвой. И, напротив, переоценку своего возможного миротворческого потенциала НАТО. В итоге и Альянс не выполнил поставленных целей (не получилось выйти в регионе на первые роли, потеснив Россию), и Грузия потерпела серьезнейшее поражение, начиная с момента распада СССР. Блок также показал всем кавказским странам, что защищать Грузию на полях сражений он не будет. Этот сигнал был мгновенно прочитан более аккуратным и корректным Азербайджаном, усилившим многовекторность своей внешней политики.
Сегодня сами закавказские страны имеют намного меньше иллюзий, а натовские обещания становятся более осторожными. Грузии по-прежнему гарантируется членство, но не гарантируются сроки и конкретные этапы его приобретения. Интерес же НАТО по большей части диктуется другими соображениями. Во-первых, кавказские республики играют определенную роль в афганской операции. И если с Грузией и в меньшей степени Арменией акцент делается на привлечении воинских контингентов, то в ситуации с Азербайджаном на первом месте транспортная логистика. Сегодня через Азербайджан проходит почти треть всех грузов НАТО. Во-вторых, ситуация вокруг Ирана и Сирии также повышает геополитическую важность Кавказа для Альянса. Ведь «силовой сценарий» пока еще никто из повестки дня не исключил. В-третьих, как бы мы ни относились к обоснованности данной идеи, но США и их союзники видят в НАТО важный инструмент в процессе демократизации, экономического и военного реформирования стран региона. Отсюда и увязка натовских перспектив Грузии с успешными парламентскими и президентскими выборами.
Таким образом, разговоры о расширении блока больше отходят в плоскость риторики. Реальный же интерес сосредотачивается на более «приземленных» проблемах. К тому же Брюссель крайне заинтересован в самом факте вовлечения кавказских республик в различные проекты. Посредством такой кооперации НАТО легче держать руку на политическом пульсе Тбилиси, Баку и Еревана.
Говоря о политике НАТО в Закавказье, надо иметь в виду, что подходы этого военно-политического блока никогда не были застывшими и неизменными. Они развивались под воздействием множества факторов, включая не только стратегические интересы США и их европейских союзников, но и устремления самих региональных игроков.
В 1990-х годах Альянс не проявлял значительного интереса к Кавказу. Тогда в фокусе внимания блока были Балканы. Затем к широкому спектру проблем «пороховой бочки Европы» добавилось обсуждение перспектив расширения Альянса. Но после того как в 2007 году Болгария и Румыния вступили в Европейский Союз, Кавказ стал рассматриваться в качестве новой границы НАТО и всей структуры европейской безопасности. Интерес к региону также подогревался и по другим причинам. Среди самых важных можно назвать соседство с тремя крупными и амбициозными евразийскими государствами (Россией, Турцией и Ираном), многочисленные неразрешенные этнополитические конфликты, роль важного транспортного и энергетического коридора. Помимо этого в интернационализации региона оказались крайне заинтересованы сами бывшие республики советского Закавказья. У каждой из них, впрочем, была своя мотивация. Грузия и Азербайджан проиграли конфликты с сепаратистскими провинциями, их состоятельность была поставлена под вопрос. Отсюда и их интерес к НАТО, как к противовесу России. Что же касается Армении, то, оказавшись в ходе карабахского конфликта в сухопутной блокаде со стороны Турции и Азербайджана, Ереван стал рассматривать западный вектор своей политики как компенсаторный фактор. Впрочем, у Армении были и иные резоны. Ереван не желал отдавать тему НАТО на откуп Баку. Его участие в проектах Альянса должно было заставить Брюссель не делать «окончательного выбора» между двумя враждующими кавказскими республиками.
Однако в 2007-2008 гг. НАТО, реагируя на запрос на «интернационализацию», сформировала у элит кавказских республик (особенно Грузии и в меньшей степени Азербайджана) завышенные ожидания. Эти ожидания включали в себя и общую недооценку заинтересованности Брюсселя в сохранении конструктивных отношений с Москвой. И, напротив, переоценку своего возможного миротворческого потенциала НАТО. В итоге и Альянс не выполнил поставленных целей (не получилось выйти в регионе на первые роли, потеснив Россию), и Грузия потерпела серьезнейшее поражение, начиная с момента распада СССР. Блок также показал всем кавказским странам, что защищать Грузию на полях сражений он не будет. Этот сигнал был мгновенно прочитан более аккуратным и корректным Азербайджаном, усилившим многовекторность своей внешней политики.
Сегодня сами закавказские страны имеют намного меньше иллюзий, а натовские обещания становятся более осторожными. Грузии по-прежнему гарантируется членство, но не гарантируются сроки и конкретные этапы его приобретения. Интерес же НАТО по большей части диктуется другими соображениями. Во-первых, кавказские республики играют определенную роль в афганской операции. И если с Грузией и в меньшей степени Арменией акцент делается на привлечении воинских контингентов, то в ситуации с Азербайджаном на первом месте транспортная логистика. Сегодня через Азербайджан проходит почти треть всех грузов НАТО. Во-вторых, ситуация вокруг Ирана и Сирии также повышает геополитическую важность Кавказа для Альянса. Ведь «силовой сценарий» пока еще никто из повестки дня не исключил. В-третьих, как бы мы ни относились к обоснованности данной идеи, но США и их союзники видят в НАТО важный инструмент в процессе демократизации, экономического и военного реформирования стран региона. Отсюда и увязка натовских перспектив Грузии с успешными парламентскими и президентскими выборами.
Таким образом, разговоры о расширении блока больше отходят в плоскость риторики. Реальный же интерес сосредотачивается на более «приземленных» проблемах. К тому же Брюссель крайне заинтересован в самом факте вовлечения кавказских республик в различные проекты. Посредством такой кооперации НАТО легче держать руку на политическом пульсе Тбилиси, Баку и Еревана.
