ВЗГЛЯД ИЗ ВАШИНГТОНА---23 января в Сочи по инициативе Дмитрия Медведева пройдет очередной раунд трехсторонних переговоров президентов России, Азербайджана и Армении. Будет предпринята новая попытка придать динамику нагорно-карабахскому урегулированию. По словам главы Российского государства, армяно-азербайджанский конфликт является единственным противоборством на постсоветском пространстве, которое может быть урегулировано мирным путем. О том, насколько оправдан оптимизм Дмитрия Медведева, политолог Сергей Маркедонов.
Новый раунд переговоров в Сочи пройдет после перерыва, длиной в семь месяцев с момента предыдущей встречи президентов в трехстороннем формате. Тогда в Казани миротворческого чуда, о котором так долго говорили представители стран-членов Минской группы ОБСЕ, не произошло. Во многом именно это обстоятельство предопределяет отсутствие завышенных ожиданий от будущего саммита. За время, прошедшее с июня 2011 года, Ереван и Баку не стали сговорчивее и ближе друг другу. Напротив, в новогоднем обращении к нации президент Азербайджана Ильхам Алиев заявил, что его страна в прошлом году потратила более трех миллиардов американских долларов на оборонные нужды и собирается увеличить эту цифру в наступившем году. Официальные представители Армении, которые считают себя победившей стороной, не так часто выступают с воинственными призывами. Однако их понимание относительно переговорных перспектив также не претерпело существенной эволюции. К компромиссам Ереван не готов в той же степени, что и Баку.
Какие же рациональные резоны существуют для проведения сочинской встречи? Что останется в «сухом остатке» после очередной порции дипломатических заявлений о «скором прогрессе»? В первую очередь следует обратить внимание на то, что саммит в Сочи может придать определенный импульс переговорному процессу, который после казанского провала находился в состоянии «застоя». «Застой», конечно же, не означает смерть мирного процесса как такового. Однако он создает не вполне здоровую психологическую атмосферу, в которой намного легче осуществить переход к открытому конфликту. Любые переговоры, даже имитационные, дают определенные гарантии того, что ситуация не скатится к военному сценарию. Думается, что президентам, помимо собственно карабахской проблематики, в Сочи будет, что еще обсудить. В данном случае речь идет о так называемых фоновых факторах, прежде всего, нынешней ситуации вокруг Ормузского пролива и очередного витка американо-иранской конфронтации. Если данный кризис будет развиваться по негативному сценарию, то нагорно-карабахский процесс осложнится многими внешними факторами. И это также заставляет и Баку, и Ереван быть осторожными, воздерживаться от внесения своей скромной лепты в общую дестабилизацию Евразии.
Нельзя не видеть в сочинской встрече и собственный геополитический интерес Москвы. Российская роль в нагорно-карабахском процессе принципиально отличается от всего того, что Москва делает на Южном Кавказе. Во-первых, ее принимают обе стороны конфликта, а не одна из них. Во-вторых, Запад, вовлеченный в разрешение «иранской проблемы» и преодоление собственных финансово-экономических сложностей, готов к тому, чтобы первенство в переговорном процессе по Карабаху принадлежало бы Москве. В отличие от Грузии, Россия и США не рассматривают нагорно-карабахский процесс как площадку для геополитической конкуренции. Кремль в данном конкретном случае не стремится радикально перекраивать карту региона. И это вполне устраивает Госдеп и Белый дом. Таким образом, России надо не упустить контроля над мирным процессом и выйти из состояния «застоя», ставившего под сомнения дееспособность российской дипломатии. После того, как Владимир Путин и Дмитрий Медведев приняли решение «обменяться креслами», и в Баку, и в Ереване стали говорить о закате трехстороннего формата, символом которого стал главный поборник модернизации России. Сочинская встреча призвана показать: интерес к переговорному процессу Москва не потеряла. И вне зависимости от распределения кресел между представителями правящего тандема, Кремль будет продолжать свои посреднические усилия.
Возможности Москвы в мирном процессе не стоит преувеличивать. Ей нужно сохранять свои позиции и в Армении, и в Азербайджане в условиях, когда обе стороны требуют «окончательного выбора». Однако внести свою роль в успокоение «горячих голов» и укрепление самого переговорного процесса, как альтернативе скатыванию к войне, Россия в состоянии. Не будет лишним и демонстрация ее готовности к внешнеполитическому прагматизму, ибо в ожидании марта 2012 года многие политики и эксперты в Евразии и на Западе полны прогнозами по поводу радикальных геополитических разворотов Кремля. Что же касается прорывов, то без солидарной воли армянской и азербайджанской элиты они недостижимы.
Новый раунд переговоров в Сочи пройдет после перерыва, длиной в семь месяцев с момента предыдущей встречи президентов в трехстороннем формате. Тогда в Казани миротворческого чуда, о котором так долго говорили представители стран-членов Минской группы ОБСЕ, не произошло. Во многом именно это обстоятельство предопределяет отсутствие завышенных ожиданий от будущего саммита. За время, прошедшее с июня 2011 года, Ереван и Баку не стали сговорчивее и ближе друг другу. Напротив, в новогоднем обращении к нации президент Азербайджана Ильхам Алиев заявил, что его страна в прошлом году потратила более трех миллиардов американских долларов на оборонные нужды и собирается увеличить эту цифру в наступившем году. Официальные представители Армении, которые считают себя победившей стороной, не так часто выступают с воинственными призывами. Однако их понимание относительно переговорных перспектив также не претерпело существенной эволюции. К компромиссам Ереван не готов в той же степени, что и Баку.
Какие же рациональные резоны существуют для проведения сочинской встречи? Что останется в «сухом остатке» после очередной порции дипломатических заявлений о «скором прогрессе»? В первую очередь следует обратить внимание на то, что саммит в Сочи может придать определенный импульс переговорному процессу, который после казанского провала находился в состоянии «застоя». «Застой», конечно же, не означает смерть мирного процесса как такового. Однако он создает не вполне здоровую психологическую атмосферу, в которой намного легче осуществить переход к открытому конфликту. Любые переговоры, даже имитационные, дают определенные гарантии того, что ситуация не скатится к военному сценарию. Думается, что президентам, помимо собственно карабахской проблематики, в Сочи будет, что еще обсудить. В данном случае речь идет о так называемых фоновых факторах, прежде всего, нынешней ситуации вокруг Ормузского пролива и очередного витка американо-иранской конфронтации. Если данный кризис будет развиваться по негативному сценарию, то нагорно-карабахский процесс осложнится многими внешними факторами. И это также заставляет и Баку, и Ереван быть осторожными, воздерживаться от внесения своей скромной лепты в общую дестабилизацию Евразии.
Нельзя не видеть в сочинской встрече и собственный геополитический интерес Москвы. Российская роль в нагорно-карабахском процессе принципиально отличается от всего того, что Москва делает на Южном Кавказе. Во-первых, ее принимают обе стороны конфликта, а не одна из них. Во-вторых, Запад, вовлеченный в разрешение «иранской проблемы» и преодоление собственных финансово-экономических сложностей, готов к тому, чтобы первенство в переговорном процессе по Карабаху принадлежало бы Москве. В отличие от Грузии, Россия и США не рассматривают нагорно-карабахский процесс как площадку для геополитической конкуренции. Кремль в данном конкретном случае не стремится радикально перекраивать карту региона. И это вполне устраивает Госдеп и Белый дом. Таким образом, России надо не упустить контроля над мирным процессом и выйти из состояния «застоя», ставившего под сомнения дееспособность российской дипломатии. После того, как Владимир Путин и Дмитрий Медведев приняли решение «обменяться креслами», и в Баку, и в Ереване стали говорить о закате трехстороннего формата, символом которого стал главный поборник модернизации России. Сочинская встреча призвана показать: интерес к переговорному процессу Москва не потеряла. И вне зависимости от распределения кресел между представителями правящего тандема, Кремль будет продолжать свои посреднические усилия.
Возможности Москвы в мирном процессе не стоит преувеличивать. Ей нужно сохранять свои позиции и в Армении, и в Азербайджане в условиях, когда обе стороны требуют «окончательного выбора». Однако внести свою роль в успокоение «горячих голов» и укрепление самого переговорного процесса, как альтернативе скатыванию к войне, Россия в состоянии. Не будет лишним и демонстрация ее готовности к внешнеполитическому прагматизму, ибо в ожидании марта 2012 года многие политики и эксперты в Евразии и на Западе полны прогнозами по поводу радикальных геополитических разворотов Кремля. Что же касается прорывов, то без солидарной воли армянской и азербайджанской элиты они недостижимы.
