ВЗГЛЯД ИЗ ВАШИНГТОНА---Внутриполитический кризис в Южной Осетии может быть преодолен. При посредничестве России власть и оппозиция согласились на компромисс. Означает ли это, что Москва принципиально изменила свое отношение к ситуации в непризнанной республике, взяв на себя роль объективного и непредвзятого арбитра?
История президентских выборов в Южной Осетии еще не завершена. Но, похоже, одна из ее глав закончена. Политический компромисс был достигнут благодаря российскому участию. Москва взяла на себя роль гаранта соблюдения соглашений между сторонами. Участие российских представителей в переговорах по выходу из кризиса в какой-то мере смогло спасти репутацию патрона Южной Осетии. Кремль показал, что не будет выполнять функции покровителя одного лишь Кокойты, и что сохранение гражданского мира в непризнанной республике для него важнее, чем личностные пристрастия. Но означает ли это, что позиция России принципиально изменилась?
Думается, что только последующие события в Южной Осетии покажут, насколько корректировка подходов Кремля существенна и содержательна. Пока же мы можем зафиксировать несколько важных моментов. Во-первых, в ноябре-декабре 2011 года Москва снова продемонстрировала, что крайне неохотно извлекает уроки из предыдущих провалов. Казалось бы, история с абхазскими или украинскими выборами 2004-2005 годов показала, что односторонняя поддержка одного кандидата не приносит результатов. И в ходе последующих избирательных кампаний на Украине и в Абхазии Москва отказалась от своих прежних провальных ноу-хау. Но вот распространить эти уроки и на Южную Осетию кремлевские стратеги и тактики не сумели. В итоге сначала получился конфуз, а затем собственные ошибки пришлось исправлять уже по ходу игры. Таким образом, политическое планирование в России остается по-прежнему не системным, а ситуативным. Югоосетинское общество с его запросами на перемены оказалось в действительности плохо знакомо российским политикам и дипломатам. Его протестный потенциал был недооценен.
Во-вторых, Кремль показал, что готов к смягчению позиций только в том случае, если видит перед собой хорошо подготовленного и убежденного в своей правоте оппонента. Так ранее Москва поступала и в Абхазии. Думается, что не прояви югоосетинская оппозиция своих бойцовских качеств, никаких переговоров попросту не было бы. В этом плане мы можем говорить о хорошем примере общероссийского значения, который дали сторонники Аллы Джиоевой. И как только оппозиция в большой России сможет консолидировать свои ряды и собраться вокруг авторитетных лидеров, мы увидим, что конспирологическая риторика Владимира Путина и членов его команды исчезнет. Власть начнет диалог со своими оппонентами.
В-третьих, интересны технологии, которые были применены Москвой в ходе югоосетинских переговоров. Достаточно почитать текст Соглашения между властями и оппозицией, чтобы понять: здесь преобладает политическая целесообразность, а не правовые резоны. В самом деле, крайне трудно подобрать юридические аргументы в пользу отмены второго тура выборов. Ведь причиной решения Верховного суда была жалоба правящей партии «Единство» в 28 строк без какой-либо конкретики, имен и сумм, потраченных на якобы имевший место подкуп избирателей. Но представители России исходили из того, что главное – не восстановление диктатуры закона, а некоей политической «справедливости», исходя из текущего момента. Наверное, большего требовать сегодня нет никакой возможности. Просто потому, что невозможно строить отдельный демократический и правовой оазис в пустыне «суверенной демократии».
Как следствие, самая большая проблема - это дальнейшая динамика отношений между сторонниками Аллы Джиоевой и Москвой. Других союзников и покровителей оппозиционеры не знают и, похоже, знать не хотят. Но многие проблемы югоосетинской действительности, которые в ходе выборов были справедливо заклеймены, порождены не столько Кокойты, сколько путинской «вертикалью». Непраздный вопрос, как сохранить свой выбор в пользу России с трансформацией этой неэффективной модели и даже отказом от нее. Иначе появления новых кокойты совсем с другими фамилиями не избежать. Равно, как и воспроизводства кризисов, аналогичных тому, что был разрешен 9 декабря 2011 года.
История президентских выборов в Южной Осетии еще не завершена. Но, похоже, одна из ее глав закончена. Политический компромисс был достигнут благодаря российскому участию. Москва взяла на себя роль гаранта соблюдения соглашений между сторонами. Участие российских представителей в переговорах по выходу из кризиса в какой-то мере смогло спасти репутацию патрона Южной Осетии. Кремль показал, что не будет выполнять функции покровителя одного лишь Кокойты, и что сохранение гражданского мира в непризнанной республике для него важнее, чем личностные пристрастия. Но означает ли это, что позиция России принципиально изменилась?
Думается, что только последующие события в Южной Осетии покажут, насколько корректировка подходов Кремля существенна и содержательна. Пока же мы можем зафиксировать несколько важных моментов. Во-первых, в ноябре-декабре 2011 года Москва снова продемонстрировала, что крайне неохотно извлекает уроки из предыдущих провалов. Казалось бы, история с абхазскими или украинскими выборами 2004-2005 годов показала, что односторонняя поддержка одного кандидата не приносит результатов. И в ходе последующих избирательных кампаний на Украине и в Абхазии Москва отказалась от своих прежних провальных ноу-хау. Но вот распространить эти уроки и на Южную Осетию кремлевские стратеги и тактики не сумели. В итоге сначала получился конфуз, а затем собственные ошибки пришлось исправлять уже по ходу игры. Таким образом, политическое планирование в России остается по-прежнему не системным, а ситуативным. Югоосетинское общество с его запросами на перемены оказалось в действительности плохо знакомо российским политикам и дипломатам. Его протестный потенциал был недооценен.
Во-вторых, Кремль показал, что готов к смягчению позиций только в том случае, если видит перед собой хорошо подготовленного и убежденного в своей правоте оппонента. Так ранее Москва поступала и в Абхазии. Думается, что не прояви югоосетинская оппозиция своих бойцовских качеств, никаких переговоров попросту не было бы. В этом плане мы можем говорить о хорошем примере общероссийского значения, который дали сторонники Аллы Джиоевой. И как только оппозиция в большой России сможет консолидировать свои ряды и собраться вокруг авторитетных лидеров, мы увидим, что конспирологическая риторика Владимира Путина и членов его команды исчезнет. Власть начнет диалог со своими оппонентами.
В-третьих, интересны технологии, которые были применены Москвой в ходе югоосетинских переговоров. Достаточно почитать текст Соглашения между властями и оппозицией, чтобы понять: здесь преобладает политическая целесообразность, а не правовые резоны. В самом деле, крайне трудно подобрать юридические аргументы в пользу отмены второго тура выборов. Ведь причиной решения Верховного суда была жалоба правящей партии «Единство» в 28 строк без какой-либо конкретики, имен и сумм, потраченных на якобы имевший место подкуп избирателей. Но представители России исходили из того, что главное – не восстановление диктатуры закона, а некоей политической «справедливости», исходя из текущего момента. Наверное, большего требовать сегодня нет никакой возможности. Просто потому, что невозможно строить отдельный демократический и правовой оазис в пустыне «суверенной демократии».
Как следствие, самая большая проблема - это дальнейшая динамика отношений между сторонниками Аллы Джиоевой и Москвой. Других союзников и покровителей оппозиционеры не знают и, похоже, знать не хотят. Но многие проблемы югоосетинской действительности, которые в ходе выборов были справедливо заклеймены, порождены не столько Кокойты, сколько путинской «вертикалью». Непраздный вопрос, как сохранить свой выбор в пользу России с трансформацией этой неэффективной модели и даже отказом от нее. Иначе появления новых кокойты совсем с другими фамилиями не избежать. Равно, как и воспроизводства кризисов, аналогичных тому, что был разрешен 9 декабря 2011 года.
