ВЗГЛЯД ИЗ ВАШИНГТОНА---Избрать президента Южной Осетии с первой попытки не получилось. Непризнанную республику ждет второй тур выборов, который и определит победителя. Впрочем, после сюрприза от 13 ноября в виде скромного результата представителя «партии власти» и тактического успеха оппозиционного кандидата неожиданности могут продолжиться и после подведения итогов голосования. Какую политическую цель в этой игре преследует Россия? И, вообще, можно ли говорить о наличии у Москвы какой-либо определенной, хотя бы краткосрочной стратегии в отношении будущего Южной Осетии? Об этом политолог Сергей Маркедонов.
После того как выдвиженец Эдуарда Кокойты не завоевал президентское кресло в первом же туре, югоосетинскую избирательную кампанию нынешнего года стали сравнивать с абхазскими выборами семилетней давности. На первый взгляд, эти два события многое объединяет. В обоих случаях лидеры непризнанных республик пытались реализовать операцию по продвижению своих преемников при поддержке Кремля. И эти попытки оба раза оказались неудачными. Ведь как бы ни сложился второй тур в Южной Осетии, уже сегодня ясно: легкой победы команда Кокойты не одержала.
Однако на этом, пожалуй, сходства и заканчиваются. Имеющиеся различия позволяют нам лучше понять, почему роль Москвы в ситуации 2011 года не похожа на ту, что была семь лет назад. В 2004 году Кремль с энтузиазмом включился в операцию «преемник», поддержав всей мощью своего пропагандистского аппарата «правильного кандидата». Даже сам Владимир Путин не удержался от участия в этом спецпроекте. Поддержка же Анатолия Бибилова, выдвиженца Эдуарда Кокойты, осуществлялась Москвой, что называется, «без фанатизма». Орудия главного калибра не были задействованы. По крайней мере, пока. И дело ограничилось выступлениями отдельных депутатов и членов партии «Единая Россия», широко известных в узком кругу. Чем объяснить подобное?
Во-первых, тем, что в Москве в потенциал оппозиции никто всерьез не верил. Акции противников власти ранее не приводили к заметным изменениям ситуации в республике. Пытаться же анализировать более глубокие корни недовольства действующей властью Кремль не хочет. И вероятно просто не может в силу политической инерции. В ситуации с Южной Осетией Москва пыталась апробировать хорошо знакомые по Северному Кавказу подходы: главное - внешняя лояльность, а с остальным верные люди как-нибудь справятся. Но дело не только в просчетах при оценке протестных настроений. Не будем забывать, что сам Эдуард Кокойты определился со своим преемником не без долгих колебаний. В отличие от Владислава Ардзинба, который задолго до выборов поставил на Рауля Хаджимба. Фамилию Анатолия Бибилова Кокойты назвал только в сентябре 2011 года. При этом помимо Бибилова в кампании участвовали несколько «дублеров» от партии власти, такие как Алан Котаев, Георгий Кабисов и Вадим Цховребов. Это привело к тому, что некоторые башни и башенки Кремля начали играть свои собственные политтехнологические игры, вкладываясь в поддержку других кандидатов от югоосетинской партии власти.
Чего хотела Москва от кампании 2011 года? В первую очередь ухода Эдуарда Кокойты. Как говорится, мирно и по-хорошему, то есть без эксцессов и потрясений. В последние годы между югоосетинскими властями и Кремлем накопилось немало поводов для взаимного недовольства, связанного, в первую очередь, с финансовым контролем над восстановлением Южной Осетии и распределением российских бюджетных поступлений. При этом в Москве понимали, что любой победитель выборов будет следовать в фарватере российского курса. Однако, ставя такую задачу, кремлевские стратеги почему-то упустили важный нюанс, полагая, что Кокойты будет вести себя, как покорный агнец, и не сделает никаких «домашних заготовок». А заготовки тем временем были сделаны. И в виде довольно ограниченной поддержки преемнику (а зачем новоявленному генсеку югоосетинской партии «Единство» независимый от его воли президент?), и виде нескольких его дублеров. В итоге сегодня позиции Кокойты достаточно сильны. В случае успеха Бибилова, его связь с уходящим президентом может быть сильнее, чем в ситуации удачного для преемника первого тура. В случае же успеха Аллы Джиоевой, от Кокойты зависит мирная передача власти и стабильность в республике в целом. Таким образом, Москва снова, как и в аналогичных случаях на Северном Кавказе, излишне полагается на «своих людей» на местах. Вот и сегодня, желая «мирного ухода» Кокойты, она во многом поставила себя в зависимость от его действий. Все это говорит об отсутствии у Москвы внятной стратегии. Российская политика в регионе является по-прежнему реактивной. Хотелось только надеяться, что во время, оставшееся до второго тура, Кремль не начнет повторять свои абхазские ошибки семилетней давности.
После того как выдвиженец Эдуарда Кокойты не завоевал президентское кресло в первом же туре, югоосетинскую избирательную кампанию нынешнего года стали сравнивать с абхазскими выборами семилетней давности. На первый взгляд, эти два события многое объединяет. В обоих случаях лидеры непризнанных республик пытались реализовать операцию по продвижению своих преемников при поддержке Кремля. И эти попытки оба раза оказались неудачными. Ведь как бы ни сложился второй тур в Южной Осетии, уже сегодня ясно: легкой победы команда Кокойты не одержала.
Однако на этом, пожалуй, сходства и заканчиваются. Имеющиеся различия позволяют нам лучше понять, почему роль Москвы в ситуации 2011 года не похожа на ту, что была семь лет назад. В 2004 году Кремль с энтузиазмом включился в операцию «преемник», поддержав всей мощью своего пропагандистского аппарата «правильного кандидата». Даже сам Владимир Путин не удержался от участия в этом спецпроекте. Поддержка же Анатолия Бибилова, выдвиженца Эдуарда Кокойты, осуществлялась Москвой, что называется, «без фанатизма». Орудия главного калибра не были задействованы. По крайней мере, пока. И дело ограничилось выступлениями отдельных депутатов и членов партии «Единая Россия», широко известных в узком кругу. Чем объяснить подобное?
Слушать
Во-первых, тем, что в Москве в потенциал оппозиции никто всерьез не верил. Акции противников власти ранее не приводили к заметным изменениям ситуации в республике. Пытаться же анализировать более глубокие корни недовольства действующей властью Кремль не хочет. И вероятно просто не может в силу политической инерции. В ситуации с Южной Осетией Москва пыталась апробировать хорошо знакомые по Северному Кавказу подходы: главное - внешняя лояльность, а с остальным верные люди как-нибудь справятся. Но дело не только в просчетах при оценке протестных настроений. Не будем забывать, что сам Эдуард Кокойты определился со своим преемником не без долгих колебаний. В отличие от Владислава Ардзинба, который задолго до выборов поставил на Рауля Хаджимба. Фамилию Анатолия Бибилова Кокойты назвал только в сентябре 2011 года. При этом помимо Бибилова в кампании участвовали несколько «дублеров» от партии власти, такие как Алан Котаев, Георгий Кабисов и Вадим Цховребов. Это привело к тому, что некоторые башни и башенки Кремля начали играть свои собственные политтехнологические игры, вкладываясь в поддержку других кандидатов от югоосетинской партии власти.
Чего хотела Москва от кампании 2011 года? В первую очередь ухода Эдуарда Кокойты. Как говорится, мирно и по-хорошему, то есть без эксцессов и потрясений. В последние годы между югоосетинскими властями и Кремлем накопилось немало поводов для взаимного недовольства, связанного, в первую очередь, с финансовым контролем над восстановлением Южной Осетии и распределением российских бюджетных поступлений. При этом в Москве понимали, что любой победитель выборов будет следовать в фарватере российского курса. Однако, ставя такую задачу, кремлевские стратеги почему-то упустили важный нюанс, полагая, что Кокойты будет вести себя, как покорный агнец, и не сделает никаких «домашних заготовок». А заготовки тем временем были сделаны. И в виде довольно ограниченной поддержки преемнику (а зачем новоявленному генсеку югоосетинской партии «Единство» независимый от его воли президент?), и виде нескольких его дублеров. В итоге сегодня позиции Кокойты достаточно сильны. В случае успеха Бибилова, его связь с уходящим президентом может быть сильнее, чем в ситуации удачного для преемника первого тура. В случае же успеха Аллы Джиоевой, от Кокойты зависит мирная передача власти и стабильность в республике в целом. Таким образом, Москва снова, как и в аналогичных случаях на Северном Кавказе, излишне полагается на «своих людей» на местах. Вот и сегодня, желая «мирного ухода» Кокойты, она во многом поставила себя в зависимость от его действий. Все это говорит об отсутствии у Москвы внятной стратегии. Российская политика в регионе является по-прежнему реактивной. Хотелось только надеяться, что во время, оставшееся до второго тура, Кремль не начнет повторять свои абхазские ошибки семилетней давности.
