ПРАГА---На днях в Риге прошла международная конференция по проблемам НАТО, в которой принимали участие президенты Польши, Латвии, Литвы и Эстонии, главы внешнеполитических ведомств, министры внутренних дел, эксперты и политики. Темами конференции были эффективность сотрудничества Евросоюза и США, новая концепция НАТО, Ирак, Афганистан, а также влияние экономического кризиса на единство НАТО.
Сотрудник грузинской службы Радио Свобода Коба Ликликадзе, также принимавший участие в работе конференции, побеседовал с независимым аналитиком, внештатным сотрудником московского Центра Карнеги Константином фон Эггертом о том, насколько продуманную политику ведет Кремль по отношению к Грузии и следует ли ожидать изменения его стратегического вектора в ближайшие годы.
Коба Ликликадзе: Центр Карнеги в Москве готовит какие-то рекомендации для правительства России по отношению к другим странам?
Константин фон Эггерт: Насколько я понимаю, в московский центр Карнеги никаких специфических заказов от правительства на формулирование какой-то политики в отношении Грузии или Киргизии не поступало. Но все эксперты, в том числе и эксперты центра Карнеги, высказываются на эти темы. У нас готовится большой проект “Россия- 2020”. Это попытка взглянуть вперед, какой может быть Россия через десять лет. Но это делается в рамках работы центра, а не в рамках правительственного заказа.
Коба Ликликадзе: Россию часто критикуют, что у нее отсутствует единый взгляд на политику Южного Кавказа. Что в этой политике нет последовательности. Какое место занимает Кавказ в политике России?
Константин фон Эггерт: Кавказ занимает серьезное место хотя бы в силу того, что там было очень много конфликтов. В том числе и война в Грузии. Но единого взгляда пока нет. И, более того, Россия сейчас сталкивается с объективным процессом формирования национальных интересов и элит во всех трех странах Южного Кавказа. Это очень разные процессы, но они активно идут. Это уже не задний двор бывшего Советского Союза, каким этот регион являлся в середине 90-х годов. В России пока не понимают как строить политику, уже исходя из того, что сейчас в регионе представлены иранские, турецкие, американские инвесторы. Казахстан - тоже один из крупнейших инвесторов Грузии. Понимания того, как играть в этом поле, пока нет. Есть только отдельные моменты, например, российское правительство не хочет, чтобы проходил трубопровод “Набукко”, это конкурент “Южному потоку”. Но единого представления о том, что происходит в общем, нет. Нет понимания, что к власти в этих странах Южной Кавказа все чаще будут приходить люди без советского прошлого и без особого интереса к России. Пока на этот вызов ответа в Москве нет.
Коба Ликликадзе: Как вы смотрите на такой алгоритм Кремля- мы не будем разговаривать с Михаилом Саакашвили по той или иной причине, с избранным президентом Грузии, а будем разговаривать с другим президентом. Не кажется ли вам, что это косвенный призыв к гражданской войне в Грузии?
Константин фон Эггерт: Я не думаю, что гражданская война в Грузии вероятна. Это принципиальная позиция Кремля, который во многом не может отойти от позиций 2008 года. В российском общественном мнении эта война была крайне популярна и она остается популярной до сих пор. Потому что с точки зрения постсоветского менталитета, господствующего в России, это является демонстрацией силы. Это мы с вами можем считать, что это не так. Но это так в глазах людей, которые смотрят российское государственное телевидение и слушают радио. И поэтому сказать, что вы знаете, ошибочка маленькая вышла, невозможно. Образ президента Грузии в масс-медиа был создан очень конкретный и теперь изменить невозможно, потому что это будет выглядеть как шаг назад, как отступление. А отступление - это то, что российская внешняя политика очень не любит. Для России это еще и возможность сейчас не формулировать политику по отношению к Грузии. "Там есть Саакашвили, мы с ним не говорим, потому не будем об этом думать". Это возможность отложить тему, потому что сейчас ею никто особо не хочет заниматься. И не все в России и в российском политическом классе хотят о ней напоминать. Потому что тогда придется упоминать и том, что только три страны признали Абхазию и Южную Осетию. А это не то, о чем хочется ходить и кричать на каждом углу. Так что это очень удобный повод закрыть все вопросы, отложить в долгий ящик и посмотреть, что будет. Я не уверен, что какую-то другую политику следует ожидать в отношении Грузии в течение следующих двух лет.
Сотрудник грузинской службы Радио Свобода Коба Ликликадзе, также принимавший участие в работе конференции, побеседовал с независимым аналитиком, внештатным сотрудником московского Центра Карнеги Константином фон Эггертом о том, насколько продуманную политику ведет Кремль по отношению к Грузии и следует ли ожидать изменения его стратегического вектора в ближайшие годы.
Коба Ликликадзе: Центр Карнеги в Москве готовит какие-то рекомендации для правительства России по отношению к другим странам?
Константин фон Эггерт: Насколько я понимаю, в московский центр Карнеги никаких специфических заказов от правительства на формулирование какой-то политики в отношении Грузии или Киргизии не поступало. Но все эксперты, в том числе и эксперты центра Карнеги, высказываются на эти темы. У нас готовится большой проект “Россия- 2020”. Это попытка взглянуть вперед, какой может быть Россия через десять лет. Но это делается в рамках работы центра, а не в рамках правительственного заказа.
Коба Ликликадзе: Россию часто критикуют, что у нее отсутствует единый взгляд на политику Южного Кавказа. Что в этой политике нет последовательности. Какое место занимает Кавказ в политике России?
Константин фон Эггерт: Кавказ занимает серьезное место хотя бы в силу того, что там было очень много конфликтов. В том числе и война в Грузии. Но единого взгляда пока нет. И, более того, Россия сейчас сталкивается с объективным процессом формирования национальных интересов и элит во всех трех странах Южного Кавказа. Это очень разные процессы, но они активно идут. Это уже не задний двор бывшего Советского Союза, каким этот регион являлся в середине 90-х годов. В России пока не понимают как строить политику, уже исходя из того, что сейчас в регионе представлены иранские, турецкие, американские инвесторы. Казахстан - тоже один из крупнейших инвесторов Грузии. Понимания того, как играть в этом поле, пока нет. Есть только отдельные моменты, например, российское правительство не хочет, чтобы проходил трубопровод “Набукко”, это конкурент “Южному потоку”. Но единого представления о том, что происходит в общем, нет. Нет понимания, что к власти в этих странах Южной Кавказа все чаще будут приходить люди без советского прошлого и без особого интереса к России. Пока на этот вызов ответа в Москве нет.
Коба Ликликадзе: Как вы смотрите на такой алгоритм Кремля- мы не будем разговаривать с Михаилом Саакашвили по той или иной причине, с избранным президентом Грузии, а будем разговаривать с другим президентом. Не кажется ли вам, что это косвенный призыв к гражданской войне в Грузии?
Константин фон Эггерт: Я не думаю, что гражданская война в Грузии вероятна. Это принципиальная позиция Кремля, который во многом не может отойти от позиций 2008 года. В российском общественном мнении эта война была крайне популярна и она остается популярной до сих пор. Потому что с точки зрения постсоветского менталитета, господствующего в России, это является демонстрацией силы. Это мы с вами можем считать, что это не так. Но это так в глазах людей, которые смотрят российское государственное телевидение и слушают радио. И поэтому сказать, что вы знаете, ошибочка маленькая вышла, невозможно. Образ президента Грузии в масс-медиа был создан очень конкретный и теперь изменить невозможно, потому что это будет выглядеть как шаг назад, как отступление. А отступление - это то, что российская внешняя политика очень не любит. Для России это еще и возможность сейчас не формулировать политику по отношению к Грузии. "Там есть Саакашвили, мы с ним не говорим, потому не будем об этом думать". Это возможность отложить тему, потому что сейчас ею никто особо не хочет заниматься. И не все в России и в российском политическом классе хотят о ней напоминать. Потому что тогда придется упоминать и том, что только три страны признали Абхазию и Южную Осетию. А это не то, о чем хочется ходить и кричать на каждом углу. Так что это очень удобный повод закрыть все вопросы, отложить в долгий ящик и посмотреть, что будет. Я не уверен, что какую-то другую политику следует ожидать в отношении Грузии в течение следующих двух лет.
