МОСКВА -- 10-11 июня 2010 года в Абхазии с двухдневным визитом побывала делегация Международной турецкой ассоциации прав человека. И хотя данная организация не является официальной структурой Турецкой Республики и отражает всего лишь мнение «группы граждан» этой страны, к разнообразным и многоплановым контактам между частично признанной республикой и Турцией необходимо присмотреться внимательнее.
При выработке своей внутренней линии и внешней политики Анкара традиционно учитывала фактор абхазской диаспоры. Так было и в начале 1990-х годов, и во время «пятидневной войны» в августе 2008 года. И хотя Анкара не признавала (и скорее всего, не признает в обозримом будущем) независимость Абхазии, трудно не заметить, что для этого де-факто государства у Турции всегда было свое маленькое «окошко». Даже в годы блокады Абхазии со стороны России турецкие бизнесмены абхазского происхождения продолжали вести свои дела на территории непризнанной республики, не встречая никаких препятствий со стороны официальных властей. В тяжелые блокадные времена они наладили снабжение республики ГСМ, а также вывоз из Абхазии угля, леса.
Точное количество абхазов диаспоры неизвестно потому, что в проведенных в Турции переписях данные представляются не по этническому, а по религиозному принципу, либо по родному языку (за полтора века для многих потомков абхазских махаджиров таковым стал турецкий). Однако по данным различных этнографических исследований можно зафиксировать: сегодня в Турции находятся более 200 абхазско-абазинских сел, расположенных в 20 провинциях этой страны.
Внутри же самой Абхазии к представителям диаспоры сохраняется особое бережное отношение. В республиканском Законе о гражданстве четко декларируется следующий пункт: «Республика Абхазия признает право и поощряет возвращение на историческую родину проживающих за пределами Республики Абхазия соотечественников абхазской (абаза) диаспоры». И хотя «великого возвращения» не состоялось, определенный вклад в восстановление республики представители диаспоры внесли. Репатрианты получили доступ и в управленческие структуры.
И сегодня наращивание контактов с турецкими неправительственными организациями в Сухуми видится как важнейший компонент диверсифицированной внешней политики Абхазии. В кулуарах же представители абхазской власти говорят о том, что превращение Турции в сильную региональную державу, самостоятельную от курса США, повышает шансы на признание. На встречах 10-11 июня 2010 года абхазские власти выразили свою надежду на то, что открытие воздушного и морского сообщения между Абхазией и Турцией будет весьма способствовать выходу частично признанной республики из международной изоляции.
Но насколько расширение «турецкого окна» интересно для России, которая часто с излишней ревностью относится к внешнеполитическим контактам абхазских политиков и общественников? Начнем с того, что сегодня отношения России и Турции находятся на подъеме, и «абхазский вопрос» можно включать в этот благоприятный контекст. Далеко не все позиции Москвы и Анкары стопроцентно совпадают, но сам фон двусторонних контактов благоприятствует постановке многих важных вопросов для республики (в особенности касающихся гуманитарной проблематики). Во-вторых, признание Россией Абхазии уже сыграло значительную роль в эволюции настроений внутри абхазской диаспоры Турции. Сегодня они далеко не столь негативны по отношению к РФ, как это было еще в 1990-е годы. Учитывая непростые перспективы сочинской Олимпиады и общее оживление «адыгской проблемы» на Северном Кавказе, такие новые если не союзники, то попутчики могли бы быть весьма полезны для перевода непростой этнополитической проблемы в конструктивное русло. Особенно учитывая их многообразные связи с адыгскими организациями и турецкими правительственными структурами. Впрочем, для этого помимо воли нужно более высокое качество принятия и выработки политических решений.
При выработке своей внутренней линии и внешней политики Анкара традиционно учитывала фактор абхазской диаспоры. Так было и в начале 1990-х годов, и во время «пятидневной войны» в августе 2008 года. И хотя Анкара не признавала (и скорее всего, не признает в обозримом будущем) независимость Абхазии, трудно не заметить, что для этого де-факто государства у Турции всегда было свое маленькое «окошко». Даже в годы блокады Абхазии со стороны России турецкие бизнесмены абхазского происхождения продолжали вести свои дела на территории непризнанной республики, не встречая никаких препятствий со стороны официальных властей. В тяжелые блокадные времена они наладили снабжение республики ГСМ, а также вывоз из Абхазии угля, леса.
Точное количество абхазов диаспоры неизвестно потому, что в проведенных в Турции переписях данные представляются не по этническому, а по религиозному принципу, либо по родному языку (за полтора века для многих потомков абхазских махаджиров таковым стал турецкий). Однако по данным различных этнографических исследований можно зафиксировать: сегодня в Турции находятся более 200 абхазско-абазинских сел, расположенных в 20 провинциях этой страны.
Внутри же самой Абхазии к представителям диаспоры сохраняется особое бережное отношение. В республиканском Законе о гражданстве четко декларируется следующий пункт: «Республика Абхазия признает право и поощряет возвращение на историческую родину проживающих за пределами Республики Абхазия соотечественников абхазской (абаза) диаспоры». И хотя «великого возвращения» не состоялось, определенный вклад в восстановление республики представители диаспоры внесли. Репатрианты получили доступ и в управленческие структуры.
И сегодня наращивание контактов с турецкими неправительственными организациями в Сухуми видится как важнейший компонент диверсифицированной внешней политики Абхазии. В кулуарах же представители абхазской власти говорят о том, что превращение Турции в сильную региональную державу, самостоятельную от курса США, повышает шансы на признание. На встречах 10-11 июня 2010 года абхазские власти выразили свою надежду на то, что открытие воздушного и морского сообщения между Абхазией и Турцией будет весьма способствовать выходу частично признанной республики из международной изоляции.
Но насколько расширение «турецкого окна» интересно для России, которая часто с излишней ревностью относится к внешнеполитическим контактам абхазских политиков и общественников? Начнем с того, что сегодня отношения России и Турции находятся на подъеме, и «абхазский вопрос» можно включать в этот благоприятный контекст. Далеко не все позиции Москвы и Анкары стопроцентно совпадают, но сам фон двусторонних контактов благоприятствует постановке многих важных вопросов для республики (в особенности касающихся гуманитарной проблематики). Во-вторых, признание Россией Абхазии уже сыграло значительную роль в эволюции настроений внутри абхазской диаспоры Турции. Сегодня они далеко не столь негативны по отношению к РФ, как это было еще в 1990-е годы. Учитывая непростые перспективы сочинской Олимпиады и общее оживление «адыгской проблемы» на Северном Кавказе, такие новые если не союзники, то попутчики могли бы быть весьма полезны для перевода непростой этнополитической проблемы в конструктивное русло. Особенно учитывая их многообразные связи с адыгскими организациями и турецкими правительственными структурами. Впрочем, для этого помимо воли нужно более высокое качество принятия и выработки политических решений.
