Скандалу вокруг схиигумена Сергия (Николая Романова) и Среднеуральского женского монастыря, настоятелем которого он был, уже год, но новости продолжают появляться регулярно. Накануне из монастыря силой выдворяли монахинь, в середине марта в обители задержали 15 человек, еще месяцем ранее Екатеринбургская епархия подала к Среднеуральскому монастырю имущественный судебный иск. Сам экс-настоятель более трех месяцев сидит в СИЗО в Москве.
Конфликт между епархией и Николаем Романовым превратился в открытый на фоне начала пандемии коронавируса COVID-19 весной 2020 года. Священник проклял власти и церковное руководство за закрытие храмов. Позже, уже в начале лета, он призвал верующих писать заявления в правоохранительные органы о привлечении к ответственности Путина, Мишустина, Собянина, а также всех депутатов Думы и сенаторов Совета Федерации. За это Сергия лишили священства, а затем и отлучили от церкви (фактически предав анафеме, хотя в самой патриархии избегают употреблять такой термин в контексте Романова). За несколько дней до Нового года, в конце декабря ОМОН, Росгвардия и спецподразделение ФСБ "Альфа" штурмовали Среднеуральский монастырь. Сергия задержали и на самолете доставили в Москву.
Корреспондент телеканала "Настоящее время", созданного Радіо Свобода с участием "Голоса Америки". выяснял, почему именно Сергий возмутил российские власти, а также разбирался, чем этот случай похож и не похож на преследование других православных фундаменталистов и последователей новых церковных течений.
Психологическая ловушка
Религиовед, бывший главред журнала Московской патриархии Сергей Чапнин считает, что на открытый конфликт с РПЦ и светскими властями схиигумен Сергий пошел, попав в своего рода психологическую ловушку.
"Он воспринял новость о закрытии храмов через призму советских гонений. У него сразу же сработала проекция, и он расценил действия государства как такой воинствующий секуляризм, поскольку само закрытие храмов – это большая историческая травма для православных в России", – объясняет Чапнин.
По его мнению, православные фундаменталисты типа Романова в своем отрицании и обособлении от мира зашли так далеко, что перестали понимать реалии современной жизни, а поэтому могли сделать неадекватные выводы о действиях властей, которые закрыли храмы лишь на время пандемии, а не с целью религиозных гонений.
"Постмодернистская секта"
Чапнин характеризует группу сторонников схиигумена Сергия (Романова) как "секту эпохи постмодерна": поскольку их интересуют не догматические вопросы (о воплощении Христа, его природе, Святой Троице), а общественно-политические, объясняет эксперт. В проповедях Сергий говорит в основном о масонах, еврейском управлении Россией, экуменизме (движении за объединение церквей – НВ), "электронном концлагере" или царе Николае ІІ.
Здесь следует оговориться, что, как правило, религиоведы и исследователи на постсоветском пространстве не используют термин "секта". Дело в том, что в русскоязычной среде, во многом благодаря активистам из РПЦ, это слово получило четкую негативную коннотацию. Это произошло еще в 90-х, когда в постсоветских странах начали массово появляться новые религиозные организации. Тогда сторонники Московского патриархата (например, Александр Дворкин и созданный им Центр Иринея Лионского) стали активно называть все новые движения сектами, независимо от того, появились ли они в рамках христианства, православия или восточных религий. Нередко при этом использовались различного рода уничижительные эпитеты. С тех пор термин "секта" получил негативные ассоциации. Хотя изначально он был введен социологом Эрнстом Трельчем и обозначал группу, которая отделилась от официальной церкви, и не имел оценочных оттенков. В современное время религиоведы в русскоязычной среде используют вместо слова "секта" термины "новые религиозные движения" (НРД), "культ", "религиозная организация".
Харизматичные старцы
Феномен Сергия не уникален. В РПЦ и шире – в российском православии – есть немало лидеров группировок, которые можно назвать фундаменталистскими.
Чапнин объясняет: в России существует определенный запрос на религиозных харизматических лидеров, в то время как официальная церковь зациклена на формализованных ритуалах. Он приводит примеры таких духовников, как схиархимандрит Петр (Кучер) из Боголюбова монастыря (Владимирская область) или протоиерей Андрей Лемешонок из Минска, известный в России. Это особый тип представителей духовенства, которые собирают вокруг себя крупные общины, а также благодаря интернету популярны далеко за пределами своего места проживания.
Исследователь, религиозный обозреватель "Новой газеты" Александр Солдатов выделяет другую группу влиятельных священников – старцев. Это священники-монахи старшего поколения, которые известны своими духовными советами и имеют большое количество духовных чад. Среди старцев он выделяет духовника патриарха Кирилла схиархимандрита Илия (Ноздрина) (88 лет), боровского схиархимандрита Власия (Перегонцева) (86 лет), афонско-кавказского иеросхимонаха Рафаила (Берестова) (88 лет), чихачевского схиархимандрита Иоанникия (Ефименко) (78 лет), ну и самого молодого старца – Сергия (Романова) (65 лет).
Современное старчество – по большей части религиозный новодел, оно имеет слабые связи с дореволюционной традицией. Разве что валаамские старцы сохранили определенную преемственность, и то только потому, что во время сталинских гонений Валаам был под контролем Финляндии (до 1940 года).
Все старцы придерживаются более или менее схожего мировоззрения, рассказывают религиоведы: монархизм, учение о том, что скоро появится православное царство, а потом придет Антихрист, культ Ивана Грозного, Николая ІІ, Иосифа Сталина. Убежденность в том, что современное общество живет в грехе, мир охвачен злом и что существуют небольшие островки – монастыри, – где еще можно спастись, спасти свою душу.
Чапнин поясняет технологию привлечения прихожан в такие сообщества: "Сергий в лоб спрашивает приходящего к нему человека: "Хочешь спастись?" Тот, естестественно, отвечает: "Да". Ну а дальше разговоры о том, что мир лежит во зле и спастись можно только в монастыре. Таким образом старцы манипулируют людьми. И эти зомбированные люди приходят жить в монастырь и приводят с собою детей".
Радикальная реконструкция духовной жизни
В целом, по словам Солдатова, Сергий проповедовал довольно "мейнстримовые" вещи для "глубинного православия". "Имеет значение одна-единственная вещь, которой люди не встречают в повседневной церковной жизни, – живи согласно тому, что ты проповедуешь", – раскрывает секрет успеха Романова Сергей Чапнин.
Старцы не предлагают своим последователям ничего уникального: наоборот, они чувствуют тренд, запрос, объясняют эксперты. Антрополог, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Александр Панченко обращает внимание на то, что апокалиптические и конспирологические идеи довольно широко распространены не только среди православных, но и среди самых разных групп по всему миру.
Западная Украина значительно религиознее, но там не встречается такого радикального отторжения мирского, как у некоторых фундаменталистов в РоссииАлександр Солдатов
А Сергей Чапнин и Александр Солдатов объясняют природу российского православного фундаментализма, как ни парадоксально, отсутствием традиции религиозной жизни: в советское время реальная религиозная жизнь с ее традициями, преданиями, неформализованными обычаями была прервана. А период 90-х был не столько восстановлением, сколько реконструкцией религиозной жизни. Причем реконструкцией не по живой традиции, а по книгам, в которых был описан идеальный и часто недосягаемый образец. Даже если в дореволюционной России так не жили, книги содержали "идеал", который и взяли на вооружение некоторые постсоветские православные. Эксперты склонны видеть именно в этом причины распространения столь радикальных практик.
В подтверждение данной теории Солдатов приводит пример российских старообрядцев и верующих Западной Украины, у которых живая религиозная традиция не прерывалась: "Западная Украина значительно религиознее, но там не встречается такого радикального отторжения мирского, как у некоторых фундаменталистов в России".
Сидельцы, бегуны, виссарионовцы
Впрочем, в последние годы такой фундаменталистский уход от мира "в леса" и ожидание скорого конца света стремительно теряют популярность среди верующих в России. По словам Солдатова, это было в тренде в девяностые и нулевые. "Тогда люди целыми семьями продавали квартиры в Москве и Санкт-Петербурге и переезжали в Дивеево (село в Нижегородской области – НВ), где жил преподобный Серафим Саровский. В основном это были монархисты и неофиты (т.е. новообращенные в веру – НВ), – рассказывает эксперт. – Тогда были распространены псевдопророчества, составленные Мотовиловым (автор житий Серафима Саровского) и приписанные святому: как, например, то, что Антихрист не перескочит через дивеевскую канавку. Люди верили в это и переезжали туда".
Самым известным таким движением ушедших от мира были пензенские затворники или, как их еще называют, сидельцы. В октябре 2007 года группа верующих ушла в добровольный затвор (изоляцию) от внешнего мира. Недалеко от села Никольское в Пензенской области они выкопали подземелье и там жили. Они ожидали скорого конца света, назначенного на май 2008 года. За полгода в землянке умерли двое людей. К середине мая затворники вышли, их лидер был помещен в психиатрическую больницу (где, по данным на 2019 год, продолжал лечение).
Кроме группы пензенских отшельников, в двухтысячные не было каких-то известных движений религиозных фундаменталистов, столь ярко и серьезно порывающих с миром, говорят опрошенные Настоящим Временем эксперты. Антрополог Панченко подчеркивает, что никакого суицида на религиозной почве в Пензе не было (по имеющимся в открытых источниках данным, обе женщины скончались из-за недоедания, у одной из них был рак). "Это просто страшилка, современный миф, имеющий мало отношения к реальности. Случаев суицида по религиозным мотивам в современном мире известно очень мало, и, как правило, такие попытки совершаются из-за того, что на религиозных диссидентов оказывается очень серьезное внешнее давление", – считает эксперт.
Есть в современном российском православии разного рода закрытые общины, которые отошли от официальной церкви, – например, епископ Чукотский и Анадырский Диомид (Дзюбан) и его сторонники. Диомид известен тем, что, будучи епископом РПЦ, жестко раскритиковал руководство патриархии за контакты с инославными, прежде всего католиками, и перестал поминать на богослужениях московского патриарха. Диомида лишили сана в 2008 году, но он продолжил религиозную деятельность. У него есть последователи в разных регионах. Среди них и митрополит Корнилий (Радченко), ранее бывший сподвижником Диомида, но потом создавший собственную юрисдикцию "Царственная Православная Церковь Святой Руси". Также сторонником Диомида был епископ Сергий (Агеев), который вместе с последователями жил закрытой общиной в Псковской области. В прошлом году его арестовала ФСБ.
Кроме того, по словам Александра Солдатова, в девяностые и нулевые годы идеи эсхатологизма и радикального отчуждения мира недолгое время проявлялись и среди российских старообрядцев. Известно, что в Москве, например, действовала община бегунов или, как их еще называют, странников (одноименное беспоповское направление старообрядчества существовало в дореволюционной России). Они проповедовали радикальный отказ от цивилизации, однако при этом продолжали пользоваться, например, банковскими картами (чего часть православных фундаменталистов призывает не делать).
Еще одна группа радикально настроенных в смысле ухода от мира верующих – "Церковь последнего завета". Ее последователей называют виссарионовцами, по имени основателя движения – Виссариона (в миру Сергея Торопа). Это уже не православное, а синкретическое религиозное движение, одним из постулатов которого была идея экологического поселения вдали от индустриальных городов. В сентябре 2020 года Виссарион (Тороп) был задержан сотрудниками ФСБ. Его, а также пресс-секретаря общины и руководителя школы при "Церкви последнего завета" обвиняют в "психологическом насилии с целью получения дохода от религиозной деятельности" (по статье 239 Уголовного кодекса России).
Религиозные преследования
Александр Панченко считает, что происходящее сейчас в России можно назвать кампанией по преследованию религиозного инакомыслия. Помимо Свидетелей Иеговы или сайентологов, под раздачу попадают и альтернативные православные группы, которые не входят в состав РПЦ. "Им обычно вменяют либо "антисектантскую" 239 статью Уголовного кодекса РФ, либо различные формы "экстремистской" деятельности и высказываний. К реальности эти обвинения, как правило, никакого отношения не имеют, – считает антрополог. – Я специально не исследовал случай схиигумена Сергия, но полагаю, что "психологического насилия" и "нанесения вреда здоровью" там было не больше, чем в любом другом православном монастыре, и гораздо меньше, чем в обычной российской средней школе или воинской части".
Официально Сергия обвиняют в самоуправстве, воспрепятствовании богослужению, а также в склонении к самоубийству – за проповедь, в которой он спрашивал у прихожан, готовы ли они "пойти на крест за Россию", рассказывала его адвокат. Есть еще одно уголовное дело, связанное со Среднеуральским монастырем: о насилии в отношении детей. Его расследуют по статье 117 УК ("Истязание"), но обвиняемых нет – в деле говорится о "неустановленных лицах". Выросшие в монастыре молодые люди рассказывали журналистам о систематическом унижении, физическом (порках и избиениях, в том числе публичных) и психологическом насилии в монастыре и примкнувших к нему скитах.
Говоря о группах, подобной той, что примкнула к Сергию, эксперты подчеркивают, что речь идет о довольно небольшой общности людей. По оценкам Солдатова, фундаменталистски и апокалиптически настроенных верующих в среде РПЦ не так много. Если всего, по данным соцопросов и статистике посещений богослужений на Рождество и Пасху, в России постоянных прихожан церквей – около 1% населения (порядка 1,5 млн человек), то идейных радикально настроенных и активных верующих – несколько тысяч. По оценке Александра Панченко, максимум таковых может быть несколько десятков тысяч.
"Критика власти и лично Путина"
При этом эксперты подчеркивают, что РПЦ и светские власти взялись за Сергия только после выступления против них: "Гонения против Сергия начались только после критики государственной власти и лично Владимира Путина", – говорит экс-главред журнала Московской патриархии Сергей Чапнин.
Дело в том, объясняет антрополог Александр Панченко, что такие харизматические личности, как Сергий, – это всегда угроза официальной церкви. И местный епископ или митрополит терпит такого харизматика до тех пор, пока он приносит прибыль или политическую выгоду: то есть делится деньгами или через влиятельных спонсоров и духовных чад помогает "решать вопросы".
По информации Чапнина, Сергий все это делал. Религиозный обозреватель "Новой газеты" Александр Солдатов говорит, что Екатеринбургская епархия получала ежемесячно многомиллионные взносы от Сергия. И что такие платежи прекратились лишь в апреле 2020 года, с началом конфликта.
Единственный разрешенный старец
Александр Солдатов считает, что фактически ФСБ объявила войну институту старчества. Все названные им выше старцы подвергаются тем или иным репрессиям. Власия вынудили прекратить деятельность, Рафаил находится за границей, а против Иоанникия возбудили уголовное дело. И только духовник патриарха Кирилла схиархимандрит Илий (Ноздрин) свободно проповедует, участвует в избирательных кампаниях и говорит на политические темы. Как отмечает Солдатов, всегда в интересах действующей власти.
На видео – поминовение Владимира Путина на литургии в Санкт-Петербурге, на подворье Оптиной Пустыни, 2015 год. Богослужение возглавляет схиархимандрит Илий (Ноздрин):
Фактически Илий остался единственным разрешенным старцем. Сам он из клана "никодимовцев" – группы представителей духовенства РПЦ, поставленных ленинградским митрополитом Никодимом Ротовым. Ротов активно сотрудничал с КГБ и именно по этой линии в советское время отправил молодого монаха Илия Ноздрина на Афон. "Никодимовцы" занимали ключевые посты в РПЦ, самый известный представитель этого клана – патриарх Кирилл. Солдатов считает, что репрессии в отношении старцев и сохраняющаяся при этом неприкосновенность Илия – это попытка Кирилла взять под контроль институт старчества как потенциально оппозиционный и неконтролируемый центр влияния в церкви.
