Вчера заполнял какую-то квитанцию и, ставя дату, вдруг зацепился взглядом за цифру, пытаясь понять, что же она мне напоминает. Действительно, о чем дата 7 ноября может напомнить человеку, прожившему полжизни в СССР? Правильно, о красном дне календаря, празднике Великой Октябрьской социалистический революции (это пояснение для молодежи, которая, к счастью, уже не оболванена с младенчества коммунистической пропагандой и помнить советские святцы не обязана). И поразило меня не то, что я не сразу вспомнил о главном празднике «Самой Великой Страны», а то, что это воспоминание совершенно не затронуло в душе никаких струн, ну будто о дне взятия Бастилии речь шла, или о дате битвы при Гавгамелах. То есть Александра Македонского, Марата и Ленина даже я, беседовавший в детстве с соседской бабушкой, видевшей этого самого Ленина, стал воспринимать как персонажей истории очень древних веков.
Мы меняемся.
И это хорошая новость, особенно во времена, когда от новостей хорошего никто не ждет. Мы становимся лучше хотя бы потому, что уходим все дальше от тюрьмы, которой, по сути, был Советский Союз.
Когда мне пытаются возразить, что, мол, нечего безоглядно хаять совок, мол, было же и хорошее, пломбир там по 19 копеек или медицина бесплатная, я всегда задаю два вопроса. Можно ли было свободно уехать из СССР и как называется место, из которого нельзя по своей воле выбраться. Если человек честен или молод, то на первый вопрос он отвечает «нет», а на второй «тюрьма». Ели же собеседник пожилой и ничего, кроме стен своего советского барака в жизни не видел, то, как правило, начинается многочасовая дискуссия.
Ворота нашей тюрьмы открылись в 1991 году. Но мы, зеки с пожизненным сроком и семидесятилетним стажем отсидки, из этих ворот выходили с опаской и, осторожно сделав пару шагов по воле, возвращались ночевать в привычные камеры. Особенно это касалось Крыма, оставшегося в Украине этаким заповедником коммунизма. Какие шествия устраивали на 7 ноября в Симферополе размножившиеся компартии! С морем красных флагов, с портретом Сталина на палочке, с руководством Крыма, задушевно приветствующим демонстрантов, на трибуне. И трибуна устанавливалась на центральной площади столицы Крыма, да и площадь оставалась площадью Ленина. А за бронзовым истуканом Ильича на той же площади крымские власти ухаживали намного заботливей, чем за Бахчисарайским дворцом или Херсонесом.
Да о чем говорить, если даже спикером крымского парламента был коммунист Леонид Грач.
Ноябрьские демонстрации коммунистов чем-то напоминали крестный ход с хоругвями какой-то демонической религиозной секты.
Хотя, нет, скорее, странный Хеллоуин, где участникам даже нет нужды гримироваться под призраков прошлого – старость уже и так поработала над их лицами. Надел выражение коммунистической непримиримости – и готовый персонаж Дня всех святых, даже даты почти совпадают.
Я вовсе не издеваюсь над пожилыми людьми, время никого не щадит. Но вот эту самую партийную непреклонность, несгибаемость и беззаветность на лица наклеивал вовсе не возраст участников ноябрьских шествий. Плотно сжатые губы, колючий недоверчивый взгляд исподлобья, побелевшие костяшки кулаков, сжимающие древко никак не выцветающего (синтетика!) флага. И дети, которых заботливо приобщали к своей вере уже шагнувшие одной ногой в небытие наследники Ленина и Сталина. Дети в кроваво-красных галстучках на шее.
7 ноября время в Крыму, и так притормозившее относительно остальной Украины, как бы совсем останавливалось. И этот ежегодный возврат в прошлое казался вечным, как день сурка.
Но и день сурка подошел к концу. Для меня так точно, да и для многих других крымчан, оставшихся в Крыму или уехавших на материк. Я говорю не про шествия стариков с флагами, эти будут ежегодно вспоминать свою родную советскую тюрьму, пока живы. Я про осознание себя свободным.
Совсем недавно любая фраза про «День Великого Октября» звучала как упоминание про времена года: «к октябрьским», «после октябрьских». Так говорят про осень или весну. Про то, что предопределено природой, про то, что было изначально и пребудет во веки.
А теперь я на следующий день еще могу вспомнить, что вчера было 7-е, а вот, к примеру, поминки утроить по «красному дню календаря» уже не получится – ни я, ни окружающие просто не вспомнят, а кто же скончался девять дней назад?
Справка для тех, кто, к счастью, не застал СССР во всем «величии».
Октябрьский переворот (или, как его именовала официальная советская терминология, «Великая Октябрьская социалистическая революция»), то есть насильственный захват власти немногочисленной партией большевиков (РСДРПб) во главе с Лениным и Троцким, произошел в Петрограде в ночь на 25 октября 1917 года по старому стилю. 14 февраля 1918 года специальным декретом большевики упразднили юлианский календарь, принятый в России, и ввели григорианский календарь, сдвинув дату на 13 дней вперед. Таким образом, дата 25 октября стала отмечаться 7 ноября. Официально «День Великой Октябрьской социалистической революции» праздновался с 1927, когда и стал выходным днем.
В Украине этот «день» праздновался до 2000 года, в России (под разными названиями) до 2004 года. Хоть «Великая Октябрьская» стала праздноваться в ноябре, но все равно в народе этот праздник до сих пор именуют «октябрьским».
Максим Кобза, крымчанин
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: