Доступность ссылки

Крымский опыт Кремлю не помог. Как Херсон сопротивлялся российский оккупации


Мужчина снимает транспарант периода российской оккупации «Русские и украинцы — один народ, одно целое» в недавно освобожденном Херсоне, 14 ноября 2022 года
Мужчина снимает транспарант периода российской оккупации «Русские и украинцы — один народ, одно целое» в недавно освобожденном Херсоне, 14 ноября 2022 года

В 2022 году украинский город Херсон и большая часть Херсонской области более 8 месяцев находились под оккупацией российской армии. Россия, успевшая объявить захваченный город своим, была вынуждена вывести свои войска из Херсона и правобережной части Херсонской области. Теперь армия России регулярно обстреливает из реактивной артиллерии «свой» же город.

Почему Кремлю в Херсоне не помог опыт оккупации Крыма в 2014 году, и в чем оказалось основное отличие? Почему жители Херсона и области продолжали протестовать против оккупации, даже на фоне развязанного в захваченном городе террора? А также – какие уроки из событий в Херсоне могут для себя вынести те, кто давно сотрудничает с российскими властями в Крыму? Об этом – в интервью заместителя Института ближневосточных исследований Сергея Данилова проекту Крым.Реалии.

– Как живет город сейчас?

– Очень тяжело живется. Город под постоянными обстрелами. Причем, если в первые недели после освобождения эти обстрелы не были настолько массовыми, и ограничивались отдельными районами города, например, ближайшими к Днепру ХБК (Херсонский хлопчатобумажный комбинат – КР), Антоновке, Киндийке, то сейчас обстреливается практически весь город. Причем из РСЗО, из крупного калибра. С жертвами, разрушениями, пожарами. Я удивлен, насколько удалось в значительной части города восстановить энергоснабжение, и даже теплоснабжение. Так как были мысли о том, что это будет практически невозможно сделать, но это было сделано. Гуманитарная ситуация остается «на грани», магазины там уже открыты, в частности сетевые, супермаркеты, растет количество аптек, частично возвращается бизнес. На следующий день после освобождения вышли маршрутки на свои маршруты. Это какая не убиваемая сущность – маршрутки.

Сергей Данилов, заместитель Института ближневосточных исследований (Киев)
Сергей Данилов, заместитель Института ближневосточных исследований (Киев)

«Твоя жизнь уменьшается до размеров квартиры»

Какие настроения в городе сейчас? Что говорят люди? Сравнивают ли и как сравнивают эти периоды своей жизни – в оккупации и после освобождения?

– Есть большая разница. Сейчас ты свободен, ты можешь ходить по улице и не бояться, что тебя похитят, будут пытать или вывезут. А сейчас ты можешь выехать, и много кто пользуется этой возможностью – выехать наконец-то, увидеться с родными, друзьями, просто побыть какое-то время в безопасном месте. У меня есть знакомые и друзья, которые несмотря на обстрелы вернулись и продолжают сейчас жить в Херсоне. Нужно понимать: как сказал мой знакомый, бывший голова одной из громад под самым городом Херсон, «оккупация – это тяжелая болезнь». Город изнасилован.

Город оказался очень сильным, сплоченным. Но одновременно он опустошен

Представьте себе эту атмосферу, когда другой мой знакомый за 8-9 месяцев четыре раза выезжал за свой район одноэтажной застройки куда-то дальше. В центр, например, или в другие районы города. Твоя жизнь уменьшается до размеров квартиры, или дома, двора или соседей. Ты не просто ограничен в передвижении за границы Херсона, ты сознательно идешь на самоизоляцию для того, чтобы уменьшить для себя риски. Много людей, которые жили в постоянном страхе. Они за эти месяцы привыкли спать так, чтобы прислушиваться к шагам за дверью. Прислушиваться к машинам – тяжелая техника это едет, или тигр с «зеткой» за тобой. Это не могло не наложить отпечатка. И после освобождения, эйфории, того «фестиваля», который происходил в Херсоне, настают будни и посттравматический синдром, который не завершен – накладывается стресс от следующих обстрелов.

Город оказался очень сильным, сплоченным. Но одновременно он опустошен. Даже если не было обстрелов, и он оставался целым, он стал серым. Люди сильно постарели. Друзья, с которыми мы встречались и праздновали освобождение Херсона – ты видишь, как человек 5 лет жизни потерял за это время. Реабилитация займет определенное время. Срок оккупации умножайте на два или на три в лучшем случае для того, чтобы люди реабилитировались.

– Есть ли понимание, что делать, как именно реабилитировать таких людей, есть ли такие программы? У Украины же должен быть этот опыт, или нет?

Время лечит, свобода лечит. Поэтому люди меняют место, выезжают. Кто-то принципиально остается

– Опыт есть, это очевидно, но представьте себе от 70 до 100 тысяч человек, которые все время прожили в оккупации. Еще 70-100 тысяч, которые прожили по полгода и смогли летом выехать. Такого количества специалистов, такого объема программ не существует просто ни в мире, ни в Украине, нигде. Даже если существуют методические наработки, как это делать в принципе, ты не подготовишь столько людей. Время лечит, свобода лечит. Поэтому люди меняют место, выезжают. Кто-то принципиально остается. У меня есть сомнения в том, что такие реабилитационные программы возможны. Наилучшее лечение базовое – это ощущение безопасности. После этого можно будет говорить о каких-то дальнейших шагах по преодолению этих травм. А этого сейчас нет.

Об идеологическом аспекте хочу спросить, как это все выглядит с точки зрения России. Пока Херсон был под российской оккупацией, российское руководство объявило этот город своим. Вписало его в свою конституцию. Сейчас получается так, что они сами же обстреливают «свой» город, который провозгласили своим.

– Да

Как это объясняется вообще? Возможно, вы следите за тем, что пишут российские СМИ?

– Да, конечно. Я очень внимательно слежу как раз за российским сегментом, в частности за теми пропагандистскими ресурсами, которые сейчас работают на левом берегу Днепра [части Херсонской области, оккупированной Россией]. Я за ними слежу ежедневно. Они подают это как удары по военным объектам. Все очень просто. Если обстрелы жилых кварталов – значит, там были «нацисты». Вот и все.

«Коллаборанты поверили в лозунг «Россия навсегда»

Давайте поговорим о лицах, обвиняемых в коллаборационизме. Кто-то из них действовал публично, и мы наблюдали за этой деятельностью. Не все дожили до освобождения Херсона, не все дождались ВСУ в Херсоне. Но кто-то из таких остался в этом городе. Как много таких, и возможно есть какие-то мысли о том, на что они могли надеяться? Может быть, на то, что их не будут привлекать к ответственности, на гуманность украинского правосудия?

– Разные категории остались, и с разной мотивацией соответственно. Нет общей картины. Часть – это люди без фантазии, они поверили [в лозунги] «Россия навсегда», и до конца…

Насколько вообще было распространено это явление на Херсонщине?

Без перехода институций, пожарных, полиции, СБУ, налоговой, прокуратуры, коммунальных служб оккупацию приходится тянуть самому

– Коллаборантов было найти очень тяжело. Кроме нескольких «обычных подозреваемых», по аналогии с английским «usual suspects», найти было очень тяжело. В этом была страшная проблема, это повысило цену оккупации. И это сделало ее значительно менее эффективной, нежели они планировали. Без перехода целых институций, пожарных, полиции, СБУ, налоговой, прокуратуры, коммунальных служб городских – без этого оккупацию приходится тянуть самому. Везти людей, или где-то их искать, привозить. В результате у них это все провалилось, и пошли маргиналы. Настоящие маргиналы. Например, «Утя», известный в Скадовске – это меняла, мошенник, бандит и головорез с плохой репутацией даже среди пророссийских кругов. И было много таких «уть».

Вторая категория – это «вечно вторые», или представители маргинальных политических партий, которые не имели шансов пройти, постоянно баллотировались. Третий, или даже четвертый какой-то эшелон местного политикума. Те, кто был обижен, кто не прошел конкурс на директора школы, музея, какого-либо учреждения. Либо те, кто был за коррупцию отстранен от должности. Вот такие категории. В результате коллаборантов было мало, из публичных прямых голов громад – это только один, [Сергей] Белик в Лазурном. А, ну и в Новотроицком еще был голова, которого назначили на другую [территорию]. Есть сегмент «серый», то есть они по факту сотрудничали [c россиянами], помогали размещаться, давали информацию и все остальное, но либо смогли остаться в тени без должности, либо им должность не доверили.

Ну и среди тех, кто не уехал с правого берега, были люди, которые потерялись. Например, кто-то употреблял алкоголь и упустил момент, когда российские войска отступили. Есть такие российские солдаты, и есть такие коллаборанты, которые, чувствуя конец своей российской карьеры, употребляли алкоголь в таких количествах и такое количество времени, что однажды проснулись, вышли на улицу и застали украинский флаг и «Червону калыну». Это не анекдот, это реальные случаи, которые люди мне рассказывали. Часть надеялась откупиться, часть не считала, что они что-то такое сделали особенное. Им казалось, что они скажут, что ничего не делали, и им ничего не будет. Есть часть, которая, зная опыт люстрации, или выборочность украинской правоохранительной или судебной системы, рассчитывали «пропетлять». То есть разные категории, с разными мотивациями и треками присутствия в этих категориях.

Президент России Владимир Путин (в центре), Денис Пушилин (слева) и Владимир Сальдо (справа), назначенные Кремлем руководители Донецкой и Херсонской областей, на концерте, посвященном объявленной аннексии оккупированных Россией территорий четырех областей Украины. Москва, Россия, 30 сентября 2022 года
Президент России Владимир Путин (в центре), Денис Пушилин (слева) и Владимир Сальдо (справа), назначенные Кремлем руководители Донецкой и Херсонской областей, на концерте, посвященном объявленной аннексии оккупированных Россией территорий четырех областей Украины. Москва, Россия, 30 сентября 2022 года

Как активно работают правоохранительные органы в Херсонской области? Следите ли вы за такими делами?

В глазах людей любые, и тем более дружественные контакты с оккупантами воспринимаются как предательство

– По моему впечатлению, те, на кого точно есть материал, люди, которые принимали участие в организации так называемого референдума, организации агитационных мероприятий, те, которые пошли в органы власти, особенно в силовой блок – тех задерживают. Но есть «серый» сегмент, где громада считает, что эти люди коллаборанты. И они не хотят с ними жить в одном селе после этого, или городе. Но это огромная работа – собрать доказательную базу для суда. Или их действия не попадают под Уголовный кодекс. В одном из населенных пунктов, рассказывают, есть ресторан. Владелец вроде наш, но он подружился и постоянно накрывал столы и предоставлял услуги российским десантникам, которые там стояли. Они ему хорошо платили, давали большие чаевые, и так далее. Теперь люди на него показывают пальцем и требуют справедливости, справедливого наказания. А Служба безопасности и Нацполиция говорят: «А по какой статье?». То, что его ресторан, кафе или бар работал, это не нарушение законодательства. Но в глазах людей любые, и тем более дружественные контакты с оккупантами воспринимаются как предательство. И что здесь делать, мне сложно сказать. Я боюсь, что будут самосуды.

«Один из уроков для Крыма – это поддержка горизонтальных связей»

Как сказал в интервью телеканалам TF1 і LCI Президент Украины Владимир Зеленский, в украинском обществе есть ожидание деоккупации Крымского полуострова. Какой урок, возможно, для тех, кто сотрудничает с российской властью в Крыму, есть в событиях, которые произошли и происходят в Херсонской области?

Давление будет, количество людей, которые будут показывать пальцем, требовать от власти наказания коллаборантов, довольно значительно

– Во-первых, наказание будет. Так или иначе, рано или поздно, несмотря на объем материалов и доказательной базы. Давление будет, количество людей, которые будут показывать пальцем, требовать от власти наказания коллаборантов, оно довольно значительно. Даже если в Крыму их будет меньше, желающих помочь СБУ или Нацполиции с материалом найдется более чем достаточно. И тех, кто принимал участие в репрессиях, или в чем-то еще, очень скоро сделают известными их же соседи. Второй вывод – на Херсонщине очень сильно проявили себя горизонтальные связи, сеть солидарности. И признаки этого есть в Крыму. Мне сложно оценить, насколько солидарность, групповая солидарность будет работать. Я надеюсь, что будет. Для этого нужно больше материала, у меня его недостаточно сейчас по Крыму. У нас была дискуссия в Укринформе, где я с коллегами, которые пережили оккупацию, поставили одним из дискуссионных вопрос «Можно ли доверять соседу?» И вывод парадоксальный: можно, и даже нужно. Потому что без этого громада, общество под оккупацией не выживет. Хотя все усилия россиян были направлены именно на разрушение солидарности, разрушение доверия, на то, чтобы был страх. И один из уроков для Крыма – это поддержка горизонтальных связей, культуры диалога и взаимной поддержки. Признаки этого есть. Я знаю, все-таки продолжаю следить за процессами в крымском обществе. Но насколько действенными и мощными они будут – вопрос, и у меня пока нет ответа.

– Еще об отличиях того, что мы видели на Херсонщине вначале оккупации. Мы видели большие проукраинские демонстрации, что массовка, которую пытались завезти из Крыма, не срабатывала. В то же время мы можем вспомнить события в Крыму, где также вначале российской оккупации были украинские демонстрации, пытались их проводить, но уже тогда начали похищать людей. Вот в чем была разница, возможно, люди, которые живут в Херсонской области, уже знали о ситуации в Крыму, знали, чего ждать от оккупации? Почему в Херсоне мы увидели сильное и мощное сопротивление?

– Херсонское сопротивление войдет в мировые анналы истории, это бесспорно. Когда люди сознательно ограничивали свои контакты с оккупантами, когда пенсионерки отказывались брать 10 тысяч рублей, даже пребывая в бедственном положении. Без этого, без этой солидарности и однозначного ответа «нет» оккупации, не были бы возможны эти митинги, ни борьба граффити, борьба за публичное пространство. Которые были и после того, как начали стрелять и похищать, и более массово, чем в Крыму. В Крыму это все-таки были единичные случаи, десятки случаев, а на Херсонщине с первых дней оккупации это сотни и тысячи – убитых, запытанных, или тех, кого просто прогнали через эту репрессивную систему. Отличий очень много. Одно из них – это 8 лет. 8 лет свободы и тех перемен, которые произошли в Украине после Революции достоинства. И тот путь, который не прошел Крым вместе с нами всеми за эти 8 лет.

Если сравнить Херсонщину 2014 года и год назад – это бесспорно очень большие перемены

Я до 2014 года в Херсонской области почти не бывал. Эпизодически бывал в Геническе, Новоалексеевке и самом Херсоне, а также мы работали в Крыму. И если сравнить Херсонщину 2014 года и год назад – это бесспорно очень большие перемены. И ощущение достоинства, свободы, и отстаивание прав – много параметров, которые показали и привлекательность украинского пути, и смену идентичностей, и готовность к солидарности и взаимодействию, умение доверять друг другу. Здесь отличие очевидно будет, есть, и этот путь еще необходимо будет пройти, его невозможно перепрыгнуть. Невозможно из точки А в точку Б переместиться, нужно пройти все промежуточные этапы. Ну, и мы никуда не денемся от того, что в Крыму на самом деле поддержка оккупации какая-то была. Пусть она была на уровне 20%. Никаких ни 40, ни 50, ни 60 не было, но 20, максимум 30% тех, для кого российская идентичность определяющая, в Крыму были, и, соответственно, там и остались. В Крыму же какая ситуация была – два меньшинства с украинским и российским вектором, и «болото», средняя масса, которая очень цинично и прагматично, рационально рассматривала ситуацию – где больше денег.

Заместитель Института ближневосточных исследований Сергей Данилов (слева) и ведущий Крым.Реалии Сергей Мокрушин
Заместитель Института ближневосточных исследований Сергей Данилов (слева) и ведущий Крым.Реалии Сергей Мокрушин

Но Россия пыталась использовать в Херсонской области крымский опыт 2014 года?

– Именно так. Они не просто пытались – они шли, полностью рассчитывая…

То есть не было понимания, что ситуация иная на Херсонщине?

– У меня есть десятки свидетельств очевидцев, которые рассказывали, как ФСБшники, росгвардейцы, военные постарше званием, не солдаты – они рассчитывали на цветы, на фанфары, аплодисменты и слова благодарности за «освобождение».

Наверное, было сложно им воспринимать реальность?

– У них был очень сильный когнитивный диссонанс. Олег Батурин, журналист из Каховки, рассказывал, как его пытают в здании администрации, а на улице идет митинг. И этот ФСБшник открывает окно, а там «Слава Україні!». А тот: «Да что ж такое, мы же пришли освобождать, а тут такое».

«Россияне пытались засеять деньгами, и так купить лояльность»

Что в административном плане происходило? Удалось ли россиянам применить крымский опыт как-то на оккупированной Херсонщине? В Херсоне создавалась оккупационная администрация, военные администрации. С ними активно коммуницировали Сергей Аксенов, Марат Хуснуллин и другие. Чем они там занимались?

Начали формировать администрацию в мае, потом еще 4 месяца они пробовали, потому что не было людей, их завозили из России

– Они пытались организовать администрацию. Большую часть времени они потратили на то, чтобы именно организоваться. Наладить хотя бы какие-то гражданские процессы, взять под контроль ситуацию, создать коллективы. Практически все 8-9 месяцев. Они начали формировать администрацию в мае, потом еще 4 месяца они пробовали сформироваться, потому что не было людей, их завозили из России. Где-то с середины лета от [попытки] покорения они перешли к покупке лояльности. Мол, «мы понимаем, что вы нас не любите, но мы вам подачками рот закроем». Выплаты были за что угодно. Пенсии, социальные выплаты, эти 10 тысяч приснопамятных рублей.

И за получение российского паспорта?

– И за паспорт, и за то, что ребенок в школу пошел, они придумывали. Они пытались засеять деньгами, и так купить лояльность. С середины лета занимались организацией учебного процесса в средней школе с известным результатом. Еще чем занимались – молодежная политика. Организация обменов, конкурсов, оздоровительных поездок. Вот, собственно, и все, что они делали.

Люди идут по улице рядом с транспарантом с надписью «Выбор сделан. Херсон — это Россия» накануне освобождение города украинскими войсками, 31 октября 2022 года
Люди идут по улице рядом с транспарантом с надписью «Выбор сделан. Херсон — это Россия» накануне освобождение города украинскими войсками, 31 октября 2022 года

«Каждый из оккупантов получал какую-то территорию «на кормление»

А вывоз зерна, сельхозтехники – это происходило как-то стихийно, или это тоже было организовано при участии российских чиновников, или подконтрольных Кремлю чиновников из Крыма?

– Там разные сценарии. Первый – грабило просто то подразделение российской армии, которое там стоит. В зависимости от чина, доступа к транспорту, логистической инфраструктуре, наличия контактов в Крыму или Краснодарском крае, в зависимости от иерархии каждый грабил то, что видел. Что-то грабил Ниметуллаев (бывший глава Генической РГА, который до полномасштабного вторжения находился в аннексированном Крыму – КР). Как он говорил, возвращал свое у Альберта Черепахи (бизнесмен и депутат Херсонского облсовета – КР). Потом он получил по рукам, и Альберта Черепаху перестали грабить. Интересный факт, кстати. Сейчас Альберт Черепаха позиционирует себя как патриот Украины. Далее – конкуренция между армией и ФСБ, кто из них в данном конкретном секторе сильнее. Они, насколько я понимаю, поделили оккупированную часть Херсонщины на какие-то зоны: где-то ФСБшники грабят, где-то армия.

Каждый получал какую-то территорию «на кормление». Как было в средневековой России, при каком-нибудь Иване Грозном, и они с этого кормились. И там, в зависимости от того, как они договаривались…

Что значит «кормились»? Это какое-то бытовое мародерство, они грабили дома, или как это выглядело?

Большинство фермеров на самом деле не пошло на сотрудничество, и оказывали пассивное или активное сопротивление

– Ну, отжимали территорию. Сценарии очень разные. Большинство фермеров на самом деле не пошло на сотрудничество, и оказывали пассивное или активное сопротивление. Те, на кого донесли, их хозяйства полностью грабили. Те, кто сидел потише, какое-то время мог «пропетлять», их грабили по-другому. Например, они продавали зерно прошлогоднего урожая в 3-4 раза дешевле, чем оно было на рынке. А какое-то подразделение, которое заехало, оно просто отжимало квартиры, машины, золото, деньги. Похищали фермеров за выкуп, и вымогали до миллиона долларов. Или предпринимателей каких-то похищали. Такое было до середины лета, откровенный бандитизм. Потом это немного угасло.

Продажа на рынках Крыма овощей из оккупированной Херсонской области, 24 мая 2022 года
Продажа на рынках Крыма овощей из оккупированной Херсонской области, 24 мая 2022 года

– Насколько всеобъемлющим был процесс вывоза всего из Херсонской области? Мы ранее рассказывали о ситуации и с Херсонским областным художественным музеем, почти всю коллекцию которого вывезли в Симферополь. Мы знаем о Краеведческом музее, знаем о предприятиях. Насколько всеобъемлющим был этот процесс вывоза?

Где-то с середины лета в Джанкое начал работать огромный рынок, где продавалось все: от зерна фурами до унитазов

– По некоторым случаям, к счастью, не подтвердилась информация. Какое-то медицинское оборудование осталось, например, в онкодиспансере. Хотя даже я писал, что его вывезли. Прошу прощения, это была ошибка – часть все-таки осталась. А так – все очень контекстуально: где смогли организовать транспорт и логистику, [найти] куда продать – там вывезли. Где руки не дошли, забыли, не смогли организовать, обеспечить транспортом людей, чтобы вывезти – там осталось.

Я знаю, что где-то с середины лета в Джанкое начал работать огромный рынок, где продавалось все: от зерна фурами до унитазов и каких-то сервизов, телефонов, бытовых вещей, бытовой техники. Все эти рассказы про унитазы – это правда, мои друзья сами видели, как они их грузили в Херсоне перед тем, как убежать. Это все продавалось, в частности в Джанкое. Средневековый базар в прямом смысле: какой-нибудь 13 век, армия пошла в поход, по дороге что-то там награбила, и после этого выставила это все на продажу, от рядового до генерала.

– Это пользовалось спросом? Потому что мы знаем, что херсонские продукты в Крыму хвалили.

– Пользовалось огромным спросом, потому что все это продавалось с большим дисконтом. И летний поток фур из Краснодарского края на Крым, это были фуры из Северного Кавказа, ехали закупаться на этот базар. А продукты питания – бесспорно пользовались спросом. Кстати, есть у меня друзья и в Керчи, и в Феодосии, которые наши, украинские патриоты, которые покупали украинские продукты, потому что это для них – как глоток настоящей жизни. Ну и известно, что в России… Одно из тотальных впечатлений на освобожденных землях от российских продуктов питания – что они очень низкого качества, ими невозможно питаться, в отличие от, даже плохеньких, наших.

«Сейчас рано говорить о масштабах убитых и погибших от пыток»

Давайте поговорим о, наверное, самых тяжелых и невосполнимых потерях. О людских потерях. Есть ли какое-то понимание, сколько жизней забрала российская оккупация Херсона и правобережной части Херсонской области?

– Да, это страшная тема. Нет, у меня такого понимания нет. Я думаю, что эксгумации будут продолжаться, это во-первых. Во-вторых, я точно знаю о телах, которые после пыток просто выбросили в Днепр, это не единичные случаи. И мне кажется, что сейчас рано говорить о масштабах убитых и погибших от пыток.

Будет ли ответственность для тех, кто это сделал? Верите ли вы в это? Мы уже имеем почти 9 лет оккупации Крыма, и пока что ответственность – о ней говорят больше в теоретическом разрезе.

– Все в руках Вооруженных сил Украины. Если мы победим, ответственность будет. Даже если кого-то не достанет рука украинского правосудия, судьба России после этого будет такой, что они почувствуют на себе последствия своих действий.

Обсуждают ли в Херсоне будущее? Понятно, что очень сложное время, опасность существует каждый день, ежедневные обстрелы. Но город освобожден, и обсуждают ли херсонцы какую-то визию будущего, что делать, когда будет мир?

Справедливость – это главное требование, как в отношении коллаборантов, так и справедливое управление после освобождения

– Обсуждают. Собираются и экспертные сообщества, и я принимал участие в некоторых таких обсуждениях, и люди обсуждают между собой. Но горизонты планирования очень маленькие, будем откровенны. Условно говоря, это 2-3 месяца до конца зимы. Пережить зиму и увидеть безопасность. Это довольно массовое явление, когда наш горизонт содержательного планирования очень сократился. У нас нет визии дальше. А обсуждение сейчас ведется вокруг слова «справедливость». Справедливость – это главное требование, как в отношении коллаборантов различных сортов, чтобы было для них наказание, так и справедливое управление после освобождения. Запрос на это очень большой. И есть запрос на появление новых людей, социальные лифты, чтобы пришли люди, к которым больше доверия, больше представлений о том, что они на что-то способны. Хотя я очень боюсь новых линий раздела, и очень боюсь этого состояния, в котором вся Украина, и, в частности Херсонщина, этой зависимости от гуманитарной помощи, новой выученной беспомощности…

И это для Херсонщины, которая раньше всех кормила…

– Да, да, да… На самом деле поля заминированы… Хотя в селах бывает по-разному. Есть совершенно целые, слава богу. Есть уничтоженные почти «в ноль». И человеческие потери, выезд людей… Кроме смертей еще и выезд людей – это огромная проблема. Что обсуждают? Справедливое распределение благ, справедливое наказание, перспективы восстановления. Как мы будем жить, обустраиваться. Как восстановить это все. Вот это обсуждают.

СПРАВКА: Российское полномасштабное военное вторжение в Украину продолжается с утра 24 февраля. Российские войска наносят авиаудары по ключевым объектам военной и гражданской инфраструктуры, разрушая аэродромы, воинские части, нефтебазы, заправки, церкви, школы и больницы. Обстрелы жилых районов ведутся с использованием артиллерии, реактивных систем залпового огня и баллистических ракет.

Россия отрицает, что ведет против Украины захватническую войну на ее территории и называет это «специальной операцией», которая имеет целью «демилитаризацию и денацификацию».

Ряд западных стран, включая США и страны ЕС, ужесточил санкции в отношении России и осудили российское неспровоцированное широкомасштабное вторжение и российские военные действия в Украине.

***

Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://d35yeetkgl59lf.cloudfront.net/ следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VP.

FACEBOOK КОММЕНТАРИИ:

XS
SM
MD
LG