18-20 мая 1944 года в ходе спецоперации НКВД-НКГБ из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и Урал были депортированы все крымские татары (по официальным данным – 194 111 человек). В 2004-2011 годах Специальная комиссия Курултая проводила общенародную акцию «Унутма» («Помни»), во время которой собрала около 950 воспоминаний очевидцев депортации. Крым.Реалии публикуют уникальные свидетельства из этих архивов.
Я, Левае Арсланова (девичья фамилия Асанова), крымская татарка, родилась в 1933 году в деревне Верхний Керменчик Куйбышевского района (с 1945 года Высокое Бахчисарайского района – КР) Крымской АССР. Я являюсь свидетелем тотальной депортации крымскотатарского народа в 1944 году, осуществленной сталинским коммунистическим режимом бывшего СССР.
18 мая 1944 года в ходе спецоперации войск НКВД меня, маму Земине Асанову (1914 г.р.), сестренку Сефае Асанову (1936 г.р.), дядю Эннана Османова (1916 г.р.), его жену Мусемму Эннанову (1918 г.р.) и их сына Линавера Эннанова (1937 г.р.) насильно выслали с территории Крыма. В бортовые машины были погружены по несколько семей, которые привезли на железнодорожный путь в городе Бахчисарай. Нас погрузили в товарные вагоны как скот и повезли в сторону Урала. Было очень тяжело, все плакали. И все это без каких-либо объяснений. Дали нам 15 минут на сборы.
В то время я училась в четвертом классе татарской школы. У нас была лошадь, корова, дом двухэтажный, двор большой, огород на окраине деревни. У мамы была швейная машинка, патефон, папина скрипка. За политические песни папу Асана Меметова взяли в трудовую армию. Так как мы жили лучше, чем другие, к нам за помощью и продуктами ночью приходили партизаны, и мы оказывали им помощь. У нас в доме находилась моя учительница, которая передавала партизанам секретные сведения.
Солдаты у нас сидели втроем, что-то нам говорили, о чем-то предупреждали. Но мы их не поняли, потому что не знали русского языка
Дядя приехал с армии раненый с двумя солдатами 15 мая 1944 года. Они у нас сидели втроем, что-то нам говорили, о чем-то предупреждали. Но мы их не поняли, потому что не знали русского языка. А утром рано постучали в дверь два солдата и сказали, чтобы мы приготовились за 15 минут и брали еду на 3 дня. Никаких документов мы с собой не успели взять.
Во время пути следования поезда умерла бабушка 85 лет, на остановке под кустом ее похоронили, а через год умер дедушка 90 лет (оба родители моего отца).
Нас привезли через несколько дней в город Кострому. Потом погрузили на баржу на реке Кострома. Когда все сошли, нас разделили на три группы. Одну группу отправили в Марийскую АССР, нас – в поселок Ужуга Кологривского района, а третью группу – в поселок Понгу.
Нас боялись и домой не пускали, а когда поняли, что мы трудолюбивый народ, то приглашали копать картошку и помогать по хозяйству
Нашу группу расселили в школе на втором этаже. Мы попросились отдельно, и нас – четыре семьи – поселили в конюшне с конюхом. В других деревнях нас боялись и домой не пускали, а когда поняли, что мы трудолюбивый народ, то приглашали копать картошку и помогать по хозяйству. Никакой помощи мы от государства не получали, только в лесу собирали малину, чернику и меняли их на продукты и картошку. Мама работала на лесозаготовке, а я собирала ветки и кору деревьев для шалаша, чтобы было где ночевать. Летом жарко было, жили в лесу, где работала мама.
Потом наш дядя прислал нам вызов с Узбекистана. Мама, я и сестренка уехали в Узбекистан, в город Шахрихан Андижанской области. Меня оформили в детский дом № 20, а мама устроилась работать в красильном цеху. Там было очень жарко. Дяде от жары становилось плохо, так как нога раненая была. Потом он взял разрешение уехать в город Самарканд. И в 1946 году мы переехали в Самарканд. Каждый месяц ходили в район отмечаться в НКВД.
Я пошла в школу, закончила 8 классов и вышла замуж. Папа приехал к нам в 1948 году, также отмечался о невыезде, иначе грозили тюрьмой. Родители работали в колхозе им. Кагановича, а я во время школьных каникул работала на консервном заводе «Серп и Молот».
В 1967 году умерла бабушка, папа умер в 1984-м, мама – в 1985-м.
В 1996 году приехала в Крым – на Родину, за которую много боролась: ходила на митинги и собрания, отправляла заказные письма в Москву. Правда, ответ только «рассматривался».
С 1954-го по 1996 год работала бухгалтером в горпищеторге. Сейчас на пенсии, занимаюсь изучением Ислама, сама научилась читать по-арабски, являюсь делегатом Курултая мусульман Крыма. В Кебир-Джами (главная соборная мечеть Крыма в Симферополе – КР) учу детей и взрослых чтению на арабском.
В 2000 году меня отправили в хадж от Кебир-Джами в Мекку (Саудовская Аравия). Я очень благодарна судьбе, что сумела посетить Мекку.
(Воспоминание от 20 сентября 2009 года)
К публикации подготовил Эльведин Чубаров, крымский историк, заместитель председателя Специальной комиссии Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: