"Правовая инициатива" предоставила прокуратуре Дагестана 42 анонимных интервью, взятых в ходе исследования о "женском обрезании".
Ранее в правозащитную организацию поступил запрос от Прокуратуры Дагестана с требованием предоставить данные, содержащие информацию о фактах проведения таких операций и об их участниках, а также о тех, кто проводил опросы женщин и экспертов.
Авторы отмечают, что исследование проводилось посредством использования качественных методов сбора информации, респонденты отвечали на вопросы в свободной форме по заранее разработанной анкете на условиях полной анонимности и персональные данные не обрабатывались. Авторы исследования предоставили только тексты 42 анонимных интервью взятых для исследования "Производство калечащих операций на половых органах у девочек в Республике Дагестан".
Обрезание с точки зрения религии и Российской академии наук
В ответе "Правовой инициативы" также отмечается, что традиция производства калечащих операций на половых органах у девочек на Северном Кавказе подробно освещалась в СМИ и академических изданиях и до исследования. Например, в масштабном этнографическом исследовании, изданным Российской Академией наук, указывается, что "Обрезание девочкам делали в 3 года или чуть позже. Оно сводилось к следующему. Небольшим металлическим ножом или маленькой заостренной деревянной лопаточкой резко проводят по клитору и рассекают его".
Шамиль Аляутдинов объясняет, что эта традиция среди мусульман "широко распространена" лишь на словах.
А с 2008 года и по настоящее время религиозные структуры через свои издания декларируют важность и пользу женского обрезания. Так, мусульманская духовно-просветительская газета “Ас-Салам” пишет, что "делать обрезание новорожденным на восьмой день после рождения является желательным, т. е. сунной, и мальчикам, и девочкам. А после совершеннолетия оно становится обязательным, т. е. ваджибом".
А вот имам московской мечети, мусульманский общественный деятель и переводчик Корана Шамиль Аляутдинов объясняет, что эта традиция среди мусульман "широко распространена" лишь на словах и, в отличие от мужского обрезания, имеет не прямое, а косвенное отношение к Исламу. По его словам, "среди медиков и богословов в арабском мире, например, есть те, кто "за" это, и есть те, кто "против". Те, кто "за", не имеют прямых и достоверных аргументов".
"Силовые методы не помогут"
"Начать на уровне республики образовательные и пропагандистские кампании, направленные на целевые группы, а также на религиозных лидеров, акушерок, лиц, производящих калечащие операции... ".
Старший юрист "Правовой инициативы" и один из авторов исследования Юлия Антонова призывает прокуратуру Республики Дагестан обратиться к Уполномоченному по правам ребенка в Республике и начать заниматься решением этой проблемы. "Напоминаю, что в отчете мы предлагали определенные варианты: законодательные меры, направленные на ликвидацию обычаев и практики: сбор и распространение основных данных об этих традициях и практике; оказание поддержки на национальном и местном уровнях женским организациям, стремящимся добиться ликвидации обрезания у женщин и других обычаев, вредных для здоровья женщин. Начать на уровне республики образовательные и пропагандистские кампании, направленные на целевые группы, а также на религиозных лидеров, акушерок, лиц, производящих калечащие операции, местных руководителей и знахарей. И конечно, религиозное просвещение и диалог с религиозными лидерами".
Шеф-редактор портала о женском пространстве "Даптар" Светлана Анохина в комментарии "Кавказ.Реалии" отметила, что никакие силовые методы в данной ситуации не сработают. По ее мнению, помогут только совместные усилия религиозных деятелей, авторитетных исламских ученых и простых сельских имамов, а также медицинские заключения авторитетных медиков о том, насколько травматичным является каждый из трех видов обрезания.
"То есть не будет попыток защитить девочек, а будут попытки найти новые рычаги воздействия на их родных".
"Любое вмешательство сюда со стороны государства будет губительным, - уверена Анохина, - Скажем, есть человек, которого нужно как-то "убрать", но нет на него материалов. А тут - опа! - а что у него с дочками? А вдруг обрезаны? Или он собирается их обрезать. Или его жена. И тогда он попадает под удар, и появляется новый механизм воздействия на него. То есть не будет попыток защитить девочек, а будут попытки найти новые рычаги воздействия на их родных".
"Я вообще вижу картину, которая меня пугает, - добавляет журналист. - Есть те, кто ищет вот такой вот рычаг воздействия, есть мусульмане, которые не хотят, чтобы тему трогали, поскольку тоже понимают, что это может быть связано с антиисламскими делами, есть группа неравнодушных товарищей, которым нужно, чтобы был Закон, чтобы покарать виновных, есть люди, вроде Шевченко, которые станут отрицать все, чтобы выглядеть защитниками мусульман. Есть те, которые будут все отрицать, чтоб выглядеть защитниками Дагестана. Есть те, что ничего не отрицают, а хотят, чтоб так и было в поддержании традиций. И совсем мало тех, кто просто хочет, чтобы девочек не калечили".
Исследование о практиках женского обрезания в Дагестане "Правовая инициатива" опубликовала в открытом доступе 15 августа 2016 года. В исследовании указано, что даже те, кто воспринимает обрезание как вид насилия, сами являются трансляторами жестокой традиции. При этом девочки испытывают страх перед процедурой, не понимают ее смысл. Они также рассказывали, что после того, как девочки подверглись обрезанию, они пугают друг друга этой операцией, делятся с сестрами своими переживаниями о том, "что им сделали". Но эмоциональная сторона практики, как и вопрос медицинской необходимости, не имеют большого значения для респондентов, так как они видят в практике обрезания ритуально-обрядовый характер.
