Фильм "Тихий голос", рассказывающий о судьбе чеченского гея-бойца ММА, вышел весной этого года. Хаваж – так зовут героя – был известным в Чечне спортсменом. После того как силовики узнали о том, что он – гей, его сначала избили, а потом привезли домой и отдали брату с поручением "закончить" дело.
Хаваж смог уехать в Европу и из-за пережитого стресса потерял голос. На протяжении всей картины он получает голосовые сообщения от матери, но не отвечает ей.
О том, какие награды получил фильм, как сложилась жизнь Хаважа и как изменились его отношения с матерью, Кавказ.Реалии рассказал режиссер фильма, выступающий под творческим псевдонимом Река Валерик.
– Расскажите о том, как приняли фильм "Тихий голос"?
– Фильм продолжает путешествовать по миру, по разным кинофестивалям. Недавно получил премию в Мексике – на главном документальном кинофестивале Центральной Америки, в Европе несколько премий. Последняя важная новость – "Тихий голос" номинирован на лучший документальный фильм года Французской национальной премии, это типа местный "Оскар".
Отзывы о картине очень хорошие. Недавно ее показывали во Франции старшеклассникам. После показа были дебаты, это было безумно интересно. Они были очень тронуты историей матери Хаважа и волновались за нее.
– Вы везде сопровождаете фильм?
– В целях безопасности – только иногда. Открытых интервью с лицом я вообще не даю, я даже не записываю свой голос для радио. Вообще стараюсь поменьше появляться на публике. Иногда я сижу в зале вместе со зрителями, которые не знают, кто я, но мне очень важно чувствовать их реакцию. Как режиссер я хочу понять, нужно это всё или не нужно, чувствует ли зритель то, что я хотел сказать. Очень приятно видеть, что фильм работает именно так, как я задумал.
Я вообще стараюсь держаться подальше, картина живёт своей жизнью. Кинокомпания и дистрибьюторы не делают никакой пиар-кампании вокруг фильма, и несмотря на это, он находит свою публику. Он уже больше года колесит по фестивалям, и у нас пока что есть расписание до апреля.
– Вам не обидно быть режиссером, который не может выйти на сцену и представить свой фильм?
В Южной Корее зрители поняли фильм и прочувствовали, несмотря на то что так далеки от этой действительности
– Иногда. Самый первый приз был в Торонто. Не получить его и не выступить с речью было очень обидно. Недавно в Париже фильм получил приз, тоже было странно не выйти на сцену. Но одновременно интересно смотреть на все это со стороны. Я стараюсь не принимать ничего близко к сердцу, думаю, что, с одной стороны, это даже хорошо, что не надо все время быть на сцене. Я могу сконцентрироваться на других работах, чтобы у меня голова не вскружилась от успеха. Недавно фильм показали на открытии кинофестиваля в Южной Корее, зрители поняли его и прочувствовали, несмотря на то что так далеки от этой действительности. Я там не был, не выступал, а фильм был понят. И это прекрасно. Но с другой стороны, обида все-таки есть.
– Обида на кого?
– На ситуацию. Обида, что у меня могут возникнуть проблемы в дальнейшем из-за этого фильма, на то время, общество, реальность, в которой мы живём. Вот американский режиссёр тоже сделал фильм на эту тему, ему за это ничего не будет, а я чеченец. У меня есть ощущение, что у чеченских властей есть какое-то феодальное право на любого чеченца, где бы он ни находился. Даже если ты в Европе, в Америке, где угодно, ты чувствуешь это угнетение. Ты даже не понимаешь, реальна эта угроза или нет, но сам себя начинаешь подвергать цензуре. То, что я не выхожу на сцену, не говорю про этот фильм, – проявления самоцензуры. Ведь мне на самом деле никто ничего не говорил, не угрожал, но я сам себя ограничиваю, все время думаю: а вдруг? Это, мне кажется, самое страшное.
– Какие меры безопасности вы предпринимали?
– У нас в начале фильма был протокол, которому мы с продюсерами должны были следовать. Согласно ему, нигде нельзя было "светиться" и делать политические высказывания. А для меня был специальный пункт – не появляться на кинофестивалях в странах, где живет большая чеченская диаспора. Например, я не был на показе фильма в Норвегии, Австрии, Бельгии и в некоторых местах во Франции.
– Чеченцы приходят на этот фильм?
Там были пожелания, чтобы режиссёра нашли и также лишили голоса
– Я такого не слышал. Вообще с показом фильма нигде, кроме Москвы, не было никаких проблем. Фильм показали даже в Польше семь или восемь раз, а там очень большая чеченская диаспора. В самом начале, когда фильм должен был быть показан на фестивале ArtDocFest, под публикациями в инстаграме писали угрозы анонимные пользователи или фейковые аккаунты. После этого я закрыл страницу, и мне больше ничего не приходило. Вот сейчас недавно фильм вышел на сайте "Настоящего времени", зрители в России смогли увидеть его, и там я, конечно, начитался ужасных комментариев. Я решил, что я вообще ничего не буду читать, потому что это отвратительно. Там были пожелания, чтобы режиссёра нашли и также лишили голоса, чтобы отыскали главного героя. И это писали в открытую, не фейковые аккаунты, а люди под своими именами.
– Как ваши родственники и друзья отнеслись к выходу этого фильма?
– Мои родственники не знают, что я снял этот фильм. До того, как начать съемки, я говорил, что есть такая идея. Они, конечно, были против, говорили, что это опасно, а я вначале даже имя хотел оставить. Я думал, фильм же аполитичен, в нём ничего плохого нет, это не журналистская работа, не расследование. Я до сих пор считаю, что фильм больше про любовь, чем про ненависть. В нем ни разу не звучит слово "режим", никого никто не обвиняет.
– Как складывается жизнь героя фильма и его взаимоотношения с семьей?
– Он получил статус политического беженца и уже живет в другой стране. Мы завершили съемки в 2019-м, прошло два года, ему физически лучше. Голос не вернулся таким, каким был раньше, но Хаваж может говорить. Он все еще не может контролировать свой голос, иногда во время разговора тот может сорваться. Иногда он говорит очень высоким голосом, как маленькая девочка, а иногда, наоборот, очень грубым. Врачи сказали, что это нормально, голос будет возвращаться постепенно.
Сейчас в его жизни есть близкий ему человек, и это придает ему силы. Но в последнее время ему снова становится хуже, потому что он начал общаться со своей мамой. Он послал ей первое голосовое сообщение своим нынешним голосом. Мать была в шоке и две недели вообще ничего ему не отвечала, хотя до этого писала каждый день.
Потом ответила ему так, как будто ничего не изменилось, стала рассказывать новости как обычно. В один момент она сорвалась и заплакала, спросила, что с ним произошло. Она думала, он потерял голос из-за пыток, не понимала, что это связано с психологической травмой, и представляла самые ужасные вещи, думала, что его душили или что-то ему сломали, просила прислать фотографии его шеи, чтобы убедиться, что она не порезана.
Он все время думает о том, что, наверное, свою мать он уже не увидит
Вообще фильм начинается с травмы Хаважа, а заканчивается травмой его матери, которая тоже должна пройти тяжелый путь. Вот она его проходит. В одном из сообщений она ему сказала, что может умереть, так как страдает диабетом, а его даже не будет рядом, чтобы похоронить. И вот теперь он все время думает о том, что, наверное, свою мать он уже не увидит. На него давит чувство ответственности и вины. Хотя и он, и она – жертвы.
Брат Хаважа продолжает жить своей жизнью в Чечне, но всё не так, как было раньше. Раньше их было два сильных спортивных брата, а теперь старший чувствует, что отношение общества изменилось. Об этом никто не говорит открыто, но он чувствует взгляды за спиной. Это очень давит психологически. Он был известным тренером, но потерял уверенность в себе, не может работать как раньше. Сейчас просто открыл небольшой спортзал, где учит детей.
– Откуда общество знает, что произошло в этой семье?
– Общество понимает, что не может человек просто так уехать учиться за границу, как его мать всем говорила, и не приезжать столько лет домой. Когда Хаважа привезли, чтобы его старший брат покончил с ним, все соседи видели, что он был в машине со спецномерами. Я думаю, они не все знают, что произошло, но многие догадываются. Тем более это было в период, когда все писали о преследовании геев в Чечне.
– Мать Хаважа знает, почему он уехал?
– Мать Хаважа раньше даже не знала, что означает слово "гей", она знала из фильмов, что такое бывает, но не понимала. Спросить, естественно, она ни у кого не могла, не могла ни с кем поделиться. Я знаю из её аудиосообщений, которые она посылала сыну, что она ходила к мулле, спрашивала, как можно было бы сына вылечить и изгнать из него шайтана.
Пока Хаваж не отвечал на ее сообщения, она вычитала в интернете, что такие, как её сын, уехали в Канаду. Она подумала, что он не отвечал из-за разницы в часовых поясах, и какой-то период все сообщения посылала ему по канадскому времени, чтобы не будить ночью. Потом она переживала, что он плохо ест, он же спортсмен, ему нужен протеин, переживала, чтобы ему не было холодно.
В глубине души он понимает, что, если он вернется, ничего хорошего не будет
Она хоть и говорит, чтобы он вернулся, что все будет хорошо, но в глубине души понимает, что ничего хорошего не будет.
– Она видела фильм?
– Фильм не видела ни она, ни сам герой. Он пока говорит, что не готов, хочет посмотреть спустя несколько лет. Ему нужно время.
***
19 апреля 2021 года Европейский центр по конституционным правам и правам человека совместно с "Российской ЛГБТ-сетью" подали в суд ФРГ заявление о возбуждении уголовного дела в отношении пятерых чиновников из ближайшего окружения Кадырова. Правозащитники обвиняют их в преследовании, незаконных арестах, пытках, изнасилованиях и принуждении к убийству как минимум 150 людей по причине их сексуальной ориентации и гендерной идентичности.
Чуть позже 29 стран мира напомнили властям России о международных рекомендациях расследовать преследования людей из ЛГБТ-сообщества на территории Чеченской республики. Речь идет о выводах, которые в декабре 2018 года сделал эксперт ОБСЕ. Он нашел "очевидные доказательства последовательных чисток, направленных против ЛГБТ-людей" в Чечне, наряду с многочисленными другими нарушениями прав человека.
Россия никак не отреагировала на это обращение.
Главные новости Северного Кавказа и Юга России – в одном приложении! Загрузите Кавказ.Реалии на свой смартфон или планшет, чтобы быть в курсе самого важного: мы есть и в Google Play, и в Apple Store.
