За время войны России против Украины погибли 534 военных из регионов Северного Кавказа и Юга – это лишь те, чьи имена известны редакции на 25 мая из официальных сообщений и собственных источников, реальное их число может быть намного больше. В составе армии РФ в войне на территории соседней страны участвуют 37 подразделений из южных и кавказских регионов.
Кавказ.Реалии попросил жену отправленного на войну в Украину офицера Росгвардии из одного из южных регионов рассказать о том, что она прочувствовала и пережила за это время. Редакция публикует ее рассказ без купюр и изменений.
Просто ехали – больше недели
15 лет назад во время практики в районной газете меня отправили на задание – встречать вернувшихся из командировки на Северный Кавказ бойцов ОМОНа. Тогда мне, вчерашней школьнице, все происходящее казалось жутко романтичным: играет оркестр, все нарядные, жены со слезами и поцелуями встречают бесстрашных мужей… Несколько дней назад я так же встречала мужа, вернувшегося из командировки. С одной оговоркой: он был на войне. Мой муж служит в Росгвардии.
Так говорили по телевизору. И в это я верила
В конце января он пришел с корпоратива и сказал, что их скоро отправят "в командировку" в ЛНР или ДНР (сепаратистские так называемые "народные республики". – Прим. ред.). Тогда не придала этому особого значения, потому что была уверена: никакой "спецоперации" (так российская госпропаганда называет войну против Украины. – Прим. ред.) не будет. Ну постоят они возле границы, попугают Запад и вернутся домой. Так говорили по телевизору. И в это я верила.
Чтобы родители не волновались, им сказали, что муж уезжает на военный полигон в другую сторону – под Астрахань. Сроки начала "командировки" постоянно переносили. Изначально говорили, что в середине февраля, поэтому в начале месяца на выходные мы поехали в горы. Как сейчас помню звонок мужу в девять часов вечера 4 февраля – сказали, что выезжают в пять утра. Мужу пришлось срочно менять билет на поезд и уезжать в ночь. В следующий раз мы увиделись через три месяца.
До начала боевых действий муж со своим отрядом и росгвардейцами из соседних регионов были в Крыму (Крым аннексирован Россией в марте 2014 года. – Прим. ред.). Их разместили в палаточном городке. Присылал фотографии, на которых готовят шашлыки и плов на костре. Мы даже шутили, что он поехал отдохнуть от семьи, а "учения" – это просто отговорка.
Спустя несколько дней после отъезда мужа узнала, что у моей двоюродной сестры из другого города мужа – тоже бойца Росгвардии – отправили в командировку. Только в Беларусь.
За неделю до 24 февраля она позвонила – у мужа забрали документы и смартфон, которые переправят на их базу в городе. Позвонила своему мужу узнать, как там, он шутил, что у них и забирать не надо, они сами отдадут.
20 февраля муж позвонил и сказал, что в наш город из Крыма едет жена коллеги, с которой он передаст свой паспорт и зарплатную карту. Предупредил, что скоро перестанет выходить на связь. Вот тогда мне стало впервые как-то не по себе. Больше он ничего не сказал.
23 февраля муж все еще был на связи. Отвечал на поздравления. Утром 24 февраля я открыла телеграм, чтобы пролистать накопившуюся за ночь ленту, и… офигела. Написала мужу в мессенджер. Его телефон все еще был доступен. Ответил, что им пока никаких указаний не поступало и они все еще в Крыму. Перезвонил в тот же вечер: "Мы поехали, когда в следующий раз выйду на связь – не знаю". Все. Больше ничего… Пришлось сказать родителям, что муж находится не на полигоне, а в Крыму, а теперь у них просто забрали телефоны. Без уточнения подробностей.
Муж не выходил на связь десять дней. Десять дней полного вакуума
Муж не выходил на связь десять дней. Десять дней полного вакуума. Я не знала о нем ничего. Звонила оставшемуся на базе коллеге, он тоже ничего не мог сказать. Как рассказал потом муж, все это время они ехали колонной по территории Украины, просто ехали – больше недели. Остановились только тогда, когда увидели, что над ними пролетел беспилотник ВСУ. Тогда поняли, что заблудились и находятся в тылу украинцев. До города, который находился уже под контролем российских сил, они добрались за два дня. По словам мужа, через час, как они уехали оттуда, это место испахали "Градами".
Сопоставив события, я поняла, что на базе мужа тоже все это время не знали, где они. Десять дней тупо не знают, где их подчиненные. Через десять дней, как их командир вышел на связь, нам сделали общий чат в мессенджере, где сообщили, что у бойцов все хорошо.
Баллончики, салфетки и алкоголь
Сразу посыпались вопросы: "Где наши ребята?", "Что вообще происходит и когда они приедут?" Некоторые начали писать, что им за это время звонили мужья с нероссийских номеров. Разговор длился 10–15 секунд, успевали сказать главное – что с ними все в порядке. Мне за это время муж не звонил и не писал ни разу. Только хотела возмутиться и написать об этом в чат, как администратор закрыл все комментарии со словами, что и так тут много обсуждаем того, о чем говорить не стоит.
Через несколько дней утром в чате появилось сообщение, что можно передать гуманитарную помощь. Когда поедет машина еще не знают, но еду и вещи можно начинать собирать. Ради этого даже снова открыли комментарии. Примерный список вещей: вода, газовые баллончики (для горелок, на которых разогревают еду. – Прим. ред.), сладости – желательно "сникерсы" и протеиновые батончики, влажные салфетки, носки и трусы. Предложила скинуться всем на воду и баллончики, потому что смысл покупать каждому отдельно, если можно закупить вместе и сэкономить. На что получила ответ, что многие хотят лично собрать своему любимому передачку.
В обед админ группы (один из бойцов, оставшийся на базе) написал, что сегодня было совещание в администрации города и кто-то пообещал помочь с гуманитаркой, поэтому воду и продукты покупать не надо, только личные вещи. Настоятельно попросил не передавать ничего скоропортящегося, потому что, когда поедет машина и сколько она будет еще в пути, неизвестно. Сразу же поступил вопрос: "Подскажите, когда точно поедет машина? Хочу своему мужу передать сало и его любимую колбаску".
Еще одна жена спросила про деньги – ее соседка передавала сыну-контрактнику. Все сразу оживились: главный вопрос – в какой валюте? Гривны, доллары, а может, рубли? Админ пообещал узнать и сказать позже. Пока он узнавал, успела обзвонить половину знакомых с просьбой занять деньги, потому что живем на зарплату мужа, которая на карту еще не пришла. Позже админ написал, что деньги передавать не надо, потому что там, где ребята, нет никаких магазинов. Где это "там", он, конечно же, не сказал. Зато добавил, что можно передать алкоголь, а именно самогонку.
Вечером снова сообщение в группу: "У меня погиб брат". Кроме жен, в чате были и другие родственники бойцов, поэтому сразу началась паника. Что с другими? Как это произошло? Паника продолжалась ровно пять минут, пока это сообщение не увидел админ и снова не закрыл комментарии. Позже он написал, что у девушки брат был контрактником и погиб еще в первые дни спецоперации, родственники узнали только сейчас.
На следующий день позвонил муж с телефона коллеги. Сказал, что у них роуминг, минута 50 рублей, поэтому после разговора просил кинуть рублей 500 на этот номер. Еще сказал, что никакого алкоголя передавать не надо, а вот влажные салфетки нужны, потому что они уже две недели не могут искупаться. После этого он периодически стал звонить. Ни где он, ни когда будет, не говорил.
Детям мы не говорили, где именно их папа: в командировке, и все. А еще мы старались жить очень активной жизнью, побольше гулять и отдыхать. За это я получала неодобрительные взгляды свекрови и многих друзей. Мол, как вы можете тут развлекаться, когда ваш глава семейства ТАМ? Но мне это помогало отвлечься и не переживать за мужа, потому что вполне допускала и приняла мысль, что мы можем больше не увидеться никогда.
Что рассказывал муж? Почти ничего. Сказал: тебе этого знать не надо. На вопрос о том, кого он поддерживает, сказал, что никого, он просто выполняет приказ
Все это время, пока муж был в командировке, мы каждый день созванивались с сестрой, с которой до этого почти не общались, только посылали друг другу картинки с поздравлениями на праздники. Говорили о том, чтобы наши мужья скорее вернулись домой. В начале апреля сестра позвонила и сказала, что ее муж ранен и контужен: сейчас в госпитале и скоро будет дома. Что было с ним, мы узнали позже, когда в сети появилась информация, что их колонна попала под обстрел. Почти все бойцы получили тяжелые ранения и контузии. Как потом рассказывала сестра: муж почти месяц не мог нормально спать, его почти всегда мучали головокружения и дикие головные боли. После этого я стала молиться, чтобы муж просто был жив, здоров и чтобы все это побыстрее закончилось.
Муж вернулся в конце апреля. В один из вечеров позвонил и сказал, что их завтра меняют и они через день будут дома. На базе их встречали как героев: оркестр, хлеб-соль, торжественные речи генералов… Пафосно, но на фоне того, что все вернулись живыми и здоровыми, мне было уже все равно.
Что рассказывал муж? Почти ничего. Сказал: тебе этого знать не надо. На вопрос о том, кого он поддерживает, сказал, что никого, он просто выполняет приказ. На параде 9 мая, когда начали стрелять из пушек, муж резко дернулся, а потом, повернувшись, сказал нам: "Блин, подумал, что реально стреляют. По привычке хотел пригнуться!"
Меня все больше стали раздражать новости по телевизору, которые в режиме нон-стоп смотрят наши родители, особенно сюжеты про награждения бойцов. Кому нужны их награды и подвиги?! Их семье точно не нужны. Им нужен папа, муж и сын рядом, чтобы был жив, здоров. И еще желательно с нормальной психикой. Вот так, очень жизненно, вовсе не романтично и не патриотично.
Кстати, широко обсуждаемые и, вероятно, обещанные кому-то суммы выплат не имеют никакого отношения к действительности. Помимо стандартной зарплаты, за все время нахождения "там" начислили только около 100 тысяч рублей.
***
Кавказ.Реалии продолжает публикацию рассказов родственников погибших и раненых на войне с Украиной жителей Северного Кавказа, а также регионов Юга России, где традиционно крепки родственные связи с соседней страной. Среди них оказались многодетные отцы, юные парни, приверженцы конспирологических теорий и те, кто пошел воевать из-за невозможности найти достойную работу – всех их объединяет доверие государственной пропаганде и убежденность в том, что в Украине они защищают собственную родину. Поэтому во многом их истории – свидетельства того, что телевизор убивает.
За три месяца российской агрессии в Украине погибли 3974 мирных жителя, из них 259 детей, такие цифры приводит Управление ООН по правам человека. Более шести с половиной миллионов украинцев стали беженцами.
