В конце июня отмечался Международный день в поддержку жертв пыток – в этот день в 1987 году вступила в силу соответствующая конвенция ООН. В России о памятной дате вспомнили лишь правозащитные организации, хотя тема насилия и пыток остается одной из наиболее актуальных в стране. Более того, по данным прошлогоднего опроса, каждый пятый россиянин считает их допустимыми, например, к совершившим тяжкие насильственные преступления или ради спасения жизней других людей. Это яркий маркер, демонстрирующий, насколько российское общество привыкло к пыткам.
В России с началом войны против Украины усилилось давление на гражданское общество. Многие борющиеся с пытками и помогающие их жертвам некоммерческие организации признаны "иностранными агентами", освещающие проблему пыток независимые СМИ заблокированы. В то же время многие общественные деятели, активисты и журналисты были вынуждены уехать из страны под угрозой уголовного преследования или временно прекратили свою деятельность. При этом садисты в погонах и их потенциальные жертвы – миллионы обычных россиян – остались в стране.
Преступление без наказания
Одна из причин массового применения пыток сотрудниками ФСИН и МВД (именно эти ведомства почти половина россиян считает самыми "пыточными") – безнаказанность. Привлечь сотрудников силовых структур к ответственности удается лишь в единичных случаях и только после общественного резонанса и огласки в СМИ. При этом зачастую им назначают минимальное наказание.
Например, в апреле во Владикавказе изменили приговор шестерым бывшим полицейским – Сослану Ситохову, Ацамазу Датиеву, Алану Бигаеву, Владимиру Валиеву, Олегу Дзампаеву и Азамату Цугкиеву. Их признали виновными по делу о пытках местного жителя Владимира Цкаева, который умер после задержания, но освободили от ответственности за истечением сроков давности. Вдова погибшего три года добивалась суда над сотрудниками МВД.
Чуть ранее Верховный суд России утвердил отказ чеченских следователей в возбуждении уголовного дела по заявлению о пытках 14 жителей Курчалоевского района: они несколько лет пытаются привлечь к ответственности силовиков, которые два месяца незаконно удерживали их сначала в местном отделе полиции, а затем пытали в подвале 2-го полка ППС имени Ахмата Кадырова.
В Краснодарском крае заявивший о пытках в отделе полиции 26-летний Евгений Ипатов в прошлом декабре был найден мертвым на железнодорожных путях в Адлере. Друг и семья погибшего связывают его смерть именно с заявлением об избиении сотрудниками МВД. По факту произошедшего возбуждено уголовное дело, но подробности расследования до сих пор неизвестны.
Случай в Краснодарском крае не единичный – в этом январе в изоляторе временного содержания отдела МВД в Ейске скончался 32-летний Илья Смолин. По данным силовиков, причиной смерти стал отказ почек, а в заключении о смерти указаны проблемы с сердцем. Родители Смолина подозревают, что их сына могли жестко избивать – на его теле остались множественные гематомы.
Разоблачая пытки, ты переходишь дорогу генералам ФСИН, МВД и ФСБ. Если ты находишься в России, им тебя легко убить или посадить
Осужденный за убийство отца житель Дагестана Магомедзапир Кадирагаев заявил, что признательные показания выбили у него силой: силовики душили его надетым на голову пакетом, избивали, использовали ток и угрожали задержать родных. За это до сих пор никто не наказан.
Сочинца Алексея Власенко полицейские задержали по обвинению в скупке краденного – в подарок матери он приобрел в ломбарде золотую цепочку, которая оказалась чужой. В отделе МВД на Власенко надели наручники, поставили на колени и начали избивать – так это описал сам пострадавший. Вместо тщательной проверки по его заявлению Следственный комитет России возбудил уголовное дело на самого жителя Сочи: тот якобы получил травмы не в отделе полиции, а "при неустановленных обстоятельствах".
По заявлениям кубанского фермера Евгения Скиданова Следственный комитет вынес 15 постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела на пытавших его сотрудников МВД по Выселковскому району – в ноябре 2019 года силовики требовали от пострадавшего написать явку с повинной, подвешивая его на ломе, пытая электрическим током и удушением.
Сотрудники Гудермесского РОВД в Чечне несколько недель пытали супругов Мубарика Алхазова и Хаву Тазабаеву, заставляя их сознаться в причастности к вывешенному в селе Кошкельды флагу международной террористической организации "Исламское государство". Супруга обливали кипятком, избивали, угрожали насилием над членами семьи. Часть пыток были подчеркнуто унизительным и имели сексуальный характер. После освобождения семья была вынуждена покинуть Россию. Наказание по их заявлению также никто не понес.
Пытки – это не только физическое насилие, но и ограничение задержанного в еде, сне, воде. Также ими являются создание невыносимых условий нахождения в камере и отсутствие медицинской помощи. В январе этого года Зарему Мусаеву – супругу федерального судьи Сайди Янгулбаева и мать правозащитников Абубакара и Ибрагима Янгулбаевых – чеченские силовики насильно увезли из Нижнего Новгорода в Грозный. По дороге страдающая сахарным диабетом и рядом других хронических заболеваний женщина осталась без лекарств. Адвокат по соглашению смогла попасть к подзащитной только через две недели.
Мало того, что российские власти с большой неохотой наказывают применяющих пытки силовиков, государство зачастую считает их жертв недостойными полноценной компенсации за пережитые боль и страдания.
Житель села Рутул в Дагестане Сулейман Гусейнов доказал, что обвинения против него в поджоге сельской администрации и хранении наркотиков являются сфальсифицированными, а показания выбивались под пытками. Более чем за год незаконного преследования суд назначил ему 445 тысяч рублей, однако Минюст России счел сумму завышенной и попытался оспорить ее.
С началом российского вторжения в Украину появились первые сообщения о пытках уже в этом контексте. Например, активист черкесского национального движения Касе Кик был задержан после того, как заказал в караоке песню на украинском языке. Его подвергли пыткам, требуя признаться в связях с иностранными государствами и с российской оппозицией, а затем, насильно опоив алкоголем, арестовали на семь суток по обвинению в мелком хулиганстве. После этого активист был вынужден покинуть Россию.
Это лишь несколько последних примеров из тех, которые стали известны правозащитникам и СМИ. Значительная часть схожих историй остается в пыточных камерах и служебных кабинетах, потому что жертвы не знают, куда обращаться, или не верят в способность государства помочь им.
О том, что происходит с пытками в южных регионах в условиях военного времени, как жители Кубани, Дагестана и Ставрополья могут защищать себя и почему "денацификацию" следовало начинать в колониях и СИЗО южных регионов России – об этом Кавказ.Реалии рассказали сами правозащитники.
Сергей Романов, руководитель краснодарского филиала "Команды против пыток"
– Несмотря на ряд замечаний "Команды против пыток" и экспертов к устанавливающему ответственность за пытки законопроекту (22 июня он в третьем чтении принят Госдумой. – Прим. ред.), и он сам, и уже действующее законодательство позволяют утверждать: правовые нормы для защиты жертв пыток в России есть. Другой вопрос, как они реализуются на практике. Потому что мы часто сталкиваемся с их вольной интерпретацией.
Например, четко прописано, что следователь Следственного комитета России должен принять законное решение по заявлению в течение 30 суток. На практике же уходят многие месяцы, прежде чем мы добиваемся возбуждения уголовного дела, и годы, чтобы привлечь полицейского за применение насилия.
Ужесточение законодательства в России, в том числе в отношении правозащитных организаций, конечно, очень мешает нам, вынуждая отвлекаться на связанные со статусом и отчетами юридические вопросы. Кроме того, мы видим сужение правозащитного поля, многие общественники и эксперты уезжают из страны. Но "Команда против пыток" и, надеюсь, другие организации продолжат свою деятельность в России уже в новых форматах.
Думаю, события в Украине и участие в них российских силовиков так или иначе могут повлиять на ситуацию с пытками. Среди кейсов "Команды против пыток" есть примеры, когда жертвы рассказывали о насилии со стороны вернувшихся из командировки на Северный Кавказ или в [аннексированный] Крым полицейских. Здесь все будет зависеть от того, какую психологическую реабилитацию участников боевых действий проведет государство.
Я бы обратил внимание на другую сторону: часть личного состава командируется в зону [так называемой] специальной военной операции, их объем работы перераспределяется на оставшихся сотрудников МВД, которые и до этого были загружены. Увеличение нагрузки, вероятно, может привести к желанию [силовиков] использовать недозволенные методы при расследовании уголовных дел.
Николай Каклюгин, врач-нарколог и общественный деятель (по сфабрикованному уголовному делу он отбыл в учреждениях ФСИН Ростовской области и Краснодарского края почти три года)
– Садистские пытки со стороны сотрудников ФСИН я лично наблюдал в палатах психиатрического отделения ростовской МОТБ-19 (Межобластная туберкулезная больница №19. – Прим.), это позволяет утверждать: мы имеем нацистов внутри страны. Раз уж взялись за "денацификацию" Украины, не лучше было бы начать с "денацификации" России?
По той же МОТБ-19 никто из руководителей не понес наказания, к ответственности привлекли нескольких сотрудников низового уровня. Возникает вопрос, можно ли наводить порядок в мире, в других странах, если в самой России еще много грязного, черного, преступного? Конкретный пример: во время отбывания наказания я держал голодовку, сотрудник прокуратуры Новочеркасска приехал только на тринадцатые сутки, хотя был обязан сделать это через трое суток. Кто этот нацист в синем мундире, который, зная, что человек голодает, не ехал к нему две недели? И такое происходит повсеместно.
Нацисты и садисты внутри страны живут и здравствуют, получают новые звездочки на погоны
Сегодня правозащитников, людей, говорящих о проблемах внутри страны, называют "пятой колонной". Но давайте "пятую колонну" во власти поищем – тех, кто насилует арестантов швабрами, колет им лошадиные дозы психотропных веществ, душит, пытает электричеством, незаконно помещает в ШИЗО или вымогает деньги с родных, как в ИК-15 Батайска.
Я патриот, православный верующий. И я уверен: "авгиевы конюшни" необходимо расчищать внутри России. Однако ничего такого не происходит. В лучшем случае тех, кто причастен к пыткам, или по-тихому увольняют, как главврача МОТБ-19, или – есть единичные примеры – назначают условные сроки. В современной России за кражу мешка картошки могут за решетку отправить, а если ты, облаченный этим же государством полномочиями и властью, пытаешь задержанного, то останешься на свободе!
Нацисты и садисты внутри страны живут и здравствуют, получают новые звездочки на погоны, продолжают свое садистское дело.
Владимир Осечкин, основатель правозащитного проекта Gulagu.net
– В критичной ситуации, которая сложилась сегодня в России с правозащитной деятельностью, главное – не опускать руки. Легко защищать человека в демократическом правовом государстве или во время оттепели, когда это в тренде, а правозащита становится мейнстримом.
В современной России правозащитник – слово ругательное. Это "враг народа", "иностранный агент", "шпион", кто угодно. Такие клише навешивает государственная пропаганда. Здесь важно разъяснять людям, говорить, чем мы занимаемся. И показывать взаимосвязь: если ты поддерживаешь войну и диктатуру, то синонимы этих слов – беспредел, фальсификация уголовных дел, заказные посадки, пытки и беспомощность. Это закономерное последствие насаждаемой агрессии.
Что можно делать в этой ситуации? Важно сохранять присутствие духа и быть солидарным. Важно развивать правозащитную помощь, особенно в регионах. В последние годы было множество "официальных" правозащитных организаций, они заседали в президиумах и тешили тщеславие встречами с чиновниками, но именно сейчас мы видим: они абсолютно карманные и неэффективные. А те проекты, которые создавались искренними энтузиастами без многомиллионных грантов, офисов в Москве и аппаратов сотрудников, наоборот, продолжают реально помогать попавшим в беду людям.
Правозащитники – это не каста, не какое-то закрытое Политбюро. Нужны только искреннее желание и онлайн-площадка, та же страница в "Одноклассниках" или канал в телеграме, через которые можно распространять информацию.
Новая реальность изменила некоторые аспекты работы организаций, борющихся с пытками в России, возникла необходимость уметь защищаться. Кто-то должен быть фронтменом, лицом организации, при этом нужно уметь прятать команду. Еще нельзя концентрироваться в одном месте. Например, у Gulagu.net много координаторов и экспертов, но нет конкретного адреса или офиса с табличкой, к нам банально невозможно прийти с обыском.
Наверное, было бы хорошо, если хотя бы один из сотрудников организации живет вне России, на территории демократического государства и, если возможно, под международной защитой политического убежища. Разоблачая пытки, ты переходишь дорогу генералам ФСИН, МВД и ФСБ. Если ты находишься в России, им тебя легко убить или посадить.
Особенность 2022 года – появление военных концентрационных лагерей, функционирующих под контролем и по команде ФСБ. Там находится более тысячи украинских военнопленных, к которым применяют самые жесткие и жестокие методы. А помочь им в данной ситуации невозможно.
Но многие не понимают, что война в Украине существенно понизила уровень защищенности и самих россиян. Она стирает грань хорошего и плохого. Прошло только четыре месяца, мы уже почти каждый день уже видим всплески насилия. Что будет, когда с фронта вернется основная масса, быстро привыкшая к полной безнаказанности и вседозволенности? Вернувшись домой, эти люди устроятся в правоохранительные органы, систему ФСИН и будут навязывать жестокость, понятия войны. Волна насилия и агрессии ждет нас со следующего года, как уже было после Чечни (имеются в виду две войны в республике. – Прим.). Об этом в России никто не задумывается, а это будет действительно страшно.
- 10 июня Минюст России в третий раз объявил "иностранным агентом" "Комитет против пыток". Вскоре стало известно о самоликвидации организации, однако ее юристы продолжили работу под новым названием – "Команда против пыток". В начале июня у правозащитников находились более пятидесяти жалоб о пытках в полиции от жителей Краснодарского края и республик Северного Кавказа. По части из них уже возбуждены уголовные дела.
- Находящийся в СИЗО журналист дагестанской газеты "Черновик" Абдулмумин Гаджиев опубликовал рассказ своего сокамерника Мирзали Мирзалиева о пытках, которым его подвергали сотрудники дербентского Центра по противодействию экстремизму. По факту этой публикации уполномоченный по правам человека в Дагестане Джамал Алиев направил в управление Следственного комитета по республике запрос о проведении проверки.
Форум