"Предчувствие гражданской войны". Бегство из России на крайний Запад

После российского вторжения в Украину в феврале 2022 года Россию, по разным данным, могли покинуть от 150 до 800 тысяч человек. Главные причины новой волны эмиграции, крупнейшей после распада СССР, – политические преследования несогласных с действиями властей и ожидание, что ситуация в стране будет только ухудшаться. Россию также покинули оппозиционные политики и журналисты независимых изданий.

После объявленной в конце сентября 2022 года мобилизации из страны уехали еще более 200 тысяч человек. Они отправились в Казахстан, Грузию, Армению, Азербайджан, Кыргызстан, Монголию, Турцию и – в меньшей степени, из-за введенных там ограничений – в страны Евросоюза. Опросы свидетельствуют, что Россию покидают в основном молодые, образованные и обеспеченные люди. Официально государство бегства граждан не признаёт – Росстат сообщает, что за первые шесть месяцев 2022 года миграционный отток составил только 96,7 тыс. человек, что даже меньше доковидного уровня.

Весной Радио Свобода рассказало историю москвича Аркадия Пасербы, который после начала войны в Украине выходил на антивоенные акции в Москве. Аркадий – бывший военный, бизнес-консультант, преподаватель нескольких московских вузов. Полиция "вычислила" его по постам на фейсбуке, начались давление и преследования. Во время объяснений с полицейскими у 56-летнего Аркадия случился приступ, его отвезли в реанимацию, где возле его койки несколько дней дежурили сотрудники полиции.

После этого Пасербу приговорили к административному штрафу в 20 тысяч рублей. Выйдя из больницы и заплатив штраф, Аркадий решил эмигрировать из России. В интервью Радио Свобода он рассказывает о своей новой жизни в США и делится планами на будущее:

– Мы уехали из России вскоре после начала войны с Украиной. Сначала мы отправили детей, это было еще в марте, меньше чем через месяц после начала российской интервенции в Украину. Дети первое время жили в Америке у наших друзей по фейсбуку, любезно выразивших согласие их принять. А через какое-то время, поняв, что преследования не прекращаются, мы с женой тоже решили уехать. Обстановка резко ухудшилась, примерно раз в неделю к нам домой звонил и приходил участковый, преимущественно по ночам. Это случалось после каждого антивоенного митинга.

Трудно поверить, но тогда, весной, когда все только начиналось, еще проходили какие-то митинги против войны, люди выходили, еще можно было как-то выйти, кому-то собраться с плакатами в Москве. И всякий раз, как только в соцсетях заявлялся какой-то очередной антивоенный митинг, так сразу же в этот же вечер, а точнее – ночью приходили полицейские и дубасили кулаками в дверь. Приходили, как правило, два или три полицейских, требовали, чтобы мы открыли, чтобы подписали какую-то бумагу о том, что завтра или послезавтра мы не будем участвовать в митинге.

– Вас как раз тогда и начали преследовать за то, что вы призывали людей выйти на антивоенный митинг. Завели ли в отношении вас уголовное дело?

– Нет, тогда все ограничилось административным делом. Как я тогда рассказывал, я с приступом стенокардии оказался в отделении реанимации в Московской больнице кардиологии имени Буянова и пролежал там неделю. И в коридоре моей палаты круглосуточно дежурили два офицера в форме. Фактически это был такой административный арест. Они дежурили всю неделю до тех пор, пока меня не выписали. И когда мне немножко полегчало с сердцем (у меня год назад был инфаркт на почве всех этих событий), меня выписали из больницы, то за мной в этот же день прямо в больницу приехало еще пять человек в погонах (от лейтенанта до майора или даже до подполковника) в дополнение к тем двум, которые были уже на посту круглосуточно, два вооруженных офицера.

Все сопровождали меня в ОВД "Чертаново Центральное". И там, после трех часов административного задержания, в ходе которого меня всячески психологически обрабатывали (снимали отпечатки пальцев, фотографировали и так далее), заставляли подписывать множество бумаг со всевозможными предупреждениями, после этого они меня оттуда же отвезли на машине в Чертановский районный суд. Я как переговорщик, работая бизнес-консультантом, научился разговаривать с людьми в различных ситуациях. Кажется, мне удалось установить общий язык с полицейскими и судьей, и судья приговорила меня к штрафу в 20 тысяч рублей, хотя могла и посадить на 15 суток.

– Вы приняли решение уехать из страны. Почему именно в США?

– Это же всегда стечение обстоятельств и каких-то внутренних симпатий. В 2019 году перед ковидом мы с семьей впервые посетили США. Это была еще моя детская мечта – съездить в Америку. Я особо никогда не симпатизировал американской цивилизации, а в юности даже был ее противником. Мне было очень интересно увидеть эту страну. В основном мы ездили в Европу, в Китай (у меня там живет двоюродный брат). Наконец в 2019 году мы поехали в США. За месяц с небольшим проехали все восточное побережье – от Бостона и Нью-Йорка до Майами и закончили на Багамах.

Мы останавливались у моих разных фейсбучных друзей, в Филадельфии всей семьей дали интервью русскоязычному радио "Филадельфия FM". Мы абсолютно не думали, что эмигрируем из России в США. Но уже тогда, понимая, что происходит в России, я думал о том, что я буду делать, если меня будут преследовать за политические взгляды, куда бежать, где я буду прятать своих несовершеннолетних детей. Им тогда было всего 12 (у меня двойня – мальчик и девочка). Мы тогда получили трехгодичную американскую визу. И вот, имея эту трехгодичную американскую визу, весной 2022 года ею воспользовались.

– Где вы обосновались, как у вас все складывается?

– Описать это коротко тяжело, но я попробую. Мы сейчас живем в относительно небольшом городе – Спокан, это штат Вашингтон, северо-западный, самый дальний уголок. Если уж бежать на Запад, как я писал в фейсбуке, то западнее уже некуда. Город Спокан совсем небольшой - примерно на 300 тысяч жителей. Это место очень отличается от того, что мы видели на восточном, давно уже освоенном побережье США. В каком-то смысле, это такой консервативный Запад, тихий, очень спокойный. Название его переводится с индейского языка как "Дети солнца".

Очень солнечный город, прекрасная погода, там вокруг хвойные леса. А с точки зрения культуры и цивилизации – это такая маленькая Швейцария. Аккуратные невысокие домишки, весь двух-трехэтажный город, в котором живут, надо заметить, не самые богатые в Америке люди. Средний уровень дохода семей – 30–40 тысяч долларов в год.

– Каков ваш статус в Америке? Вы просили политического убежища, или вы здесь находитесь в каком-то ином статусе?

– Да, мы запросили политического убежища. По сути, для нас это был единственный выход, потому что наши визы заканчивались буквально через 10–15 дней после нашего с женой въезда. Дети приехали на месяц раньше. Они сразу пошли в обычную городскую школу. И с марта по конец июня (у них позже начинаются каникулы) дети учились. Прекрасная огромная школа. Я много где преподавал – в Высшей школе экономики, Российской академии народного хозяйства, МГТУ имени Баумана, в Сколково. Российские студенты могут только мечтать о таком прекрасном кампусе. Мы приехали в апреле и еще на границе попросили политического убежища. Это было в аэропорту Чикаго.

– И как долго ждать получения этого статуса?

– Мы сейчас в процессе. Наше убежище еще официально не одобрено. Это невероятно долгий процесс. Тут у нас есть знакомые из России, из Украины, которые в этом процессе находятся уже пять лет и до сих пор не получили ответа. Мы не являемся военными беженцами, например, как украинцы. Мы являемся чисто политическими беженцами, которые преследуются своим правительством. Все необходимые заявления мы подали, получили ответы о том, что наши заявления находятся в стадии рассмотрения. Следующий наш шаг – примерно в ноябре-декабре подать заявление о разрешении на работу.

– На что вы живете?

– Во-первых, это те небольшие сбережения, которые нам удалось вывезти из России. Например, машину мы продали в Москве уже после того, как уехали из Москвы. С большим трудом, но деньги удалось перевести сюда, в Америку, и здесь купить машину примерно такого же класса, даже немножко лучше, потому что без машины в Америке просто нет никакой жизни. Следующий источник доходов – поскольку мы сразу везде зарегистрировались и ни дня не провели на каком-то нелегальном положении, то мы имеем право на пособие от правительства США, от правительства штата. Пособия сравнительно небольшие, но это где-то 1,5 тысяч долларов на семью. Это не наличные деньги, а талоны на питание, совсем небольшая помощь на бензин (50–100 долларов в месяц).

Кстати, нужно сказать, что американское правительство в этом смысле очень лояльно. Оно помогает всем беженцам с медицинской страховкой. Страховка, я бы сказал, просто превосходная. В первый год нашей жизни здесь она покрывает все текущие и даже некоторые хронические или требующие какого-то оперативного вмешательства болезни. Многое можно и по зубам сделать, и так далее. Мне сейчас ортопед предлагает сделать замену тазобедренного сустава, поскольку я жалуюсь на артрит. Это то, за чем в России нужно долго стоять в очереди и доказывать, что ты это можешь сделать по бесплатной страховке.

– Аркадий, а чем вы планируете заниматься в Америке?
Трудно ли начинать новую жизнь в новой стране в 57 лет?

– Тут есть еще одно направление, в котором американцы показывают абсолютный гуманизм, нам доселе незнакомый и, может быть, даже не очень понятный - это образование. Нам сразу было предложено изучение языка. У нас с женой и детьми ситуация с языком была очень неплохая, дети сразу пошли учиться в английскую школу, закончили 9-й класс с отличными оценками. У нас тоже была неплохая ситуация: мы профессионально переводили с английского на русский много книг для разных российских издательских домов и сейчас продолжаем. Кстати, у нас есть некоторые дистанционные проекты, которые тянутся из России, в том числе связанные с переводом и с редактированием текстов. Это небольшие деньги, но все-таки какая-то поддержка.

Тем не менее разговорная речь, глубина знаний языка у нас абсолютно недостаточная для того, чтобы работать здесь в каких-то интеллектуальных областях. Я всю жизнь занимался управлением проектами, преподавал в бизнес-школах и в университетах. Жена тоже преподаватель. Поэтому мы как-то все-таки хотели бы развиваться в этом направлении. И мы сразу получили возможность поступить на трехмесячную программу, на которой весьма неплохо подтянули английский. Мы ее окончили, а через месяц нам предложили пойти туда же уже на академическую, более серьезную программу. Это уже даже не столько язык, сколько развитие, изучение истории США, подготовка к экзаменам и так далее. И все это абсолютно безвозмездно, то есть с нас за это никаких денег не берут.

Более того, нам оплачивается проезд на общественном транспорте туда и обратно. Мы закончим свой курс в декабре, и примерно тогда же мы ожидаем получить разрешение на работу. На какие вакансии мы сможем претендовать, пока говорить сложно, не буду торопить события. Мы буквально на следующей неделе идем к нашему советнику в колледже, с которой будем рассматривать подробно все двухгодичные программы. Может быть, куда-то мы еще поступим, поучимся, а может быть, сразу удастся как-то подтвердить наши дипломы. Но морально мы готовы ко всему. Я абсолютно спокойно отнесусь к любой первой работе, даже к вакансии водителя школьного автобуса – они тут всегда требуются. Точно так же моя жена может пойти работать кем угодно. Мы работы не боимся. Если надо будет поработать руками, мы поработаем руками.

– Вроде неплохо все у вас складывается. Можно сказать, что вы счастливы в Америке?

– Счастливы – это слово неподходящее, потому мы, конечно, мыслями все равно в России и в Украине. Я наполовину украинец, жена тоже очень переживает за всё, что происходит. Конечно, никакого счастья мы не испытываем. Каждый день начинаем с чтения новостей. Но мы немножко выдохнули, в первую очередь что касается судьбы наших детей. Мы понимаем, что над ними не рвутся никакие бомбы, снаряды и ракеты. Здесь великолепная погода и климат. Мы переживаем, но наша семья вместе.

–​ Что вы думаете о том, как будет развиваться дальше война России против Украины и что ждет Россию?

– Я не политический аналитик и не военный эксперт, хотя в свое время прослужил на стратегическом ядерном бомбовозе с 16 баллистическими ракетами. Я считаю, что все очень быстро идет к гражданской войне в России. По сути, пламя войны между Россией и Украиной не сегодня-завтра должно перекинуться на близкие нам территории. Мы сами из Ростова-на-Дону, а это всего лишь 100 километров от нынешней линии боевых действий. Там живут родители моей жены, там жила моя мама до последнего времени, сейчас она в Подмосковье. Все это, я думаю, очень скоро перекинется на территорию России. У нас предчувствие гражданской войны. А в таких войнах нет победителей, в них проигрывают все, потому что это колоссальные потери и труднозаживляемые, неизлечимые раны на поколения вперед.

***

• ФСБ России ослабила контроль на границе Чечни и Грузии. Согласно приказу спецслужбы, из пограничной зоны выведены территории, где расположены исторические объекты. Теперь их можно посещать без согласования. Журналист Кавказ.Реалии разбирался, что стоит за этими послаблениями и могут ли они упростить сообщение между Северным Кавказом и Грузией.
• Учебный год в российских школах начался с изменений, которые были введены после вторжения в Украину. Теперь, помимо еженедельного исполнения гимна, поднятия флага и "Разговоров о важном", школы, вузы и детские сады на юге и Кавказе объединяют подопечных в "росгвардейские классы" и отправляют в лагеря патриотического воспитания. Как выяснил сайт Кавказ.Реалии, не все преподаватели оказались с этим согласны.
• В Чечне ищут уклонистов от мобилизации: в эту категорию попали те, кто недавно подал заявление на выдачу загранпаспорта, желающие сменить адрес регистрации, а также родственники протестующих против призыва. Этих жителей забирают на войну в приоритетном порядке – зачастую речь идет о людях непризывного возраста.

Кавказ.Реалии в Телеграме

Читать

Приложение Кавказ.Реалии для вашего смартфона

Установить