В Башкортостане ведется следствие в отношении уроженца Ингушетии, сотрудника полиции Умара Татриева – его обвиняют в жестоком обращении с собственными женой и двумя детьми. Бывшая супруга обвиняемого Анна Татриева – ингушка по отцовской линии. Глава семьи настаивал на браке с земляком. Несмотря на то что семья жила в Уфе, по словам Татриевой, она была воспитана в "кавказском духе".
"Заткни его или я сам заткну"
С будущим мужем, тогда сотрудником ГАИ, Татриева познакомилась в интернете. Вскоре после знакомства тот начал настаивать на браке. По ее словам, она была против, но в итоге согласилась на замужество после угроз обнародовать их совместные переписки.
Как рассказала Татриева редакции Кавказ.Реалии, супруг поначалу применял к ней психологическое насилие и заставлял отдавать ее зарплату свекрови. Спустя три с половиной месяца Татриев вынудил жену уволиться. Первое физическое насилие, по ее словам, супруг применил к ней во время первой беременности.
"У меня был токсикоз, я попросила аккуратнее вести машину. Он разозлился и ударил меня по голове и животу. Мне стало плохо, ребенок после удара не шевелился. Я уехала в Уфу к родителям. Муж просил прощения и уверял, что это не повторится. Думаю, после побоев он "почувствовал себя мужчиной", – говорит Татриева.
Если бы я сказала правду, врачи вызвали бы полицию. Приехали бы коллеги мужа
По ее словам, муж стал бить ребенка в годовалом возрасте, поскольку его раздражал плач: "Он кричал: "заткни его или я сам заткну". Когда ребенку было два года, отец говорил ему, что "нам нужна другая мама, пойдем искать другую маму". У ребенка начиналась истерика, он плакал, вспоминает собеседница. По словам Татриевой, она была вынуждена терпеть нападки мужа из-за угроз разлучить ее с детьми и запретить ей видеться с ними. Кроме того, он манипулировал своим влиянием и связями в полиции.
Татриева неоднократно обращалась в больницу из-за регулярных побоев, но врачам она говорила, что это бытовые травмы: "Если бы я сказала правду, врачи вызвали бы полицию. Приехали бы коллеги мужа".
Она упоминает, что, живя в Ингушетии, она терпела крайнюю материальную нужду, но одновременно с этим находила у мужа чеки на оплату счетов в кафе, цветы и подарки, которые он презентовал другим девушкам. Спустя несколько лет супруги переехали в Башкортостан. Татриев прописался в квартире родственников жены и устроился работать в городскую полицию.
В конце февраля учителя лицея, где учился старший сын Эмир, обратили внимание, что ребенок спит на уроке, жалуется на боли и тошноту, вздрагивает от громких звуков. Эмир рассказал о домашнем насилии психологу лицея Вере Ломакиной: "Ребёнок сообщил, что его часто обижает папа, [что] несколько раз ударял его, бросал об стену, обзывал, оскорблял и бил маму".
В беседе мальчик вспомнил, что папа неоднократно показывал ему переписку в WhatsApp с девушкой, которую тот называл "любимой" и "новой мамой Эмира". Все это привело к замкнутости и неуверенности ребенка в себе, отмечает специалист.
Татриеву вызвали в школу, она подтвердила слова сына. На следующий день пригласили папу мальчика. "Он вел себя самоуверенно, агрессивно, пытался манипулировать, оказывать эмоциональное давление, перебивал директора, педагога и психолога. Обвинения в свой адрес опровергал, утверждая, что сын врет и его настроила мать. Считаю, что своим поведением и поступками отец наносит большой вред психологическому здоровью сына", – заключила Ломакина.
"Он был в бешенстве"
После визита в школу, говорит Татриева, супруг звонил ей, угрожал. Она с детьми отправились к родителям. Ранее собеседница обращалась в кризисные центры для женщин и знала, как действовать в случае угрозы. Тем временем супруг вызвал своего отца из Ингушетии – тот приехал на машине за детьми. Свекор поговорил с родителями Татриевой. Те вынудили ее вернуться к мужу. В тот же день муж объявил ей, что разводится и увозит детей в Ингушетию. Он отнял телефон у жены и выгнал ее из общей съемной квартиры.
Татриева заранее спрятала кнопочные телефоны для себя и детей на подобный случай. Наутро старший сын позвонил ей и шепотом сказал, что папа ненадолго вышел, – она приехала и забрала детей. Их принял государственный кризисный центр. Местонахождение пришлось скрывать даже от родителей.
Татриева написала заявление в управление собственной безопасности полиции с просьбой провести проверку действий ее супруга. Ведомство уличило сотрудника в насилии против семьи и направило дело в Следственный комитет. Полицейского отстранили от работы.
Первый следователь был знаком с супругом, говорит Татриева, из-за этого дело не получило ход. Позже она добилась передачи рассмотрения в отдел по особо важным делам. Там нашли подтверждающие факты и возбудили дело по трем статьям. Татриеву предъявили обвинения и на два месяца заключили в изолятор. Он задействовал свои связи, нанял адвоката, и в октябре судья районного суда выпустила его под небольшие ограничительные меры.
По словам Анны, она вынуждена постоянно скрываться, менять место жительства и даже свою внешность. Дети находятся на домашнем обучении, не могут посещать секции и кружки, она сама лишена возможности работать. По ее словам, Татриев в течение нескольких месяцев препятствовал получению развода. Кроме того, жалуется Анна, он поменял замки в квартире и не отдает вещи детей, документы, учебники.
Гражданское дело
Еще до развода Татриев обратился в суд с иском об определении места жительства детей. В заявлении он называет супругу "безответственной": "Она плохо следит за детьми, создаёт нездоровую обстановку дома, употребляет грубые слова в адрес детей, препятствует получению ими образования. Она систематически уходит из дома в неизвестном направлении, иногда забирает с собой детей, что негативно сказывается на их психике, лишает привычного уклада жизни, спокойствия и благополучия".
Его адвокат Расим Гарифуллин рассказал редакции Кавказ.Реалии, что гражданское дело о месте проживания детей приостановлено по причине неявки ответчицы. Следствие по уголовному делу он считает необъективным.
"Умар мне клялся, что невиновен. Мы нашли около сорока свидетелей в Ингушетии и Башкортостане, родственников, знакомых и коллег. Я лично их опросил, они характеризовали Умара исключительно с положительной стороны, как доброго и внимательно отца. Анна делает вбросы, дает интервью. Это наглая ложь. Мы намерены на этом настаивать в суде", – заявил адвокат.
Факт наличия служебного оружия у абьюзера дополнительно пугает их жертв. Ведь они могут не только угрожать, но и применять его
Гарифуллин рассказал об очной ставке Татриевых, где обсуждались два эпизода насилия над супругой. В первом случае речь идет о травме головы с сотрясением мозга, во втором – об ушибе плеча. Татриева утверждает, что в эти два дня Умар ее избивал руками и ногами по голове и туловищу. Судебно-медицинские эксперты в обоих случаях не подтвердили диагноз. Адвокат, напротив, заявляет, что ее мужа не было рядом с пострадавшей, когда предположительно происходили описанные событий.
По словам Гарифуллина, Умар настаивает на проживании детей с ним, ссылаясь на серьезное заболевание супруги. Отец детей опасается, что у Татриевой может случиться приступ эпилепсии, что влечет опасность для самих детей. Заключение специалиста по этому поводу приобщили к материалам дела.
Юристка из Москвы, консультирующая кавказских женщин в ситуациях нарушения материнских прав, Екатерина Селезнева объяснила, что обвинение в уголовном преступлении одного из родителей является поводом для лишения его родительских прав.
Как показывает практика, силовики в России зачастую проявляют агрессию по отношению к домочадцам, считает она: "Мне известны случаи, когда мужья-силовики следили за женами, ставили им прослушивающие устройства в автомобиль и в целом проявляли гиперконтроль, психологическое и физическое насилие. Тот факт, что часть полицейских, как известно, в нашей стране участвует в фабрикации уголовных дел, не может не сказаться на их семейной жизни. Факт наличия служебного оружия у абьюзера дополнительно пугает их жертв. Ведь они могут не только угрожать, но и применять его".
Потребность в надежном взрослом
Опасным формам насилия могут подвергаться жены сотрудников полиции, привыкших прибегать к насилию, пользоваться силой и служебным положением
По словам Татриевой, судебная экспертиза по следам ее обращений в больницу проводилась в этом году, поэтому очевидно, что свежих травм не обнаружили: "Но на лопатке у меня остался шрам. Это касается эпизода 19 января. Есть фото, потому что моим родителям позвонил мой ребенок и сказал, что "папа маму убивает". Родители пришли и сфотографировали. На следующий день я пошла в больницу с ушибом плеча и повреждением лопатки".
Эксперты республиканского ресурсного центра "Семья", где находилась Анна и дети, дали заключение для суда об их состоянии: "У Элесхана присутствует высокая тревожность и страхи, ощущение опасности, наблюдается потребность в безопасности и защите. На рисунке семьи Элисхан изобразил не всех ее членов, только маму, что означает потребность в разряжении неприемлемой эмоциональной атмосферы в семье".
У Татриевой, согласно тому же заключению, наблюдается растерянность, упадок сил, апатия, беспокойство и ситуативная тревога. Как следует из другого заключения организации АНО "Общество помощи детям "Возможность", Анна выполняет все предписания и рекомендации специалистов по воспитанию детей, "следит за развитием и здоровьем, дети привязаны к матери и всегда ухоженно выглядят".
Сейчас Татриева по-прежнему скрывается вместе с детьми, постоянно меняет место жительства и, по ее словам, нигде не чувствует себя в безопасности.
Президент центра "Кавказ. Мир. Развитие" Саида Сиражудинова в разговоре с редакцией Кавказ.Реалии отмечает, что на Северном Кавказе ситуация с домашним насилием сложнее, чем в любом другом регионе.
"Здесь насилие еще и санкционируется некоторыми распространенными интерпретациями традиций. Тем более изощренным и опасным формам насилия могут подвергаться жены сотрудников полиции, которые привыкли прибегать к насилию, пользоваться силой и служебным положением", – говорит Сиражудинова.
Она подчеркивает, что для жен полицейских, работников прокуратуры, следствия еще меньше возможности защитить себя, поскольку последние могут угрожать фабрикациями уголовных дел.
***
В мае 2020 годе Европейский суд вынес решение в пользу жительницы Ингушетии Аси Губашевой, бывший муж которой после развода забрал дочь и не позволяет матери общаться с ребенком. Ася жаловалась на неэффективность работы судебных приставов в возвращении ей дочери. Женщина говорит, что испробовала все, чтобы не доводить дело до суда: обращалась к старейшинам своего рода и рода бывшего мужа, ходила в муфтият, пыталась договариваться непосредственно с семьей экс-супруга, но все усилия оказались тщетными.
В июне суд в Ингушетии отказал в удовлетворении требований местной жительницы Розы Садакиевой об определении с ней места жительства детей. Садакиева жаловалась на насилие как со стороны бывшего мужа, так и ее брата и отца, не позволявших ей жить отдельно. Последние несколько месяцев Садакиевой удается видеться с детьми по выходным, но жить они по-прежнему продолжают у отца.
В ноябре прошлого года Европейский суд по правам человека признал дискриминацию по половому признаку в делах об опеке над детьми на Северном Кавказе.
Форум