Около 200 человек во владикавказском СИЗО-1 объявили голодовку в знак протеста против нарушения их прав. Местные власти голодовку отрицают, однако юристы говорят, что жалобы на условия в изоляторе поступают постоянно. Это не первая массовая акция в исправительных учреждениях Северной Осетии за последний год – в октябре более двух сотен осужденных устроили бунт в колонии строгого режима №1.
И нынешние события, и октябрьские волнения могут быть связаны со сменой руководства республиканского ФСИН, убеждены правозащитники. Однако они глубоко сомневаются, что протесты помогут добиться каких-либо перемен, кроме еще большего "закручивания гаек".
Одним из первых о массовой голодовке во владикавказском СИЗО-1 сообщил телеграм-канал ВЧК-ОГПУ. Поводом для нее якобы послужили плохие условия содержания – 176 арестованных написали коллективную жалобу в Генеральную прокуратуру РФ и прокуратуру региона, а также уполномоченному по правам человека. Авторы канала утверждают, что голодовка началась 22 июля, а руководство региональной службы исполнения наказаний пытается уговорить бунтующих начать принимать пищу. Однако официально в УФСИН Северной Осетии эту новость назвали не соответствующей действительности. Из-за закрытости учреждения получить оперативную информацию о том, что сейчас происходит в изоляторе, невозможно.
Адвокат из Северной Осетии Инара Бедоева рассказала Кавказ.Реалии, что ранее из СИЗО Владикавказа поступали жалобы на медицинское обслуживание и питание.
"По отзывам, если человек болеет, при любом диагнозе ему выдают цитрамон или парацетамол. От всех болезней. Многие сидят в СИЗО годами, что, безусловно, ухудшает их состояние здоровья – среди арестованных немало возрастных людей с хроническими заболеваниями, им нужна квалифицированная медицинская помощь. Кроме того, [арестованным] не передают даже присутствующие в перечне разрешенных продукты, например мясо и фрукты. Это настоящее самоуправство. Все это стало причинами протеста", – сообщает юрист.
Бедоева приводит конкретные примеры: если находящийся в СИЗО Владикавказа доверитель из другого региона и родственники не могут его навещать, они часто просят юристов занести ему обычный сухой бульон "Кнорр", чтобы разбавлять кашу, которую невозможно есть.
"Если родственники состоятельные, вопрос с питанием не стоит. Но большинство – более уязвимый в этом отношении контингент, – указывает спикер. – Если один человек начнет жаловаться, на него могут оказать давление, ужесточить условия содержания, лишний раз наказать. Когда же происходит бунт, на конкретного человека указать сложнее, поэтому они и случаются – поодиночке жаловаться боятся".
По мнению адвоката, защищаться в рамках правового поля заключенным практически невозможно – на жалобы из надзорных структур приходят отписки, а сами жалобы возвращаются в учреждение, из которого поступили.
Не создавали проблем
Предыдущий тюремный бунт, первый в истории современной Северной Осетии, произошел 15 октября 2021 года в исправительной колонии строгого режима №1 во Владикавказе. Согласно официальной версии, во время обыска в штрафном изоляторе осужденные, "отрицательно настроенные к установленным правилам внутреннего распорядка, организовали и провели массовые беспорядки, сопровождавшиеся насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества". Всего в бунте, по разным оценкам, участвовали от 200 до 600 человек. Чтобы вернуть контроль над ними, сотрудники стали использовать дубинки, а осужденные в знак протеста – резать руки и животы.
Руководство шло навстречу заключенным, те старались соблюдать договоренности, это была система компромиссов
Учреждение было оцеплено сотрудниками УФСИН, спецназом, полицией и Росгвардией. Бунтующие согласились на переговоры с местным омбудсменом Тамерланом Цгоевым и двумя сотрудниками колонии, к которым у них не было претензий. Они пожаловались на отсутствие необходимых медикаментов, применение физической силы со стороны надзирателей и плохое состояние некоторых помещений, например штрафного изолятора.
Позднее в комментарии Кавказ.Реалии среди причин бунта Цгоев назвал также следующую:
"Ограничили некоторые моменты, которые были явно незаконными, но продолжались на протяжении многих лет. В колонии привыкли к ним как к неотъемлемым правам, хотя они шли вразрез с законом. Другой вопрос – почему это допускалось. И вот все эти мероприятия (по ужесточению требований закона о содержании заключенных в колониях строгого режима. – Прим. ред.) активно шли на протяжении месяца. Некоторые заключенные с этим были несогласны".
Утром следующего дня протестующие сами вышли на построение. Следователи завели уголовное дело по статье о массовых беспорядках, причиненный ущерб они оценили в более чем 6 млн рублей. В апреле этого года в прокуратуру для утверждения обвинительного заключения было передано уголовное дело одного из участников бунта – 30-летнего уроженца Дагестана.
"Происходящее сейчас в СИЗО – продолжение октябрьских событий в исправительной колонии №1. Тогда сменилось руководство учреждения, новые люди пришли и в управление ФСИН. Причем, насколько я знаю, из других регионов", – рассказывает блогер и общественный активист из Северной Осетии Батраз Мисиков.
По оценке собеседника Кавказ.Реалии, в республиканском главке ФСИН до этого сложилась "своеобразная система", которая была более гуманна к арестантам – им разрешали передачи, относительно частые длительные свидания. Предыдущее руководство шло навстречу заключенным, в ответ те старались соблюдать договоренности, это была своеобразная система компромиссов.
Все связывают события в октябре и сейчас со сменой начальства
Переведенные из других регионов новые сотрудники привыкли действовать по-другому и попытались унифицировать подход к заключенным. Начались жесткие обыски, поступала информация о применении насилия, что и привело к бунту, продолжает общественник.
"Все связывают события в октябре и сейчас со сменой начальства. Со слов людей, изнутри знакомых с учреждениями в Северной Осетии, при предыдущем руководстве было проще: заключенные не создавали проблем, и им их не создавали. В октябре заключенным удалось обратить внимание [общества] на проблемы. Зачинщиков бунта раскидали по другим тюрьмам, но и власти достаточно много обещали. Получается, вопрос не решился полностью", – подытожил Мисиков.
В конце 2020 года УФСИН Северной Осетии возглавил полковник Владимир Моравец, до этого многие годы работавший в Оренбургской области, где он прошел путь от мастера участка до замначальника управления. Вместе с ним во Владикавказ переехали и ряд подчиненных.
Протест отчаяния
Правозащитник, в прошлом исполнительный директор движения "За права человека" и депутат Госдумы первого созыва Лев Пономарев в беседе с Кавказ.Реалии отмечает: правовые механизмы защиты прав заключенных сегодня практически разрушены.
"Самым сильным и действенным механизмом тут являлись независимые члены Общественной наблюдательной комиссии, в которые входили реальные правозащитники, общественные деятели, журналисты. Сегодня работающие ОНК есть разве что в Москве и еще паре регионов, – уверен Пономарев. – К сожалению, учреждения ФСИН часто настолько закрыты, что о происходящем там мы можем узнать только после выхода на свободу потерпевших и очевидцев. Жалобы в прокуратуру или омбудсмену часто не то что остаются без должного ответа, а не выходят за пределы колонии".
В этой ситуации Лев Пономарев считает эффективным посещение СИЗО адвокатами для опроса заключенных, а также обращения к уполномоченной по правам человека в России Татьяне Москальковой.
"Вопрос, эффективен ли бунт в защите прав заключенных, достаточно непростой. Это отчаянная форма протеста, свидетельствующая: ситуация с нарушением прав зашла далеко. Такую форму выбирают, когда стороны не слышат друг друга", – признает юрист "Команды против пыток", в прошлом член ОНК Нижегородской области Сергей Шунин.
Примирительной независимой стороной тут может выступать ОНК, задача которой – объективно доносить информацию руководству учреждения. Правозащитник подчеркивает, что ему неизвестны случаи, когда бунты повлекли улучшение положения осужденных.
"Как правило, они жестко подавляются, в том числе с применением спецсредств и физической силы. В дальнейшем активных участников этапируют в другие учреждения (например, участников октябрьского бунта в ИК Владикавказа перевели в колонию строгого режима в Дагестане. – Прим. ред.) с возбуждением уголовных дел за участие в массовых беспорядках и повреждение имущества учреждения", – констатирует Шунин.
Максимальное наказание по статье о массовых беспорядках предусматривает от восьми до пятнадцати лет лишения свободы. Столько же, сколько за убийство или особо крупную – от миллиона рублей – взятку.
Система боится огласки
Ситуацию в СИЗО Владикавказа нельзя расценивать как бунт, который обычно связан с массовым неповиновением, беспорядками, дестабилизацией обстановки, разъясняет адвокат фонда "Общественный вердикт" Ирина Бирюкова.
"Но что бунт, что массовая голодовка, по моему опыту и уже довольно большой практике, далеко не всегда являются решением проблемы. Обе ситуации – ЧП не только для исправительного учреждения, а для всего управления ФСИН. Голодовка – лишь более мягкий способ привлечь внимание к проблеме", – указывает эксперт.
Именно поэтому в первые часы и сутки надзирающие органы делают все, чтобы информация не вышла за пределы региона, стараясь как-то договориться с заключенными, продолжает адвокат. Но в дальнейшем обычно это приводит к "закручиванию гаек" внутри учреждения.
"Поэтому, когда у меня заключенный спрашивает: будет ли голодовка решением проблемы, я категорически не рекомендую этого делать, поскольку шум утихнет, а работники УФСИН не прощают заключенным столь повышенного внимания со стороны той же прокуратуры и ФСИН России", – признает Бирюкова.
На вопрос об эффективности механизмов защиты прав она отвечает: если за заключенным стоят хотя бы родственники, а лучше адвокат или общественная организация, то эти механизмы работают. Больше всего любая система боится огласки. В ситуации с арестантами из СИЗО Владикавказа адвокат опасается, что, как только снизится общественное внимание, для участников и зачинщиков голодовки настанут "очень нехорошие последствия".
- В 2014 году во владикавказском образовательном учреждении закрытого типа для несовершеннолетних преступников сбежали трое воспитанников, которые сообщили о регулярном сексуальном насилии с попустительства руководства спецучилища. Позже Кавказ.Реалии поговорил с сотрудниками учреждения о его порядках и тщетных попытках что-либо изменить.
- Осенью прошлого года в ИК-1 Владикавказа скончался заключенный Альберт Юлдашев, который отбывал 3,5-годичное наказание по статье "Хранение наркотиков в крупном размере". Ему оставалось находиться в колонии несколько месяцев. По данным следствия, в ночь на 10 октября Юлдашева в результате ссоры ранил ножом другой заключенный, пострадавший скончался. Его родственники настаивали на ответственности начальника колонии, сотрудники которой могли вовремя вмешаться в конфликт, но не сделали этого. В итоге дело о халатности возбудили на дежурного помощника начальника ИК-1.
- В феврале 2020 года глава управления Федеральной службы исполнения наказаний по Северной Осетии Юрий Емельянов был задержан по подозрению в растрате. Он возглавлял региональное управление службы исполнения наказаний с 2016 года.
Форум