В Калмыкии придумали, как дискредитировать протест – оппонентов выходца из так называемой Донецкой Народной Республики Дмитрия Трапезникова обвинили в пещерном национализме. Соответствующие месседжи стали регулярно появляться в анонимных телеграм-каналах. И это – не первый случай, когда митинги в национальных республиках подаются под соусом без пяти минут сепаратизма.
Как писал "Кавказ.Реалии", в Элисте продолжается кампания против назначенного мэром столицы Трапезникова. 27 октября состоялся очередной митинг, собравший несколько тысяч человек. Участники потребовали немедленно отстранить чиновника от должности, так как его "пребывание в Калмыкии дестабилизирует общественно-политическую ситуацию".
Среди митингующих были люди и в национальных костюмах, и в традиционных шапках (улан зала), а кто-то держал плакат с надписью "Сергцхәтн, серцхәтн хальмгудм" (проснитесь, проснитесь, калмыки. – Пер. с калм.). "Сергцхәтн, серцхәтн хальмгудм" – это название гимна-протеста, который написал и исполнил певец Дмитрий Шараев.
Неработающий микрофон и национализм
В своем выступлении лидер местного "Яблока" Батыр Боромангнаев указал, что руководящие посты в субъекте должны занимать калмыки.
И почти сразу анонимные телеграм-каналы и аккаунты в Instagram взорвались сообщениями о том, что в Элисте бунтуют националисты, которые "скоро перейдут к призывам выгнать из республики всех русских".
Таким образом использован универсальный способ дискредитации недовольства – в любой непонятной ситуации оппозицию можно обвинить в национализме. В сентябре 2019 г. по этому же пути пошла администрация Бурятии, которая в течение двух недель не могла локализовать протест (в результате всех, кто требовал от главы региона Алексея Цыденова выучить бурятский язык, раскритиковали за отсутствие толерантности).
"Националистические выступления на митинге почти не звучали, но те, что были, к сожалению, позволили использовать эти цитаты, чтобы сделать лейтмотивом нашей кампании националистические идеи, – заявил 'Кавказ.Реалии' журналист Бадма Бюрчиев. – Они прозвучали из-за неразберихи со сценой (власти внезапно стали чинить ее, активистам пришлось выступать на скамейке – прим. ред.). Некоторые организационные моменты нарушились: у нас был предусмотрен второй микрофон, чтобы мы могли перебивать нарушающих повестку. Но из-за неработающего микрофона все вещали, что хотели".
По его словам, приверженцы националистических идей есть в любом обществе, но "к нашему протесту они отношения не имеют, мы от них дистанцируемся".
Впрочем, Бюрчиев не видит ничего предосудительного в выступлениях на калмыцком, поскольку "говорить на своем языке – естественно". "Не вижу здесь никакого национализма, – подчеркивает он. – Людей в костюмах было не так много, в основном в шапках с красной кисточкой. Красная кисточка – это то, что выделяло нас как ойратов среди других представителей монгольского мира. Гордиться принадлежностью к ойратам – не национализм".
С Бюрчиевым согласен юрист Санал Убушиев, по мнению которого "протест основан исключительно на патриотизме", поскольку "мы не хотим, чтобы в нашей истории было такое пятно, как Трапезников, человек с очень сомнительной репутацией". "Для Трапезникова Элиста – это всего лишь ступень в карьере", – настаивает он.
Убушиев рад, что на митинге мелькали плакаты на калмыцком языке: "Владение родным языком оставляет желать лучшего. К счастью, сегодня интерес к нему повышен".
На рост национального самосознания протест повлиял качественно, считает он. "Люди понимают, что мы достойны лучшего, дух поднимается, – рассуждает активист. – Трапезников – это, вероятно, просто причина, чтобы общество осознало себя. Второй подряд митинг собирает около четырех тысяч человек. Всех объединяет то, что мы этнос, мы калмыки. Земляки звонят отовсюду – из Москвы, Санкт-Петербурга, из-за границы. Протестующие идут в калмыцких костюмах, шапках улан зала и т.д.".
Собеседник обращает внимание на тонкую грань между патриотизмом и национализмом: "Мы, патриоты, любим свой регион, а националисты – это те, кто не любят другие нации. Судя по сегодняшним новостям, нас пытаются объявить националистами. Это политика региональной власти, чтобы нас дискредитировать".
Спасти калмыцкий
Уровень владения родным языком среди калмыков составляет около 30%, печалятся собеседники. На волне антитрапезниковского движения в соцсетях можно наблюдать почти научные дискуссии о плакатах на калмыцком, на которых обнаружились ошибки.
Так, серьезные баталии развернулись вокруг плаката, с которым на одиночный пикет вышел популярный рэпер Адьян Убушаев.
"Бату [Хасиков], я все еще верю в то, что мы тебе дороже! Трапезников, гертән хәрж ир!" – написал он.
В комментариях исполнителю сделал замечание председатель исполкома Съезда ойрат-калмыцкого народа Валерий Бадмаев, указавший на то, что "ир" – это когда приглашают, а, если хочется прогнать, то следует употреблять "йов" (Убушаев пытался отправить гостя из ДНР домой). "Парень искренне написал, но он ошибся чисто грамматически", – пояснил "Кавказ.Реалии" общественный деятель.
Бадмаев, однако, не считает, что донецкий сепаратист стал катализатором роста калмыцкого самосознания. По его словам, на медленную смерть родного языка и традиций местная молодежь обратила внимание еще в 2012 году.
На утерю языка главным образом повлияла сталинская депортация, когда калмыков "размазали" тонким слоем по всей Сибири, а завершила ассимиляцию советская политика, убежден он.
"Русский мужик из Яшалтинского района сказал мне как-то: 'Валера, до вашей высылки мы все здесь говорили на калмыцком. Все изменилось после того, как ваших депортировали, а сюда нагнали русских из других областей: Ставрополья, Ростовской области…'. Тогда же было объявлено, что калмыки никогда не вернутся домой", – продолжает Бадмаев, который сам родился в Канске (Красноярский край).
"В 1958-м, когда мне было 7 лет, мы приехали в Элисту, я пошел в первый класс, – вспоминает он. – После Сибири было тяжело, но мы учились на калмыцком, хотели возродить язык. Но в 1960 г. вышел указ Никиты Хрущева об отказе от родных языков. Мотивировал он это тем, что строим коммунизм, мол, у нас одно советское государство. Наши с перепугу сделали один час калмыцкого в неделю (да и тот добровольно)".
Чеченцам, ингушам, балкарцам и карачаевцам удалось сохранить язык, поскольку их расселили компактно в Казахстане, в мусульманской среде, полагает Бадмаев.
"Что будет с калмыцким языком через 50 лет? Все зависит от государственной власти, – резюмировал собеседник. – Если федеральный центр продолжит действовать как метрополия, а сатрапы вроде Хасикова будут покорно выполнять его требования, то печальная судьба ждет все этносы России. Если путинская вертикаль будет разрушена, Россия встанет на демократические рельсы, а на местах к власти придут вдумчивые и патриотичные люди, то все может измениться".
